Просто и я иногда вспоминаю, что женщина…
Редко больно. — Вставила подруга.
А тут встретились через столько лет, молодость вспомнили…
Он, я как посмотрю, навечно в этой самой молодости подзастрял. Сороковник уже, дети скоро жениться будут, а он все по слетам туристским мечется, барда из себя корчит. Тьфу! Лучше б деньги зарабатывал, ей богу…
Это его дело, как жить. — Возразила я. — Когда-то он мне всерьез нравился, но это ушло безвозвратно. Я в этом убедилась после нашей последней встречи. Он мне не нужен ни с деньгами, ни с песнями, ни с алиментами. Просто не нужен, и все.
Ну, а как ты вообще то планируешь? В смысле если оставишь ребенка? — Поинтересовалась Ксения.
Ума не приложу. — Честно призналась я. — Думала, может, ты чего присоветуешь, а ты ничего лучше не придумала, как впарить Максу чужого ребенка.
Не так уж это и глупо, если поразмыслить, — проворчала она. — Все бы в выигрыше были и ты, и ребенок.
А он? Или Грязнов в счет не идет?
А ему то чем плохо? Давно уж пора семью заводить, а то некому будет перед смертью стакан воды подать…
Заткнись. Не трави душу.
Нет, ну, тебе расстраиваться нечего. Я всегда буду рядом и позабочусь о подруге.
На тумбочке затрещал телефонный звонок.
Здравствуй, Тамар.
Привет, Максим. Легок на помине, только что о тебе с Ксюхой вспоминали.
Надеюсь, не ругали, а то Оксанка всю жизнь меня пилит. Как только ее муж столько лет терпит?
Сама удивляюсь. Ты чего звонишь? По делу?
Тут после твоего ухода Мишка принес результаты экспертиз, отпечатки разные. Ты не поверишь, но мы, кажется, вычислили этого мужика. На стекле найденных «Жигулей» были довольно четкие отпечатки пальцев, мы без труда нашли по картотеке их хозяина. Он судимый, и у нас имеется его полное досье, даже с фотографией. Она жутко напоминает составленный мной фоторобот. Дальше, машину нашли совсем недалеко от его теперешнего места проживания, минут пятнадцать пешком.
За что его судили?
Педофил. — Коротко и брезгливо ответил Макс.
Ясно. По телевизору еще не дали сюжет о розыске?
Мы послали материал, но показать не успели, я тормознул пока.
Правильно. Можно спугнуть преступника. Это все?
Ну, из интересного еще то, что глина на полу в доме Игошиной идентична той, что на берегу озера, ну того, где машину нашли.
Значит он возвращался все таки… Но зачем?
Предлагаю его арестовать, доставить в твой кабинет, там и спросишь. А я психологию и мотивы педофила анализировать отказываюсь. — В его голосе явно сквозила брезгливость.
Что делать, Макс, такая уж у нас работа, в дерьме копаться. — Со вздохом ответила я.
Я посоветоваться хотел, за ним сейчас ехать или до утра отложить?
Я думаю, сейчас. Оставлять его с девочкой на ночь не стоит, может, он как раз по ночам особо неадекватен… Если это он прошлой ночью на Вику напал, то что может случиться сегодня, известно одному господу богу.
Тогда я выезжаю с нарядом по его адресу. Димку я отпустил.
И за мной пришли какую-нибудь машину.
Зачем, Том? Ты же отдохнуть хотела… Подождет парень до утра.
Успею еще отдохнуть, а этого голубчика надо тепленьким брать. Хорошо если девочка действительно при нем, а если нет? Если он ее прячет, то каждая лишняя минута увеличивает риск…
Ты права, конечно, — неохотно согласился с моими доводами Грязнов. — Может, я сам его допрошу?…
Ты не сможешь, Макс. — Мягко возразила я. — Я уже сейчас по голосу слышу, что ты его люто ненавидишь…
А что любить что ли этого ублюдка? — Проворчал Грязнов.
Вот видишь? Он не станет с тобой говорить откровенно… Так что присылай машину, а сам — с ребятами на задержание. Да поаккуратнее там, помни, что предположительно в его руках находится грудной беззащитный ребенок.
Что ты меня учишь прописным истинам? — Обиделся Максим. — Я уже давно не маленький.
Я начала торопливо собираться.
Ты меня здесь подождешь, или подбросить тебя до дома? — Спросила я Оксану, молча слушавшую наш разговор с Максимом. Можешь оставаться ночевать, вернусь, еще поболтаем.
Я тебя никуда не пущу. — Твердо заявила подруга.
Вот те на! — Удивилась я. — Ты что? Это моя работа, и совсем не первый раз приходится выезжать на службу ночью.
Но теперь то совсем другое дело! Как ты не понимаешь? Теперь ты должна все свои поступки соизмерять с тем вредом, который наносишь своему малышу. Ты пойми, если ты устала, голодна и измотана, то и он чувствует себя ни на грамм не лучше. Деткам положено ночью спать. Так что ты никуда не понесешься ночью. Поняла? Я это тебе, как мать, говорю. Пусть за тебя поработает кто-нибудь покрепче.
Я присела на край дивана рядом с подругой и тихо сказала.
Понимаешь, Ксюш, есть еще один маленький беззащитный человечек, который, вероятно, тоже сейчас не спит. Может, плачет, от страха или от голода… Мы думаем, что годовалая Сашенька находится сейчас в руках того самого педофила, за которым только что выехал Макс. Ее некому защитить кроме нас, мать лежит в больнице в состоянии глубокого шока… Ты понимаешь, что я не могу не поехать…
Оксана глубоко вздохнула и пошла обуваться…
ГЛАВА 6.
Допрос подозреваемого начался в половине второго ночи. К этому часу я уже знала, что в момент задержания он находился у себя дома в тапочках перед телевизором. Спокойно пил пиво и закусывал воблой. Ребенка не было и в помине. В его комнате нашли множество подтверждений его неестественной любви к маленьким девочкам, картинки, видеокассеты, фотографии… Некоторые из них имели вполне невинный, на первый взгляд, вид. Здесь было полно кадров с гуляющими в парке детьми. Сашенькиных портретов обнаружилось штук десять. Задержанный искренне не понимал, за что его арестовали, выдернули с теплого дивана и притащили среди ночи в кабинет следователя. Ладно хоть тут повезло, за столом сидела женщина. Он не любил милиционеров мужчин еще со времен первого ареста. Они порой оказывались так несдержанны в своих агрессивных порывах! Могли и в зубы дать. Он просто кожей чувствовал ненависть, исходящую от парня, который привел его в этот кабинет. Тот и сейчас сидел сзади на стуле, спину холодил его пристальный тяжелый взгляд. Но это ничего, небось, при бабе не станет бросаться. Физической боли он боялся панически…
* * *
Ну что же, — Устало начала я. — Давайте знакомиться. Меня зовут Тамара Владимировна Кочетова. Представьтесь, пожалуйста.
Виктор Андреевич Исаев. А в чем, собственно, дело? — Довольно агрессивно начал он. — В чем меня обвиняют?
Не спешите, Виктор Андреевич. Сейчас с формальностями покончим и во всем спокойно разберемся.
Но я ни в чем не виноват! — Продолжал горячиться Исаев.
Охотно верю. — Покривила душой я. — Скажите, пожалуйста, где и с кем Вы провели прошлую ночь?
Дома спал.
Кто-то может подтвердить ваши слова?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Редко больно. — Вставила подруга.
А тут встретились через столько лет, молодость вспомнили…
Он, я как посмотрю, навечно в этой самой молодости подзастрял. Сороковник уже, дети скоро жениться будут, а он все по слетам туристским мечется, барда из себя корчит. Тьфу! Лучше б деньги зарабатывал, ей богу…
Это его дело, как жить. — Возразила я. — Когда-то он мне всерьез нравился, но это ушло безвозвратно. Я в этом убедилась после нашей последней встречи. Он мне не нужен ни с деньгами, ни с песнями, ни с алиментами. Просто не нужен, и все.
Ну, а как ты вообще то планируешь? В смысле если оставишь ребенка? — Поинтересовалась Ксения.
Ума не приложу. — Честно призналась я. — Думала, может, ты чего присоветуешь, а ты ничего лучше не придумала, как впарить Максу чужого ребенка.
Не так уж это и глупо, если поразмыслить, — проворчала она. — Все бы в выигрыше были и ты, и ребенок.
А он? Или Грязнов в счет не идет?
А ему то чем плохо? Давно уж пора семью заводить, а то некому будет перед смертью стакан воды подать…
Заткнись. Не трави душу.
Нет, ну, тебе расстраиваться нечего. Я всегда буду рядом и позабочусь о подруге.
На тумбочке затрещал телефонный звонок.
Здравствуй, Тамар.
Привет, Максим. Легок на помине, только что о тебе с Ксюхой вспоминали.
Надеюсь, не ругали, а то Оксанка всю жизнь меня пилит. Как только ее муж столько лет терпит?
Сама удивляюсь. Ты чего звонишь? По делу?
Тут после твоего ухода Мишка принес результаты экспертиз, отпечатки разные. Ты не поверишь, но мы, кажется, вычислили этого мужика. На стекле найденных «Жигулей» были довольно четкие отпечатки пальцев, мы без труда нашли по картотеке их хозяина. Он судимый, и у нас имеется его полное досье, даже с фотографией. Она жутко напоминает составленный мной фоторобот. Дальше, машину нашли совсем недалеко от его теперешнего места проживания, минут пятнадцать пешком.
За что его судили?
Педофил. — Коротко и брезгливо ответил Макс.
Ясно. По телевизору еще не дали сюжет о розыске?
Мы послали материал, но показать не успели, я тормознул пока.
Правильно. Можно спугнуть преступника. Это все?
Ну, из интересного еще то, что глина на полу в доме Игошиной идентична той, что на берегу озера, ну того, где машину нашли.
Значит он возвращался все таки… Но зачем?
Предлагаю его арестовать, доставить в твой кабинет, там и спросишь. А я психологию и мотивы педофила анализировать отказываюсь. — В его голосе явно сквозила брезгливость.
Что делать, Макс, такая уж у нас работа, в дерьме копаться. — Со вздохом ответила я.
Я посоветоваться хотел, за ним сейчас ехать или до утра отложить?
Я думаю, сейчас. Оставлять его с девочкой на ночь не стоит, может, он как раз по ночам особо неадекватен… Если это он прошлой ночью на Вику напал, то что может случиться сегодня, известно одному господу богу.
Тогда я выезжаю с нарядом по его адресу. Димку я отпустил.
И за мной пришли какую-нибудь машину.
Зачем, Том? Ты же отдохнуть хотела… Подождет парень до утра.
Успею еще отдохнуть, а этого голубчика надо тепленьким брать. Хорошо если девочка действительно при нем, а если нет? Если он ее прячет, то каждая лишняя минута увеличивает риск…
Ты права, конечно, — неохотно согласился с моими доводами Грязнов. — Может, я сам его допрошу?…
Ты не сможешь, Макс. — Мягко возразила я. — Я уже сейчас по голосу слышу, что ты его люто ненавидишь…
А что любить что ли этого ублюдка? — Проворчал Грязнов.
Вот видишь? Он не станет с тобой говорить откровенно… Так что присылай машину, а сам — с ребятами на задержание. Да поаккуратнее там, помни, что предположительно в его руках находится грудной беззащитный ребенок.
Что ты меня учишь прописным истинам? — Обиделся Максим. — Я уже давно не маленький.
Я начала торопливо собираться.
Ты меня здесь подождешь, или подбросить тебя до дома? — Спросила я Оксану, молча слушавшую наш разговор с Максимом. Можешь оставаться ночевать, вернусь, еще поболтаем.
Я тебя никуда не пущу. — Твердо заявила подруга.
Вот те на! — Удивилась я. — Ты что? Это моя работа, и совсем не первый раз приходится выезжать на службу ночью.
Но теперь то совсем другое дело! Как ты не понимаешь? Теперь ты должна все свои поступки соизмерять с тем вредом, который наносишь своему малышу. Ты пойми, если ты устала, голодна и измотана, то и он чувствует себя ни на грамм не лучше. Деткам положено ночью спать. Так что ты никуда не понесешься ночью. Поняла? Я это тебе, как мать, говорю. Пусть за тебя поработает кто-нибудь покрепче.
Я присела на край дивана рядом с подругой и тихо сказала.
Понимаешь, Ксюш, есть еще один маленький беззащитный человечек, который, вероятно, тоже сейчас не спит. Может, плачет, от страха или от голода… Мы думаем, что годовалая Сашенька находится сейчас в руках того самого педофила, за которым только что выехал Макс. Ее некому защитить кроме нас, мать лежит в больнице в состоянии глубокого шока… Ты понимаешь, что я не могу не поехать…
Оксана глубоко вздохнула и пошла обуваться…
ГЛАВА 6.
Допрос подозреваемого начался в половине второго ночи. К этому часу я уже знала, что в момент задержания он находился у себя дома в тапочках перед телевизором. Спокойно пил пиво и закусывал воблой. Ребенка не было и в помине. В его комнате нашли множество подтверждений его неестественной любви к маленьким девочкам, картинки, видеокассеты, фотографии… Некоторые из них имели вполне невинный, на первый взгляд, вид. Здесь было полно кадров с гуляющими в парке детьми. Сашенькиных портретов обнаружилось штук десять. Задержанный искренне не понимал, за что его арестовали, выдернули с теплого дивана и притащили среди ночи в кабинет следователя. Ладно хоть тут повезло, за столом сидела женщина. Он не любил милиционеров мужчин еще со времен первого ареста. Они порой оказывались так несдержанны в своих агрессивных порывах! Могли и в зубы дать. Он просто кожей чувствовал ненависть, исходящую от парня, который привел его в этот кабинет. Тот и сейчас сидел сзади на стуле, спину холодил его пристальный тяжелый взгляд. Но это ничего, небось, при бабе не станет бросаться. Физической боли он боялся панически…
* * *
Ну что же, — Устало начала я. — Давайте знакомиться. Меня зовут Тамара Владимировна Кочетова. Представьтесь, пожалуйста.
Виктор Андреевич Исаев. А в чем, собственно, дело? — Довольно агрессивно начал он. — В чем меня обвиняют?
Не спешите, Виктор Андреевич. Сейчас с формальностями покончим и во всем спокойно разберемся.
Но я ни в чем не виноват! — Продолжал горячиться Исаев.
Охотно верю. — Покривила душой я. — Скажите, пожалуйста, где и с кем Вы провели прошлую ночь?
Дома спал.
Кто-то может подтвердить ваши слова?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49