Они с матерью тоже были близки, но между ними никогда не существовало такого рода внутреннего общения. Броуди никогда не знал, о чем думает мать и что творится в ее душе.
– Джан был непростым человеком, – неохотно ответил Лу. – Думаю, что врагов у него было не меньше, чем друзей.
– Мог ли кто-нибудь из них убить его?
– Не исключено, – признал Лу. – Однако прежде, чем делать предположения, давайте дождемся отчета о результатах вскрытия.
Броуди нахмурился. При чем тут какие-то отчеты?! Отцу было наплевать на него, иначе он не позволил бы ему всю жизнь прозябать в нищете, в то время как его брат-близнец рос в окружении роскоши. И если после всех этих лет отец обратился к нему за помощью, значит, он был перепуган до смерти. Вот именно, до смерти…
В этот момент они подошли к собравшимся возле церкви, и поэтому разговор сам собой прекратился. Многие принимали Броуди за Эллиота и обращались к нему со словами соболезнования: «Мы разделяем ваше горе, Эллиот, и будем молиться за вас и вашу семью». Броуди не стал их разочаровывать и молча пожимал протянутые руки.
Пройдя через ворота, они увидели, что там, в розовом саду, собралось еще больше людей, чем снаружи. И снова звучали обращенные к Броуди слова сочувствия. Ему захотелось ослабить узел галстука, который он тщательно и с большим трудом завязывал сегодня утром.
Розовый сад переходил в кладбище, которое стекало с холма плавным потоком печальных крестов, солнце отражалось от гранитных надгробий. У дальней ограды, возле свежевырытой могилы собралась еще одна группа людей. Над разверстой ямой раскинул свои покореженные временем ветви огромный древний дуб, словно желая защитить могилу от незваных гостей.
Семья. Его семья.
Броуди внезапно почувствовал, как его предубеждение против семейных уз начало колебаться, словно предрассветная дымка, которая вот-вот должна исчезнуть. Он смотрел на собравшихся и размышлял: что они за люди? Так или иначе, все как на подбор были рослыми и черноволосыми.
– Богатенькая публика, – пробормотал Броуди себе под нос. Даже с этого расстояния можно было увидеть, как блестят на солнце бриллиантовые серьги, золотые часы «Ролекс» и матовые жемчужные ожерелья в вырезах дорогих платьев.
«А чего еще ты ожидал? – спросил Броуди самого себя, и в мозгу его зазвучал тревожный сигнал: – Будь осторожен!» Он явно не принадлежал к этому кругу людей. Ну и ладно! У него – своя жизнь, полная опасностей и приключений. Жизнь, которую он любит и не променяет ни на что.
Лу остановился на вершине холма, словно не зная, как поступить дальше. Броуди снова окинул взглядом группу людей, пытаясь отыскать среди них своего брата, и тут же увидел его. Эллиот склонился к сидевшей на стуле даме под черной вуалью и что-то говорил ей. Хотя лицо женщины было закрыто, даже отсюда было видно, что она то и дело всхлипывает, не в силах совладать с собой. Сквозь вуаль можно было различить, что волосы у нее серебряные, как снег. Броуди пытался прикинуть, кто это может быть, но его сведения о семействе Хоук были слишком скудными.
Будто почувствовав, что на него смотрят, Эллиот поднял голову, оглянулся и… застыл как изваяние. Броуди тоже окаменел, даже позабыв дышать. Ему казалось, что он смотрит на собственное отражение в зеркале. Прошло несколько мгновений, прежде чем Броуди приказал себе очнуться и проанализировать ситуацию. Теперь он рассматривал своего брата с профессиональным вниманием – точно так же, оценивающе, он смотрел бы на противника. У Эллиота Хоука была впечатляющая внешность: высокий, темноволосый, с аккуратной прической, квадратной нижней челюстью и массивным подбородком. Если бы Броуди был на задании и высматривал террористов, на этого парня он взглянул бы только один раз и больше не обращал на него внимания. Эллиот слишком выделялся на фоне окружающих, а террористы всегда стараются быть неприметными, чтобы в нужный момент бесследно затеряться в толпе.
Его брат… При мысли об этом в груди Броуди возникло какое-то странное чувство, которое он не смог бы ни описать, ни даже понять. Мать всегда убеждала его в том, что он – ее единственный ребенок, и на протяжении жизни Броуди настолько свыкся с этой мыслью, что теперь ему казалось, будто все происходит не наяву. Однако это было явью – открытием истины, которая была скрыта от него в течение многих лет. Перед ним стоял человек, который являлся копией его самого, причем копией абсолютно точной. «Впрочем, – подумал Броуди, – на этом сходство между нами и заканчивается. Эллиот – богач, а я – бывший дворовый мальчишка».
Прищурившись от солнца, Эллиот смотрел на троих вновь пришедших, которые стояли на взгорке, неподалеку от могилы, предназначенной для его отца. Он не верил своим глазам, и все же это было так: там, на возвышении, стоял его брат.
Вот ведь сукин сын! Эллиот не мог понять, чем прогневил бога, за какие грехи заслужил такое наказание. И почему его братец выбрал именно сегодняшний день, чтобы заявиться сюда? День, когда его меньше всего хотели бы здесь видеть. И, кстати, что делает рядом с ним Тори? Последняя мысль породила в душе Эллиота острое чувство, которое он редко испытывал, – ревность. Обычно женщины буквально липли к нему, поэтому у него никогда не возникало надобности уламывать их, и только Тори стала исключением из этого правила. Она до сих пор отказывалась назначить дату их свадьбы. А теперь явилась на похороны его отца с этим типом, его братцем – нежданным и нежеланным. Господи, что же дальше-то будет?
– Ах, Джан… Нет! Нет! Нет! – всхлипывала его тетя Джина.
Эллиот знал, что его тетка действительно души не чаяла в брате и их связывали какие-то особые узы. Но сейчас он невольно думал, насколько ее горе искренне и насколько рассчитано на окружающих. Словно ища поддержки, Эллиот взглянул на своего дядю Тито, но тот лишь тяжело вздохнул. Было непонятно, то ли он тоже скорбит об умершем, то ли просто сочувствует горю жены. Что и говорить, иметь в качестве шурина Джанкарло Хоука было нелегким делом. Джина Хоук боготворила брата и постоянно ставила его в пример мужу. Однако нужно было хотя бы поздороваться со своим вновь обретенным братом. Эллиот стал подниматься на пригорок, где стоял Броуди в компании Тори и ее отца. Он мысленно приказал себе собраться и не давать воли эмоциям. Необходимо выждать и посмотреть, как захочет Броуди распорядиться своей частью наследства.
Эллиот надеялся, что, если все будет складываться удачно, ему удастся выкупить у брата его долю. Он размышлял над этим чуть ли не всю последнюю ночь и даже наметил нескольких инвесторов, к помощи которых мог бы обратиться. Виноградная долина непреодолимо манила к себе нуворишей из Силиконовой долины, которые в одночасье сколотили миллионные состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Джан был непростым человеком, – неохотно ответил Лу. – Думаю, что врагов у него было не меньше, чем друзей.
– Мог ли кто-нибудь из них убить его?
– Не исключено, – признал Лу. – Однако прежде, чем делать предположения, давайте дождемся отчета о результатах вскрытия.
Броуди нахмурился. При чем тут какие-то отчеты?! Отцу было наплевать на него, иначе он не позволил бы ему всю жизнь прозябать в нищете, в то время как его брат-близнец рос в окружении роскоши. И если после всех этих лет отец обратился к нему за помощью, значит, он был перепуган до смерти. Вот именно, до смерти…
В этот момент они подошли к собравшимся возле церкви, и поэтому разговор сам собой прекратился. Многие принимали Броуди за Эллиота и обращались к нему со словами соболезнования: «Мы разделяем ваше горе, Эллиот, и будем молиться за вас и вашу семью». Броуди не стал их разочаровывать и молча пожимал протянутые руки.
Пройдя через ворота, они увидели, что там, в розовом саду, собралось еще больше людей, чем снаружи. И снова звучали обращенные к Броуди слова сочувствия. Ему захотелось ослабить узел галстука, который он тщательно и с большим трудом завязывал сегодня утром.
Розовый сад переходил в кладбище, которое стекало с холма плавным потоком печальных крестов, солнце отражалось от гранитных надгробий. У дальней ограды, возле свежевырытой могилы собралась еще одна группа людей. Над разверстой ямой раскинул свои покореженные временем ветви огромный древний дуб, словно желая защитить могилу от незваных гостей.
Семья. Его семья.
Броуди внезапно почувствовал, как его предубеждение против семейных уз начало колебаться, словно предрассветная дымка, которая вот-вот должна исчезнуть. Он смотрел на собравшихся и размышлял: что они за люди? Так или иначе, все как на подбор были рослыми и черноволосыми.
– Богатенькая публика, – пробормотал Броуди себе под нос. Даже с этого расстояния можно было увидеть, как блестят на солнце бриллиантовые серьги, золотые часы «Ролекс» и матовые жемчужные ожерелья в вырезах дорогих платьев.
«А чего еще ты ожидал? – спросил Броуди самого себя, и в мозгу его зазвучал тревожный сигнал: – Будь осторожен!» Он явно не принадлежал к этому кругу людей. Ну и ладно! У него – своя жизнь, полная опасностей и приключений. Жизнь, которую он любит и не променяет ни на что.
Лу остановился на вершине холма, словно не зная, как поступить дальше. Броуди снова окинул взглядом группу людей, пытаясь отыскать среди них своего брата, и тут же увидел его. Эллиот склонился к сидевшей на стуле даме под черной вуалью и что-то говорил ей. Хотя лицо женщины было закрыто, даже отсюда было видно, что она то и дело всхлипывает, не в силах совладать с собой. Сквозь вуаль можно было различить, что волосы у нее серебряные, как снег. Броуди пытался прикинуть, кто это может быть, но его сведения о семействе Хоук были слишком скудными.
Будто почувствовав, что на него смотрят, Эллиот поднял голову, оглянулся и… застыл как изваяние. Броуди тоже окаменел, даже позабыв дышать. Ему казалось, что он смотрит на собственное отражение в зеркале. Прошло несколько мгновений, прежде чем Броуди приказал себе очнуться и проанализировать ситуацию. Теперь он рассматривал своего брата с профессиональным вниманием – точно так же, оценивающе, он смотрел бы на противника. У Эллиота Хоука была впечатляющая внешность: высокий, темноволосый, с аккуратной прической, квадратной нижней челюстью и массивным подбородком. Если бы Броуди был на задании и высматривал террористов, на этого парня он взглянул бы только один раз и больше не обращал на него внимания. Эллиот слишком выделялся на фоне окружающих, а террористы всегда стараются быть неприметными, чтобы в нужный момент бесследно затеряться в толпе.
Его брат… При мысли об этом в груди Броуди возникло какое-то странное чувство, которое он не смог бы ни описать, ни даже понять. Мать всегда убеждала его в том, что он – ее единственный ребенок, и на протяжении жизни Броуди настолько свыкся с этой мыслью, что теперь ему казалось, будто все происходит не наяву. Однако это было явью – открытием истины, которая была скрыта от него в течение многих лет. Перед ним стоял человек, который являлся копией его самого, причем копией абсолютно точной. «Впрочем, – подумал Броуди, – на этом сходство между нами и заканчивается. Эллиот – богач, а я – бывший дворовый мальчишка».
Прищурившись от солнца, Эллиот смотрел на троих вновь пришедших, которые стояли на взгорке, неподалеку от могилы, предназначенной для его отца. Он не верил своим глазам, и все же это было так: там, на возвышении, стоял его брат.
Вот ведь сукин сын! Эллиот не мог понять, чем прогневил бога, за какие грехи заслужил такое наказание. И почему его братец выбрал именно сегодняшний день, чтобы заявиться сюда? День, когда его меньше всего хотели бы здесь видеть. И, кстати, что делает рядом с ним Тори? Последняя мысль породила в душе Эллиота острое чувство, которое он редко испытывал, – ревность. Обычно женщины буквально липли к нему, поэтому у него никогда не возникало надобности уламывать их, и только Тори стала исключением из этого правила. Она до сих пор отказывалась назначить дату их свадьбы. А теперь явилась на похороны его отца с этим типом, его братцем – нежданным и нежеланным. Господи, что же дальше-то будет?
– Ах, Джан… Нет! Нет! Нет! – всхлипывала его тетя Джина.
Эллиот знал, что его тетка действительно души не чаяла в брате и их связывали какие-то особые узы. Но сейчас он невольно думал, насколько ее горе искренне и насколько рассчитано на окружающих. Словно ища поддержки, Эллиот взглянул на своего дядю Тито, но тот лишь тяжело вздохнул. Было непонятно, то ли он тоже скорбит об умершем, то ли просто сочувствует горю жены. Что и говорить, иметь в качестве шурина Джанкарло Хоука было нелегким делом. Джина Хоук боготворила брата и постоянно ставила его в пример мужу. Однако нужно было хотя бы поздороваться со своим вновь обретенным братом. Эллиот стал подниматься на пригорок, где стоял Броуди в компании Тори и ее отца. Он мысленно приказал себе собраться и не давать воли эмоциям. Необходимо выждать и посмотреть, как захочет Броуди распорядиться своей частью наследства.
Эллиот надеялся, что, если все будет складываться удачно, ему удастся выкупить у брата его долю. Он размышлял над этим чуть ли не всю последнюю ночь и даже наметил нескольких инвесторов, к помощи которых мог бы обратиться. Виноградная долина непреодолимо манила к себе нуворишей из Силиконовой долины, которые в одночасье сколотили миллионные состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97