— Или после вчерашнего турне по бульвару «Красных фонарей» еще не пришел в себя?
Симон боролся с искушением рассказать ему о встрече с Полиной, о том, что она никак не отреагировала на сообщение о желании Миши встретиться с ней. Но, испугавшись излишних расспросов, а Миша умел, как бы невзначай выуживать из собеседника самую важную для себя информацию, промолчал. Он боялся проболтаться о том, где и с кем провел ночь.
Они договорились с Мишей прикупить разных вкусностей и нагрянуть неожиданно в Иври. Надо же было отметить такую радостную весть. Теперь Марьяша и Григорий могут объявить Нюше, Петру и даже болтливой Изабель, что они родственники.
После разговора с Сянчжи Анри стал паковать вещи. Всю лабораторию сына он разобрал до основания — стеллажи демонтировал, колбочки, склянки разбил, реактивы и прочие медицинские штучки выбросил в унитаз. Все, что могло гореть — в камин.
Проверил банковский счет, пересчитал наличность. Оказалось, что сумма не такая уж и маленькая. Не знал, как быть с Эмилией. Боялся даже намекнуть ей на то, что собирается покинуть «Пристанище Мавра» навсегда. У нее, конечно, есть родственники, но отправлять к ним старушку ему не хотелось. Решил, что заберет с собой. Если она, конечно, согласится. Хотя Марьяша, наверное, не станет выгонять ее на улицу.
Каждый вечер он обходил немалое хозяйство, прощаясь со всем, что было создано его умелыми руками. На душе было тяжко. Более всего не хотелось покидать могилу Этель. Но ради здоровья Фабио он был готов на все.
Анри не знал, как будет вести себя в разговоре с Орловым, которого ему было не избежать. Сейчас он сердился на него — за то, что Алекс неожиданно пропал на несколько недель без объяснения причины, за то, что он познакомил Фабио с Лораном и фактически сделал мальчика преступником. Счастье великое, что сын не пристрастился к «дури», а ведь мог. Жизнь у него была не сахар.
Теперь Отто и Сянчжи посеяли в душе Фабио надежду на скорое выздоровление. А он, Анри, так был груб с этим немцем во время его приезда с Марьяшей и русским парнем. Просто тесное общение с Орловым сделало его излишне подозрительным, недоверчивым. Он разучился верить в то, что бывают добрые, внимательные люди. Таким был граф Порошин. Наверное, немец Отто тоже из числа людей порядочных, если он ездит на войну, под пулями делает раненым операции.
Фабио был просто влюблен в него, как можно любить героя понравившейся книжки. А он, старый болван, так отвратительно вел себя с этим немцем. Да что уж теперь. Как только представится возможность, Анри обязательно извинится перед доктором.
Телефонный звонок прервал размышление старика Рамбаля. Еще не взяв трубку, он почувствовал, что звонит Орлов.
— Ты не забыл еще меня, старина, — шутливо начал разговор Алексей Алексеевич.
— Я рад, что ты жив, — сухо ответил Анри.
— Лоран рассказал мне о Фабио, я очень удивился. Но поверь, обстоятельства сложились так, что я срочно должен был покинуть Париж.
— Не надо оправданий, Алекс, я ни в чем тебя не виню. Я так и понял, что у тебя возникли неотложные дела. Ты не должен тратить свое время на решение моих проблем. Тем более что проблем уже и нет никаких. Домик себе я уже присмотрел, теперь вот готовлюсь к переезду.
— А как же «Пристанище Мавра»?
— Как обычно, что ему сделается? На хорошее хозяйство всегда найдется хороший хозяин. Но мне кажется, что у русских здесь дела бы получше пошли, чем у этого араба. А ты другого мнения?
— Полина настаивает на том, чтобы я передал дело о наследстве в суд. Завтра я везу бумаги судье. Думаю, что процесс можно выиграть. Может быть, ты пока не будешь спешить?
— Конечно, я не смогу сейчас бросить хозяйство, лошадей. Но, как только ты привезешь мне официальное уведомление, что пристанище принадлежит Полине, я уеду на следующий же день.
— Не передумаешь, ковбой?
— Не передумаю.
Душевного разговора не получилось. Анри не стал ничего говорить о поездке Фабио в Китай за чудом — по-другому и не скажешь. Орлов, в свою очередь, промолчал о своем приговоре-диагнозе. Как будто и не было многолетней дружбы. Словно черная кошка пробежала между ними. Хотя, действительно, что-то кошачье в Полине имеется.
Орлов после долгого и утомительного разговора с Полиной, которая настаивала на судебном разбирательстве, устал неимоверно. Он просто упал на диванчик в своем кабинете, как только за Полиной закрылась дверь. Силы покидали его. Полежав минут десять, он с трудом побрел в туалетную комнату, чтобы умыться. Увидел себя в зеркале и не узнал — изможденное лицо сероватого оттенка, темные круги под глазами — в таком виде в суде показываться нельзя.
«Я ведь только что вернулся с курорта, а видок у меня неважный, — размышлял он. — Конечно, Полина из меня за пару часов все соки выпила, как вампир, но я же не должен так резко сдаться. Я просто обязан еще хоть пару месяцев продержаться». И, скрепя сердце, он решительно, насколько это было возможно, зашагал к своему столу. Пора было звонить Марьяше.
Говорить долго он с ней не стал. Просто поставил перед фактом, что по требованию ее матери Полины Маккреди запускает дело о пересмотре наследства в судопроизводство.
После долгого затишья, которое устроил им Орлов, пока отдыхал в Руайя, жизнь закрутилась с такой скоростью, что Порецкий едва успевал есть и спать. Что ни день, то сюрприз. Миша, совершенно не знакомый с судебным делопроизводством Франции, никак не ожидал, что здесь все делается так стремительно. Его задумка познакомиться с Полиной, о которой они совсем недавно говорили с Симоном, так и осталась задумкой. Он просто не успел с ней познакомиться как с матерью своей будущей супруги. Теперь же он вынужден был познакомиться с ней как представитель стороны ответчика.
Орлова тоже не было на предварительной встрече. Они беседовали с Полиной в присутствии его помощницы. Девушка не дала им возможности перекинуться даже парой слов. Она задавала им вопросы, они машинально отвечали на них, не упуская возможности хорошенько разглядеть друг друга.
У Порецкого Полина не вызвала никаких отрицательных эмоций: «Ухоженная красивая дамочка, ведет себя вполне прилично. Разглядывает меня слишком уж пристально. Да это и понятно, я все-таки ее дочери не чужой человек. Присматривается к будущему зятю».
Полина же, напротив, осталась очень недовольна тем, что увидела: «Ах, какой красавчик! Как же мою дуру угораздило такого подцепить? Ведь бросит ее через два-три месяца. Только перед этим разорит до основания. Будет моя Марьяша жить под мостом, как ее любимый герой Гаврош. Ну, мамочка, смотри теперь, любуйся, до чего довела свою внученьку».
Когда они стали прощаться, Полина неожиданно бросила Мише весьма загадочную фразу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Симон боролся с искушением рассказать ему о встрече с Полиной, о том, что она никак не отреагировала на сообщение о желании Миши встретиться с ней. Но, испугавшись излишних расспросов, а Миша умел, как бы невзначай выуживать из собеседника самую важную для себя информацию, промолчал. Он боялся проболтаться о том, где и с кем провел ночь.
Они договорились с Мишей прикупить разных вкусностей и нагрянуть неожиданно в Иври. Надо же было отметить такую радостную весть. Теперь Марьяша и Григорий могут объявить Нюше, Петру и даже болтливой Изабель, что они родственники.
После разговора с Сянчжи Анри стал паковать вещи. Всю лабораторию сына он разобрал до основания — стеллажи демонтировал, колбочки, склянки разбил, реактивы и прочие медицинские штучки выбросил в унитаз. Все, что могло гореть — в камин.
Проверил банковский счет, пересчитал наличность. Оказалось, что сумма не такая уж и маленькая. Не знал, как быть с Эмилией. Боялся даже намекнуть ей на то, что собирается покинуть «Пристанище Мавра» навсегда. У нее, конечно, есть родственники, но отправлять к ним старушку ему не хотелось. Решил, что заберет с собой. Если она, конечно, согласится. Хотя Марьяша, наверное, не станет выгонять ее на улицу.
Каждый вечер он обходил немалое хозяйство, прощаясь со всем, что было создано его умелыми руками. На душе было тяжко. Более всего не хотелось покидать могилу Этель. Но ради здоровья Фабио он был готов на все.
Анри не знал, как будет вести себя в разговоре с Орловым, которого ему было не избежать. Сейчас он сердился на него — за то, что Алекс неожиданно пропал на несколько недель без объяснения причины, за то, что он познакомил Фабио с Лораном и фактически сделал мальчика преступником. Счастье великое, что сын не пристрастился к «дури», а ведь мог. Жизнь у него была не сахар.
Теперь Отто и Сянчжи посеяли в душе Фабио надежду на скорое выздоровление. А он, Анри, так был груб с этим немцем во время его приезда с Марьяшей и русским парнем. Просто тесное общение с Орловым сделало его излишне подозрительным, недоверчивым. Он разучился верить в то, что бывают добрые, внимательные люди. Таким был граф Порошин. Наверное, немец Отто тоже из числа людей порядочных, если он ездит на войну, под пулями делает раненым операции.
Фабио был просто влюблен в него, как можно любить героя понравившейся книжки. А он, старый болван, так отвратительно вел себя с этим немцем. Да что уж теперь. Как только представится возможность, Анри обязательно извинится перед доктором.
Телефонный звонок прервал размышление старика Рамбаля. Еще не взяв трубку, он почувствовал, что звонит Орлов.
— Ты не забыл еще меня, старина, — шутливо начал разговор Алексей Алексеевич.
— Я рад, что ты жив, — сухо ответил Анри.
— Лоран рассказал мне о Фабио, я очень удивился. Но поверь, обстоятельства сложились так, что я срочно должен был покинуть Париж.
— Не надо оправданий, Алекс, я ни в чем тебя не виню. Я так и понял, что у тебя возникли неотложные дела. Ты не должен тратить свое время на решение моих проблем. Тем более что проблем уже и нет никаких. Домик себе я уже присмотрел, теперь вот готовлюсь к переезду.
— А как же «Пристанище Мавра»?
— Как обычно, что ему сделается? На хорошее хозяйство всегда найдется хороший хозяин. Но мне кажется, что у русских здесь дела бы получше пошли, чем у этого араба. А ты другого мнения?
— Полина настаивает на том, чтобы я передал дело о наследстве в суд. Завтра я везу бумаги судье. Думаю, что процесс можно выиграть. Может быть, ты пока не будешь спешить?
— Конечно, я не смогу сейчас бросить хозяйство, лошадей. Но, как только ты привезешь мне официальное уведомление, что пристанище принадлежит Полине, я уеду на следующий же день.
— Не передумаешь, ковбой?
— Не передумаю.
Душевного разговора не получилось. Анри не стал ничего говорить о поездке Фабио в Китай за чудом — по-другому и не скажешь. Орлов, в свою очередь, промолчал о своем приговоре-диагнозе. Как будто и не было многолетней дружбы. Словно черная кошка пробежала между ними. Хотя, действительно, что-то кошачье в Полине имеется.
Орлов после долгого и утомительного разговора с Полиной, которая настаивала на судебном разбирательстве, устал неимоверно. Он просто упал на диванчик в своем кабинете, как только за Полиной закрылась дверь. Силы покидали его. Полежав минут десять, он с трудом побрел в туалетную комнату, чтобы умыться. Увидел себя в зеркале и не узнал — изможденное лицо сероватого оттенка, темные круги под глазами — в таком виде в суде показываться нельзя.
«Я ведь только что вернулся с курорта, а видок у меня неважный, — размышлял он. — Конечно, Полина из меня за пару часов все соки выпила, как вампир, но я же не должен так резко сдаться. Я просто обязан еще хоть пару месяцев продержаться». И, скрепя сердце, он решительно, насколько это было возможно, зашагал к своему столу. Пора было звонить Марьяше.
Говорить долго он с ней не стал. Просто поставил перед фактом, что по требованию ее матери Полины Маккреди запускает дело о пересмотре наследства в судопроизводство.
После долгого затишья, которое устроил им Орлов, пока отдыхал в Руайя, жизнь закрутилась с такой скоростью, что Порецкий едва успевал есть и спать. Что ни день, то сюрприз. Миша, совершенно не знакомый с судебным делопроизводством Франции, никак не ожидал, что здесь все делается так стремительно. Его задумка познакомиться с Полиной, о которой они совсем недавно говорили с Симоном, так и осталась задумкой. Он просто не успел с ней познакомиться как с матерью своей будущей супруги. Теперь же он вынужден был познакомиться с ней как представитель стороны ответчика.
Орлова тоже не было на предварительной встрече. Они беседовали с Полиной в присутствии его помощницы. Девушка не дала им возможности перекинуться даже парой слов. Она задавала им вопросы, они машинально отвечали на них, не упуская возможности хорошенько разглядеть друг друга.
У Порецкого Полина не вызвала никаких отрицательных эмоций: «Ухоженная красивая дамочка, ведет себя вполне прилично. Разглядывает меня слишком уж пристально. Да это и понятно, я все-таки ее дочери не чужой человек. Присматривается к будущему зятю».
Полина же, напротив, осталась очень недовольна тем, что увидела: «Ах, какой красавчик! Как же мою дуру угораздило такого подцепить? Ведь бросит ее через два-три месяца. Только перед этим разорит до основания. Будет моя Марьяша жить под мостом, как ее любимый герой Гаврош. Ну, мамочка, смотри теперь, любуйся, до чего довела свою внученьку».
Когда они стали прощаться, Полина неожиданно бросила Мише весьма загадочную фразу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67