Бинкли зачитывает обвинения, затем слово дается Дане для защиты, после чего Хванг и Пински принимают решение о ее виновности или невиновности.
– Пожалуй, пора. Ждать больше не имеет смысла, – решительно заявил Хванг, в очередной раз сверившись с часами, которые показывали половину четвертого. По просьбе Бинкли начало заседания задержали на полчаса.
– Извините, – сконфуженно оправдывался он, – мне должны были предоставить… э… дополнительную информацию по одному из обвинений.
Дана невольно скривила губы в презрительной у мешке. Конечно, ей не стоило вести себя столь вызывающе, но, зная, что Бинкли никогда не получит дополнительной информации о смерти Хэнка Роулинза, она просто не могла скрыть своего торжества.
– Может быть, введете нас в курс дела? – раздраженно спросил Хванг. Его звучный голос отозвался гулким эхом в зале, стены которого были обшиты темными панелями из тикового дерева.
Бинкли откашлялся, прочистив горло.
– Да, не будем больше ждать, начнем работать. Я попросил секретаршу незамедлительно сообщить, если мне позвонят. – Бинкли вновь откашлялся. Слепо веря в то, что ему предоставят доказательства виновности Даны, он явно пребывал в нерешительности, не предусмотрев такого варианта развития событий. – Итак, начнем с первого иска, который поступил к нам от Фрэн Мартин. Эта леди обвиняет мисс Гамильтон в том, что она злоупотребила своим влиянием на ее мать, в результате чего последняя изменила завещание, оставив свою дочь без наследства.
Хванг внимательно прочитал документ, переданный ему Бинкли, и устремил безучастный взгляд на противоположную стену, увешанную призами, полученными нынешним хозяином кабинета в гольф-клубе. Пински читал заявление Фрэн так медленно, что Дане, томимой ожиданием, показалось, будто каждое предложение он перечитывает дважды. Она понимала, что именно этого иска ей следует бояться больше всего. Доказать, что она не преследовала злого умысла, поддерживая добрые, соседские отношения с Лиллиан Харли, будет весьма сложно.
Когда Пински отложил заявление в сторону, Бинкли торопливо проговорил:
– Мне нечего добавить, поскольку серьезность Данного обвинения очевидна.
Хванг слегка нахмурил лоб. У Даны создалось впечатление, что он не согласен со словами Бинкли.
– Что вы можете сказать нам по поводу выдвинутого против вас обвинения, судья Гамильтон? – обратился он к Дане.
– Я никогда не говорила с Лиллиан Харли о ее завещании. Мы жили по соседству, и между нами были прекрасные отношения. Мне и в голову не приходило, что Лиллиан в своем завещании…
Бинкли вмешался в разговор:
– Но ее дочь говорит, что вы…
– Я читал заявление, – Хванг раздраженно перебил его. – Вам давалось слово, и вы им воспользовались. Теперь мы слушаем другую сторону.
Дана облегченно вздохнула. Кажется, Хванг неприязненно относится к Бинкли. Это было ей только на руку. К сожалению, она не знала, как отнесся к делу Пински, который, перестав ерзать на стуле, принялся теперь буравить ее взглядом.
– Я попросила доктора Уинстона, личного врача Лиллиан Харли, прийти сюда. Он, должно быть, сейчас ждет в приемной, – сказала Дана, уповая на то, что доктор Уинстон успел приехать сюда к этому часу. – Он может рассказать о Лиллиан гораздо больше, чем я, поскольку был знаком с ней более тридцати лет.
– Это нарушение правил. Защитники приглашаются только в редких случаях, – возмутился Бинкли. – Если вы хотели заручиться его поддержкой, то вам бы следовало попросить доктора Уинстона дать показания в письменном виде. Если у вас такой бумаги нет, то…
– Почему же, она у меня есть. – Дана порылась в кейсе, мысленно благодаря Роба. Если бы не он, она ни за что не догадалась бы обратиться к доктору. – Обвинение настолько серьезное, что личное присутствие доктора Уинстона может оказаться гораздо полезнее, чем лист бумаги, подписанный им. Кроме того, а подумала, что у вас могут возникнуть вопросы к нему.
– Пригласите его сюда, – потребовал Хванг. Бинкли с кислой миной неохотно вызвал секретаршу и попросил ее проводить в зал доктора.
Когда в дверях появился доктор Уинстон, Дана почувствовала, что ее положение не столь безнадежно, как казалось поначалу. Доктор Уинстон был весьма представительным мужчиной. Его военная выправка и честный взгляд не оставляли сомнений в том, что перед вами человек, заслуживающий полного доверия. Лучшего свидетеля для такого процесса было просто не найти! Бинкли, видимо, поняв, что перед ним человек благородный, который не будет лгать даже под страхом смерти, обратился к нему вкрадчивым голосом:
– Доктор Уинстон, мы рады, что вы нашли время прийти сюда, и просим вас внести ясность в одно очень запутанное дело. Дело в том, что миссис Харли недавно изменила свое завещание. Она когда-нибудь говорила вам о завещании?
– Нет, никогда, – покачал головой доктор Уинстон. Бинкли торжествующе посмотрел на Хванга и развел руками, давая понять, что у обвинителя больше нет вопросов, но доктор Уинстон еще не закончил свое выступление: – Однако Лиллиан часто говорила о своей дочери. Она горько сетовала на нее всякий раз, когда мы встречались. У нее были причины для этого. Фрэн никогда не звонила матери и не навещала ее…
Он замолчал, выдерживая паузу, и Дана поняла, что почтенный джентльмен не лишен таланта драматического актера.
– Когда я говорю «никогда», я отнюдь не сгущаю краски, а лишь констатирую факт. Лиллиан ни разу не получила от нее даже открытки. Меня всегда поражала чудовищная бессердечность Фрэн. Бедная леди, между прочим, была уже в годах. Лиллиан не раз впадала в депрессию, из которой мне с трудом удавалось ее выводить, однако внезапно с ней произошли чудесные перемены. Это случилось после того, как ее соседкой стала Дана Гамильтон.
Далее доктор Уинстон объяснил, что Лиллиан страдала от повышенного кровяного давления и что она уже давным-давно влачила бы жалкое существование в каком-нибудь приюте для престарелых, если бы не внимание и забота, которыми ее окружила Дана. Он в разумных пределах уснащал свою речь медицинскими терминами, которые придавали его выступлению научную строгость. Доктор Уинстон безошибочно угадал, что судьбу Даны будет решать именно Хванг, и поэтому старался, чтобы его речь произвела на него впечатление. Однако лицо Хванга оставалось непроницаемым.
– Дана заменила Лиллиан дочь. Я могу это утверждать, потому что знаю, как сердечно, с какой любовью Лиллиан всегда отзывалась о ней. Если бы мне сказали, что она завещала свое состояние Фрэн, я бы этому не поверил. Миссис Мартин приехала к матери только тогда, когда ей потребовались деньги. Какой ценой она хотела их заполучить, я объяснять не буду. Это всем известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Пожалуй, пора. Ждать больше не имеет смысла, – решительно заявил Хванг, в очередной раз сверившись с часами, которые показывали половину четвертого. По просьбе Бинкли начало заседания задержали на полчаса.
– Извините, – сконфуженно оправдывался он, – мне должны были предоставить… э… дополнительную информацию по одному из обвинений.
Дана невольно скривила губы в презрительной у мешке. Конечно, ей не стоило вести себя столь вызывающе, но, зная, что Бинкли никогда не получит дополнительной информации о смерти Хэнка Роулинза, она просто не могла скрыть своего торжества.
– Может быть, введете нас в курс дела? – раздраженно спросил Хванг. Его звучный голос отозвался гулким эхом в зале, стены которого были обшиты темными панелями из тикового дерева.
Бинкли откашлялся, прочистив горло.
– Да, не будем больше ждать, начнем работать. Я попросил секретаршу незамедлительно сообщить, если мне позвонят. – Бинкли вновь откашлялся. Слепо веря в то, что ему предоставят доказательства виновности Даны, он явно пребывал в нерешительности, не предусмотрев такого варианта развития событий. – Итак, начнем с первого иска, который поступил к нам от Фрэн Мартин. Эта леди обвиняет мисс Гамильтон в том, что она злоупотребила своим влиянием на ее мать, в результате чего последняя изменила завещание, оставив свою дочь без наследства.
Хванг внимательно прочитал документ, переданный ему Бинкли, и устремил безучастный взгляд на противоположную стену, увешанную призами, полученными нынешним хозяином кабинета в гольф-клубе. Пински читал заявление Фрэн так медленно, что Дане, томимой ожиданием, показалось, будто каждое предложение он перечитывает дважды. Она понимала, что именно этого иска ей следует бояться больше всего. Доказать, что она не преследовала злого умысла, поддерживая добрые, соседские отношения с Лиллиан Харли, будет весьма сложно.
Когда Пински отложил заявление в сторону, Бинкли торопливо проговорил:
– Мне нечего добавить, поскольку серьезность Данного обвинения очевидна.
Хванг слегка нахмурил лоб. У Даны создалось впечатление, что он не согласен со словами Бинкли.
– Что вы можете сказать нам по поводу выдвинутого против вас обвинения, судья Гамильтон? – обратился он к Дане.
– Я никогда не говорила с Лиллиан Харли о ее завещании. Мы жили по соседству, и между нами были прекрасные отношения. Мне и в голову не приходило, что Лиллиан в своем завещании…
Бинкли вмешался в разговор:
– Но ее дочь говорит, что вы…
– Я читал заявление, – Хванг раздраженно перебил его. – Вам давалось слово, и вы им воспользовались. Теперь мы слушаем другую сторону.
Дана облегченно вздохнула. Кажется, Хванг неприязненно относится к Бинкли. Это было ей только на руку. К сожалению, она не знала, как отнесся к делу Пински, который, перестав ерзать на стуле, принялся теперь буравить ее взглядом.
– Я попросила доктора Уинстона, личного врача Лиллиан Харли, прийти сюда. Он, должно быть, сейчас ждет в приемной, – сказала Дана, уповая на то, что доктор Уинстон успел приехать сюда к этому часу. – Он может рассказать о Лиллиан гораздо больше, чем я, поскольку был знаком с ней более тридцати лет.
– Это нарушение правил. Защитники приглашаются только в редких случаях, – возмутился Бинкли. – Если вы хотели заручиться его поддержкой, то вам бы следовало попросить доктора Уинстона дать показания в письменном виде. Если у вас такой бумаги нет, то…
– Почему же, она у меня есть. – Дана порылась в кейсе, мысленно благодаря Роба. Если бы не он, она ни за что не догадалась бы обратиться к доктору. – Обвинение настолько серьезное, что личное присутствие доктора Уинстона может оказаться гораздо полезнее, чем лист бумаги, подписанный им. Кроме того, а подумала, что у вас могут возникнуть вопросы к нему.
– Пригласите его сюда, – потребовал Хванг. Бинкли с кислой миной неохотно вызвал секретаршу и попросил ее проводить в зал доктора.
Когда в дверях появился доктор Уинстон, Дана почувствовала, что ее положение не столь безнадежно, как казалось поначалу. Доктор Уинстон был весьма представительным мужчиной. Его военная выправка и честный взгляд не оставляли сомнений в том, что перед вами человек, заслуживающий полного доверия. Лучшего свидетеля для такого процесса было просто не найти! Бинкли, видимо, поняв, что перед ним человек благородный, который не будет лгать даже под страхом смерти, обратился к нему вкрадчивым голосом:
– Доктор Уинстон, мы рады, что вы нашли время прийти сюда, и просим вас внести ясность в одно очень запутанное дело. Дело в том, что миссис Харли недавно изменила свое завещание. Она когда-нибудь говорила вам о завещании?
– Нет, никогда, – покачал головой доктор Уинстон. Бинкли торжествующе посмотрел на Хванга и развел руками, давая понять, что у обвинителя больше нет вопросов, но доктор Уинстон еще не закончил свое выступление: – Однако Лиллиан часто говорила о своей дочери. Она горько сетовала на нее всякий раз, когда мы встречались. У нее были причины для этого. Фрэн никогда не звонила матери и не навещала ее…
Он замолчал, выдерживая паузу, и Дана поняла, что почтенный джентльмен не лишен таланта драматического актера.
– Когда я говорю «никогда», я отнюдь не сгущаю краски, а лишь констатирую факт. Лиллиан ни разу не получила от нее даже открытки. Меня всегда поражала чудовищная бессердечность Фрэн. Бедная леди, между прочим, была уже в годах. Лиллиан не раз впадала в депрессию, из которой мне с трудом удавалось ее выводить, однако внезапно с ней произошли чудесные перемены. Это случилось после того, как ее соседкой стала Дана Гамильтон.
Далее доктор Уинстон объяснил, что Лиллиан страдала от повышенного кровяного давления и что она уже давным-давно влачила бы жалкое существование в каком-нибудь приюте для престарелых, если бы не внимание и забота, которыми ее окружила Дана. Он в разумных пределах уснащал свою речь медицинскими терминами, которые придавали его выступлению научную строгость. Доктор Уинстон безошибочно угадал, что судьбу Даны будет решать именно Хванг, и поэтому старался, чтобы его речь произвела на него впечатление. Однако лицо Хванга оставалось непроницаемым.
– Дана заменила Лиллиан дочь. Я могу это утверждать, потому что знаю, как сердечно, с какой любовью Лиллиан всегда отзывалась о ней. Если бы мне сказали, что она завещала свое состояние Фрэн, я бы этому не поверил. Миссис Мартин приехала к матери только тогда, когда ей потребовались деньги. Какой ценой она хотела их заполучить, я объяснять не буду. Это всем известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101