Было известно, что спецслужбы Англии, Франции и разведка китайских гоминдановцев ведут наблюдение за Блюмкиным, его квартирой в Денежном переулке и его служебными перемещениями. Французское 2-е бюро пыталось перевербовать советского суперагента с помощью своего сотрудника Грегуара Фонтенуа, который с некоторого времени стал появляться в компании с Блюмкиным в доме у наркома Луначарского. Настойчивость в «прощупывании» Блюмкина проявляли и китайцы в лице полномочного дипломатического представителя, в прошлом известного террориста Ли Тья Во, и поверенного в делах Китайской Республики Ся Вей Суна.
Для того чтобы скрыть новую миссию Блюмкина, Спецотдел придумал оригинальный ход, и здесь Бокию помог начальник Орграспредотдела ЦК, член ЕТБ Иван Москвин, в прошлом также выпускник Горного института. Через свою «епархию» он провел назначение Якова в Народный комиссариат торговли к Льву Каменеву на должность начальника Экономического управления. В Наркомторге Блюмкин должен был получить подряд две командировки по линии своей официальной работы — в «Лендревтрест» и «на заводы Украины». Вместо Блюмкина на Украину был выслан сотрудник Тимирязевской сельскохозяйственной академии Артоболевский, специалист по тракторам, приглашенный в Наркомторг по рекомендации Якова. Артоболевский и должен был выполнять командировочные задания Блюмкина. Кстати, если сравнить личные дела двух командированных, хранящиеся в фонде, то выясняется интересная подробность. Никакого официального командировочного удостоверения на имя Блюмкина там нет — лишь выполненное на обычной бумаге. Между тем у Сергея Ивановича Артоболевского командировочное удостоверение настоящее — на бланке с гербом СССР и со всей остальной «периферией». Позднее, вернувшись из «командировки», Блюмкин заполнил свое личное дело липовыми документами, разумно полагая, что начальник 1-го отдела, традиционно связанный с органами, его покроет.
Также удалось принять дополнительные меры против соглядатаев, и в промежутках между командировками от квартиры Блюмкина в Денежном переулке до Наркомата торговли курсировал двойник Якова.
Подготовка экспедиции в Шамбалу весной 1925 года шла полным ходом. Барченко вспоминал: «Мне при содействии Бокия удалось добиться организации экспедиции в Афганистан. Экспедиция должна была побывать также в Индии, Синь-цзяне, Тибете, и на расходы экспедиции Бокию удалось получить около 100 тысяч рублей (то есть 600 тысяч долларов). Во главе экспедиции должен был ехать я и Владимиров (агентурная кличка Блюмкина)».
Деньги выделялись по линии ВСНХ по личному распоряжению Феликса Дзержинского, выступавшего горячим сторонником будущего предприятия. Кроме Барченко и Блюмкина в число членов экспедиции включили выпускника Института живых восточных языков, ответственного референта НКИД, члена "Единого трудового братства, Владимира Королева [Эзотерическое имя «Малый»]. «Я также должен был ехать в составе экспедиции, — вспоминал он, — и мне было предложено пройти курс верховой езды, что я и сделал на курсах усовершенствования в Ленинграде, куда получил доступ при помощи Бокия. Мне было также предложено Барченко усиленно заняться английским языком. Сам Барченко изучал английский язык и урду (индусский)…» Базой для подготовки экспедиции стала арендованная Спецотделом дача в подмосковном поселке Верея. Здесь будущие путешественники осваивали язык урду и упражнялись в верховой езде.
В конце июля все приготовления в целом завершились. Наступил наиболее ответственный момент — провести документы через ряд бюрократических советских учреждений. Чтобы нейтрализовать нежелательную реакцию народного комиссара иностранных дел Чичерина, Бокий поручил Барченко обратиться к тому с рекомендательным письмом от сотрудника Отдела международных связей Коминтерна Забрежнева, являвшегося членом масонской ложи «Великий Восток Франции» и имевшего степень «метр венерабль». Забрежнев еще с 1919 года занимался переправкой ценностей Французской Компартии, осуществлял с ней связь и был одинаково известен как в Наркомате иностранных дел, так и в Спецотделе. Нарком сам когда-то входил в ложу «Великий Восток Франции», и Бокий знал, что «вольные каменщики» были для него высоким авторитетом. «Чичерин вначале отнесся к моим планам доброжелательно…» — вспоминал Барченко. Чтобы окончательно закрепить этот успех, 31 июля Бокий, Барченко и начальник лаборатории Спецотдела Гопиус пришли на прием к Чичерину, и после недолгой беседы последний дал положительное заключение по поводу предстоящей экспедиции. Бокий сообщил наркому, что документы членов каравана давно лежат в визовом отделе посольства Афганистана и уже условлена дата отъезда. Чичерин удивился такой поспешности и уже перед самым уходом посетителей поинтересовался, в курсе ли начальник разведки Трилиссер насчет подготовки экспедиции. Бокий отвечал, что еще на коллегии в декабре проинформировал его о плане этой операции, и глава ИНО голосовал в ее поддержку — в принципе, этого достаточно. Вообще же, как начальник Спецотдела при ОГПУ Глеб Иванович и не обязан был докладывать о частностях работы своего подразделения Три-лиссеру. Коллегия ОГПУ и ЦК — этого достаточно. Такое заявление несколько насторожило Чичерина, и, как только посетители покинули его кабинет, он позвонил начальнику разведки и в двух словах пересказал разговор с Бокием. Трилиссер был взбешен. Он закатил истерику по телефону. «Что вообще себе этот Бокий позволяет?» — шипел в трубку Трилиссер. Да, он тогда был просто начальником ИНО-разведки, однако уже метил в зампреды ОГПУ. И хотя коллегия поддержала план экспедиции Барченко — Бокия, а значит, поддержал и он, но это было в декабре. Трилиссер явно интриговал.
Трилиссер попросил Чичерина отозвать свое заключение. И сразу же после телефонного звонка посетил Ягоду и рассказал о случившемся. Глава контрразведки разъярен был больше тем фактом, что Бокий действовал напрямую, через визовый отдел Афганистана и втихаря от Генриха Генриховича. И хотя Глеб пользовался поддержкой Дзержинского и некоторых членов ЦК, Трилиссер и Ягода договорились о совместных действиях по блокаде экспедиции. Тогда же они навестили Чичерина — благо здания Наркомата и ОГПУ находились в двух шагах и не требовалось гонять автомобиль. Ягода и Трилиссер заставили Чичерина полностью пересмотреть свои взгляды на операцию Спецотдела.
Экспедиция была отменена в самый последний момент в результате протеста главы НКИД. 1 августа Чичерин дал о ней отрицательный отзыв. Но Бокий и Барченко не отказались от идеи посетить загадочную Шамбалу, и начальник Спецотдела решил дождаться удобного момента, когда можно будет осуществить задуманное и утереть нос Трилиссеру и Ягоде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205