— Я найду его! Найду, чего бы мне это не стоило!
— Боюсь, ты исчерпал все свои попытки. Выметайся. Гейм овер, как говорится.
— Ну уж нет! Ты сама скажешь мне, где лежат бриллианты, или…
— Или что? Ты меня убьешь? Тогда вперед, начинай! Только извини: не могу поручиться, что останусь спокойной во время данного процесса. Ты снова можешь пострадать и заработать пару свежих синяков и царапин. Кстати, ради интереса: ты так и ходил по улицам с этим бланшем? Я имею в виду, без паранджи? И тебе даже не боялись продавать еду?
— Ну, эту проблему я решил с помощью твоей косметички. Пудра, крем — и все о’кей!
Я облегченно вздохнула. Надеюсь, Толя этого не заметил. Я-то думала, что он ко мне девиц водит и на них мою косметику расходует, а все оказалось значительно прозаичнее. Действительно: какие уж тут девицы, когда на кону бриллиантовый клад? Не до них.
— А зачем мои цветы изуродовал? Только не надо больше брехать насчет установки стеклопакетов и прочих ремонтных вариантов.
— Дедуля же сказал «зри в корень», вот я и решил на всякий случай проверить все корни, которые существуют в пределах этой квартиры, — недовольно пробурчал Толя.
— А хромал ты из-за чего?
— А ты разве не помнишь? В подсказке же четко говорилось «удар коленом»…
— И ты испинал все стены в надежде, что после удачного удара тебе явится клад?
— Ну, примерно так.
От смеха у меня скрутило внутренности. И он еще надеялся со своими куриными мозгами, что найдет то место, куда мой академик-дед запрятал клад! Это же придумать надо, пинать капитальную стену со всей дури! Как Толя еще себе коленную чашечку в пыль не разнес, просто удивительно. Интересно, если бы дедушка сказал «прыжок из окна на запад от солнца», он бы тоже прыгнул, чтобы проверить?
На Толю мой смех подействовал, как красная тряпка на быка. Он уже поднял руку, чтобы отвесить мне хлесткую пощечину, но промахнулся, и его замах ушел в пустоту. Да так, что Толя еле удержался на ногах. В свое время папа, вспомнив юность и кружок самбо, преподал мне пару уроков, как уворачиваться от таких вот дебилов. Толю его неудача ощутимо разозлила, но он все-таки нашел силы взять себя в руки. Я же продолжала:
— Да, если все же намереваешься сделать из меня отбивную, то учти: предвидя твою реакцию, в надежном месте я оставила записку, в которой подробно расписала нашу ситуацию. Непонятно? Объясняю доступно для твоего возраста: если со мной что-то произойдет, тебя посадят так быстро, что глазом моргнуть не успеешь. Ферштейн? Так что бери чемоданы в руки и шагом марш за порог. Прошу!
Я широко распахнула входную дверь. Но Толя моим любезным приглашением покинуть стены этого дома не воспользовался, а вместо того набросился на меня с кулаками. Странный человек: ему же объяснили, что лучше оставить меня в покое и в целом состоянии. Что ж, видимо до его головного мозга размером с горошину эта информация не дошла.
Ожидать, пока Толя изобразит из меня взбитые сливки, я не стала, и решила прибегнуть к Леткиному баллончику. Упс, оказалось, она ни разу еще им не воспользовалась, и его крышечка надежно удерживалась от случайного нажатия пластмассовым предохранителем. Хороша подруга! Могла бы хоть предупредить. Чтобы продавить крышку и пустить газ, пришлось пожертвовать ногтем. Вот этого я Толе точно не прощу! Летке тоже. Впрочем, сами понимаете: выбирать в такой ситуации мне не приходилось.
Газ оказался весьма коварной штукой. Если Толя вкусил его прелестей по полной шкале, то мне досталось ненамного меньше. Вся разница между нами свелась к тому, что Толя сразу же залился слезами и с надрывом закашлял, полностью потеряв ориентацию в пространстве, а я худо-бедно эту возможность сохранила. Оставаться в коридоре было равносильно добровольному пребыванию в газовой камере, поэтому я проскользнула мимо Толи в спальню, где воздух был еще не испорчен.
Так, понятно. Использование баллончика чревато последствиями. Если в первый раз мне досталась небольшая доза, то во второй раз может уже не повезти. А через пару — максимум пять минут Толя придет в себя, и судя по всему, захочет продолжения банкета. Я так поняла, что ему сейчас начхать на последствия, лишь бы излить на меня свою злость. Чем бы его успокоить?
Взгляд мой остановился на штабеле из банок с краской, олифой и прочими маскарадными атрибутами ремонта, заготовленными Толей. Что ж, раз им все равно не суждено быть примененными по назначению, пусть хотя бы послужат в целях моей безопасности.
Я едва закончила обустройство баррикад и ловушек (здорово мешали слезы и невесть откуда взявшиеся сопли; в инструкции к баллончику о таких последствиях для его владельца, между прочим, ни слова не говорилось), как Толины шаги потопали в сторону спальни. Догадался, где я есть. Так, можно начинать обратный отсчет: пять, четыре, три, два, один… Понеслось.
Дверь в спальню я специально оставила чуть-чуть приоткрытой. Старый прикол, известный еще со времен пионерских лагерей, но думаю, Толя от меня такой подлости не ожидал. А я на это и рассчитывала. Едва он распахнул дверь пошире, как ему на голову спикировали две открытые банки с краской: одна оранжевая половая, и одна белая для потолка. Оранжевая банка весомо стукнула его по макушке и растеклась по футболке и штанам, отчего Толя сразу стал похож на заключенного из американских тюрем. Белая же лишь слегка ударилась о плечо, зато брызнула в разные стороны, в том числе в лицо и на волосы. Ошарашенный Толя принялся тереть глаза и вытирать физиономию. Получалось это у него неважно: Толя стал похож на клоуна-неудачника, хреново наложившего грим. Я не могла отказать себе в удовольствии зловредно похихикать над его кардинально преображенной внешностью. «А я похож на новый „Икарус“, а у меня такая же улыбка»…
Кое-как разлепив глаза и высказав в мой адрес все, что думает, Толя решительно и неотвратимо двинулся вглубь спальни. Настала пора воспользоваться очередной заградительной полосой. Ее роль превосходно сыграла олифа, которую я щедро плеснула под ноги Толе. Не думаю, что она отличается какими-то особыми скользящими свойствами, но выбирать не приходилось. Да и Толя, послушный мальчик, сделал именно то, что я от него ожидала: со всей дури хлопнулся задницей о пол, да так, что у него там явственно что-то хрустнуло. Вот и говорите после этого, что попа — мягкое место. Впрочем, может Толя — уникум, и задница у него исполняет роль головы, поэтому такая твердая?
Вдоволь поразмыслить на эту тему я не успела, поскольку после использования краски с олифой, пришлось применять экстренные меры спасения. То есть швыряться в Толю всем, что подвернется под руку. Подвернулись рулоны обоев (их лучше кидать как копье, сильно толкая в противоположный конец, а то сильно закручиваются и теряют скорость), мелкие банки с непонятным содержимым, пачки с сухими смесями и старые глиняные горшки, невесть как оказавшиеся в спальне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69