Пару раз брала меня с собой, но, заметив то, что Абду слишком уж со мной учтив, прекратила наши совместные поездки. Мне было интересно наблюдать, как мама кокетничает с красавцем-арабом. Я и мысли не могла допустить, что он увлечется ею. А зря. Месяца через три я стала замечать, что Абду бывает у нас в доме. Я, правда, жила от мамы отдельно, но иногда приезжала в квартиру матери, которую приобрел еще отец в очень престижном районе Дефанс сразу после моего рождения. Сначала все обставляли так, что Абду просто привез заказ из салона, потом завез портфель, который мама якобы забыла в салоне и тому подобное. Потом перестали играть в эту игру. Не было необходимости, я поняла, что араб просто поселился в нашем доме…
Первым забил тревогу Симон. Попытался поговорить с мамой и потерпел полное фиаско. Она, смеясь, рассказывала бабушке о том, как он пытался ее отговорить от мезальянса со смуглолицым Парисом, что Симон напрасно надеялся на что-то большее, чем просто дружба между ними, ну и все такое.
Бабушка тогда достаточно резко высказала свое мнение о том, что считает Абду неподходящей парой для Полины и разница в двадцать с лишним лет слишком бросается в глаза. Что тут началось… Подобных сцен я не помнила со времен жизни с папой. Об этом я узнала от Нюши, которая попросила меня не навещать пока Полину, потому что у нее что-то с нервами. Оказывается, что Нюша и Пьер буквально вытолкнули маму из дома, иначе в гостиной не осталось бы не одной целой вазы. Мама во время ссор крушит все, что попадает ей под руку. Тогда же Нюша назвала Абду таким емким русским словом, никак не могу его запомнить. Это происшествие забылось не сразу — мама долго дулась на бабушку, та на нее. Я была как меж двух огней, но уже привыкла к подобным эксцессам и тысячу раз мирила их между собой. Так и в этом случае — просто через пару месяцев привезла маму с собой в Иври, а бабушка сделала вид, что очень рада ее видеть. Инцидент был исчерпан. В обществе все тоже потихоньку привыкли к тому, что Полина живет с молодым арабом-художником. Постепенно Абду обосновался в галерее «Экзотик» на положении хозяина — сам выбирал работы, отказал многим маминым протеже, в основном — способным и талантливым, не терпел конкуренции. Даже умудрился магазин сувениров и каких-то немыслимых арабских духов в галерее развернуть. А уж как он себя раскручивать стал на мамины деньги! Уж тут ему нет равных. Даже умудрился в Японии выставку своих «арабесок» организовать. Но самое удивительное, мама поверила в то, что он великий художник современности. Ну просто алжирский Дали! Переубедить ее было просто невозможно.
Потом начались самые неприятные для меня моменты. Однажды я заехала к матери в Дефанс, чтобы забрать справочники. Ее дома не оказалось, зато Абду принимал своих арабских родственников — двоих парней. Меня удивило, что они не отказывали себе в спиртном. Насколько я знаю, правоверные мусульмане не любители алкоголя. Здесь же попойка была в самом разгаре. Когда я зашла в столовую, где Абду угощал своих соплеменников, он очень оживился, стал меня с ними знакомить, при этом очень вольно себя вел: прижимал меня к себе, называя дочуркой, шлепнул пару раз, пардон, по заднице. Я не стала его прилюдно одергивать, но наедине сказала, чтобы он не смел так вести себя со мной. Абду расхохотался мне в лицо, заявив при этом, что он — художник и ему нужна муза. Моя мамочка, ввиду своего возраста, никак на нее не тянет, а вот я — в самый раз. Он даже попытался меня поцеловать, но я увернулась и убежала из квартиры. А он только рассмеялся мне вслед. До сих пор в ушах стоит этот смех…
— Постой, Марьяша, ты же сказала, что поначалу увлеклась им? — удивилась я.
— Вот именно, поначалу, моего увлечения хватило недели на две. И то оно подогревалось его неординарностью, экзотичностью. Он ведь всех первое время очаровал. Дружище Симон и тот попался на эту же приманку, не понял, какого волка в овечьей шкуре пригрел. Но мама, кстати, до сих пор убеждена в том, что я влюблена в Абду. Отсюда и напряженность в наших отношениях. Как я ни пыталась ее переубедить, все напрасно.
— Но почему ты считаешь, что тебе угрожает опасность, — не унималась я. — Ведь Абду ни в чем криминальном не замечен, наверняка графиня не все свое состояние завещает тебе, что-то и им перепадет.
В том-то и дело, что Абду не устроит кое-что, ему нужны большие деньги. Он ведь возомнил себя великим художником, жаждет мировой известности, а как это сделать без денег? Почему он с мамой живет? Думаешь, из-за неземной любви? Глупости, только из-за денег. Это все, кроме нее, понимают. А у нее уже денег почти не осталось, все на него ушло — пресса, выставки, вернисажи, зарубежные поездки. Ох, Наташа, он даже к адвокату бабушки пытался подъехать, картину ему свою подарил, кстати, очень приличную. Хотел навести справки о ее состоянии. Но Орлов, умница, может говорить долго-долго, но ничего при этом не сказать. Как ваш политик Горбачев.
— Ну, этим и ваш Талейран славился…
— Так что мне не стоит ждать ничего хорошего. Конечно, киллера Абду нанимать не станет, для этого он слишком жаден. А вот отравой меня извести, или еще чего в этом духе, на это он способен. Хотя его богатая творческая фантазия может подсказать и более изощренный способ.
— Марьяша, да ты, похоже, сама себя накручиваешь. Тебе просто неприятен Абду, вот ты и придумываешь всякие глупости. Это твое подсознание пошаливает…
— «Твоими бы устами да мед пить», — правильно я выразилась?
— Правильно, давай лучше «Асти» допьем и будем собираться. Тебе пора в дорогу, да и мне домой нужно бежать, пока Саня с работы не вернулся. А то опять ворчать будет.
Отправив Марьяшу в аэропорт, я с ужасом обнаружила, что уже десятый час вечера, и пошла в ближайшую кондитерскую за пирожными. Жаль, до «Тройки» далековато добираться — за «Муравейник» мне дома простится любое опоздание.
Глава 15
С момента отъезда Марьяши прошло чуть больше недели. Звонков от нее не было, значит, она очень занята, не до меня, думала я. Да и мне пора было приниматься за дела. А то поиски Екшинцевых здорово выбили меня из привычной рабочей колеи. И у Порецкого прибавилось работы. Пока он ездил с Марьяшей «лечить зубы», наш милейший Артур Артурович умудрился связаться с одной очень сомнительной фирмой из Гамбурга. Мишаня подозревает, представители этой фирмы специально ждали его отъезда, чтобы в это время втереться в доверие к нашему шефу. Отчасти у них это получилось, Артурчик даже подписал протокол о намерениях, но Порецкий успел вовремя выйти на работу. Он вернул немецкой стороне документы на доработку, сам тем временем стал собирать сведения о возможных партнерах из Гамбурга. Ничего хорошего об этой фирме он не узнал, скорее, наоборот — узнал много нехорошего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Первым забил тревогу Симон. Попытался поговорить с мамой и потерпел полное фиаско. Она, смеясь, рассказывала бабушке о том, как он пытался ее отговорить от мезальянса со смуглолицым Парисом, что Симон напрасно надеялся на что-то большее, чем просто дружба между ними, ну и все такое.
Бабушка тогда достаточно резко высказала свое мнение о том, что считает Абду неподходящей парой для Полины и разница в двадцать с лишним лет слишком бросается в глаза. Что тут началось… Подобных сцен я не помнила со времен жизни с папой. Об этом я узнала от Нюши, которая попросила меня не навещать пока Полину, потому что у нее что-то с нервами. Оказывается, что Нюша и Пьер буквально вытолкнули маму из дома, иначе в гостиной не осталось бы не одной целой вазы. Мама во время ссор крушит все, что попадает ей под руку. Тогда же Нюша назвала Абду таким емким русским словом, никак не могу его запомнить. Это происшествие забылось не сразу — мама долго дулась на бабушку, та на нее. Я была как меж двух огней, но уже привыкла к подобным эксцессам и тысячу раз мирила их между собой. Так и в этом случае — просто через пару месяцев привезла маму с собой в Иври, а бабушка сделала вид, что очень рада ее видеть. Инцидент был исчерпан. В обществе все тоже потихоньку привыкли к тому, что Полина живет с молодым арабом-художником. Постепенно Абду обосновался в галерее «Экзотик» на положении хозяина — сам выбирал работы, отказал многим маминым протеже, в основном — способным и талантливым, не терпел конкуренции. Даже умудрился магазин сувениров и каких-то немыслимых арабских духов в галерее развернуть. А уж как он себя раскручивать стал на мамины деньги! Уж тут ему нет равных. Даже умудрился в Японии выставку своих «арабесок» организовать. Но самое удивительное, мама поверила в то, что он великий художник современности. Ну просто алжирский Дали! Переубедить ее было просто невозможно.
Потом начались самые неприятные для меня моменты. Однажды я заехала к матери в Дефанс, чтобы забрать справочники. Ее дома не оказалось, зато Абду принимал своих арабских родственников — двоих парней. Меня удивило, что они не отказывали себе в спиртном. Насколько я знаю, правоверные мусульмане не любители алкоголя. Здесь же попойка была в самом разгаре. Когда я зашла в столовую, где Абду угощал своих соплеменников, он очень оживился, стал меня с ними знакомить, при этом очень вольно себя вел: прижимал меня к себе, называя дочуркой, шлепнул пару раз, пардон, по заднице. Я не стала его прилюдно одергивать, но наедине сказала, чтобы он не смел так вести себя со мной. Абду расхохотался мне в лицо, заявив при этом, что он — художник и ему нужна муза. Моя мамочка, ввиду своего возраста, никак на нее не тянет, а вот я — в самый раз. Он даже попытался меня поцеловать, но я увернулась и убежала из квартиры. А он только рассмеялся мне вслед. До сих пор в ушах стоит этот смех…
— Постой, Марьяша, ты же сказала, что поначалу увлеклась им? — удивилась я.
— Вот именно, поначалу, моего увлечения хватило недели на две. И то оно подогревалось его неординарностью, экзотичностью. Он ведь всех первое время очаровал. Дружище Симон и тот попался на эту же приманку, не понял, какого волка в овечьей шкуре пригрел. Но мама, кстати, до сих пор убеждена в том, что я влюблена в Абду. Отсюда и напряженность в наших отношениях. Как я ни пыталась ее переубедить, все напрасно.
— Но почему ты считаешь, что тебе угрожает опасность, — не унималась я. — Ведь Абду ни в чем криминальном не замечен, наверняка графиня не все свое состояние завещает тебе, что-то и им перепадет.
В том-то и дело, что Абду не устроит кое-что, ему нужны большие деньги. Он ведь возомнил себя великим художником, жаждет мировой известности, а как это сделать без денег? Почему он с мамой живет? Думаешь, из-за неземной любви? Глупости, только из-за денег. Это все, кроме нее, понимают. А у нее уже денег почти не осталось, все на него ушло — пресса, выставки, вернисажи, зарубежные поездки. Ох, Наташа, он даже к адвокату бабушки пытался подъехать, картину ему свою подарил, кстати, очень приличную. Хотел навести справки о ее состоянии. Но Орлов, умница, может говорить долго-долго, но ничего при этом не сказать. Как ваш политик Горбачев.
— Ну, этим и ваш Талейран славился…
— Так что мне не стоит ждать ничего хорошего. Конечно, киллера Абду нанимать не станет, для этого он слишком жаден. А вот отравой меня извести, или еще чего в этом духе, на это он способен. Хотя его богатая творческая фантазия может подсказать и более изощренный способ.
— Марьяша, да ты, похоже, сама себя накручиваешь. Тебе просто неприятен Абду, вот ты и придумываешь всякие глупости. Это твое подсознание пошаливает…
— «Твоими бы устами да мед пить», — правильно я выразилась?
— Правильно, давай лучше «Асти» допьем и будем собираться. Тебе пора в дорогу, да и мне домой нужно бежать, пока Саня с работы не вернулся. А то опять ворчать будет.
Отправив Марьяшу в аэропорт, я с ужасом обнаружила, что уже десятый час вечера, и пошла в ближайшую кондитерскую за пирожными. Жаль, до «Тройки» далековато добираться — за «Муравейник» мне дома простится любое опоздание.
Глава 15
С момента отъезда Марьяши прошло чуть больше недели. Звонков от нее не было, значит, она очень занята, не до меня, думала я. Да и мне пора было приниматься за дела. А то поиски Екшинцевых здорово выбили меня из привычной рабочей колеи. И у Порецкого прибавилось работы. Пока он ездил с Марьяшей «лечить зубы», наш милейший Артур Артурович умудрился связаться с одной очень сомнительной фирмой из Гамбурга. Мишаня подозревает, представители этой фирмы специально ждали его отъезда, чтобы в это время втереться в доверие к нашему шефу. Отчасти у них это получилось, Артурчик даже подписал протокол о намерениях, но Порецкий успел вовремя выйти на работу. Он вернул немецкой стороне документы на доработку, сам тем временем стал собирать сведения о возможных партнерах из Гамбурга. Ничего хорошего об этой фирме он не узнал, скорее, наоборот — узнал много нехорошего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67