В конечном счете это привело к попытке создания нового — так называемого «кадетского» или «политического» — масонства. Однако, лишенное основополагающего элемента — того самого ритуала, который оказалось нечем заменить — оно так и не смогло стать явлением общественно значимым, оставшись по сути лишь некоей игрой, маскирующей достаточно заурядные политические кружки и салоны, в разной форме существовавшие во всех странах и во все еремена. А после 1917 года игра стала уже совершенно откровенной.
Многочисленные кружки теософов, спиритов, оккультистов разного толка, всяческие ордена и ложи — бесконечные «новые тамплиеры», «рыцари Света», «рыцари Христа» и иже с ними — были всего лишь интеллигентской забавой, в чем достаточно ясно отдавали себе отчет многие из их членов. Впрочем, смысл у этой игры, разумеется, был. Вернее, смыслы.
Во-первых, на переломе времен она создавала иллюзию единения и общности, которые можно было противопоставить окружающему кровавому хаосу разрушения — созидания. Увы, это и впрямь была лишь иллюзия, реальной опоры не дававшая да и в принципе не способная дать. Но и тень соломинки лучше, чем одинокое плавание в ледяной воде. И потому к ней тянулись умы и сердца, слишком несхожие, чтобы могла возникнуть подлинная общность. В том ведь и суть противоречия, что интеллигенция — и особенно интеллигенция творческая — по определению должна состоять из личностей предельно индивидуализированных и самодостаточных, которым любое объединение, выходящее за рамки кассы взаимопомощи, строго говоря, не только не свойственно, но даже противопоказано. Возникающие в этой среде союзы слишком избирательны, их основа слишком интимна и тонка, чтобы можно было сформировать реальные, а не номинально-игровые ордена и ложи. Впрочем, иллюзия тем и хороша, что в нашем мире является одной из наиболее устойчивых форм существования материи.
Во-вторых, все эти организации давали их участникам горестно-гордое ощущение, сформулированное Валерием Врюсовым:
А мы, мудрецы и поэты, Хранители тайны и веры, Уносим зажженные светы Во тьму, в катакомбы, в пещеры.
Они чувствовали себя последними атлантами, пережившими гибель острова и брошенными теперь в пустыни Африки и леса Европы, чтобы для неведомых потомков сохранить только им, атлантам, ведомое и сейчас никому здесь не нужное. Они ощущали себя последними римлянами, средь нашествия варваров обязанными сохранить светоч мысли и духа и — кто знает? — может быть, со временем подчинить великой римской идее эти захватившие Вечный город орды. Сколь обоснованным было такое мироощущение — отдельный вопрос, и не здесь и не сейчас его обсуждать. Ограничусь констатацией факта: оно являлось пусть далеко не всеобщим в этой среде, однако достаточно распространенным.
Но вот беда — любая подобная игра, чего ради она бы ни затевалась (разумеется, два приведенных выше ее аспекта отнюдь не исчерпывают всего спектра), в любом случае предусматривает одно: герметичность. А с точки зрения власть предержащих всякая герметичность опасна, ибо за нею может (а раз может, то и должна) скрываться враждебность. И в силу этого обстоя-i тельства всех без исключения «рыцарей Света» ожидало скорое и неотвратимое погружение в слепящую тьму. Логика, для нас с вами сегодня представляющаяся самоочевидной, но тогда постичь и принять ее «мудрецы и поэты» в большинстве своем никак не могли. И лишь немногие (вроде Мстиславского — человека, кстати, вообще уникального, в прошлом не только библиотекаря Генштаба, но и великолепного стрелка и фехтовальщика, прекрасного писателя, автора, в частности, интереснейшего авантюрного романа «Крыша мира», видного эсера, примкнувшего затем к украинским боротбистам, после чего очень вовремя ставшего беспартийным, но просившим рассматривать повесть «Грач — птица весенняя» как свой партбилет) — лишь немногие, повторяю, поняв ситуацию, сумели вовремя выйти из игры и в результате уцелеть. Однако эти исключения лишь подтверждают общее правило.
Виктор Брачев. КРАСНОЕ МАСОНСТВО
Кто в наше время не знает или по крайней мере не слышал о думском и кадетском масонстве в России и той роли, которую оно сыграло в событиях 1917 года? Однако политическое масонство (Керенский и К0) — это всего лишь вершина айсберга, с которым столкнулся в начале века громадный и неповоротливый корабль российской государственности.
Проникновение в толщу русского материка масонской «подземной реки», неумолимо и методично размывающей глубинные основы традиционного русского самосознания, началось, конечно же, задолго до февральско-мартовских дней 1917 года. Продолжалось это проникновение и в послереволюционные годы, причем как до, так и после 1917 года видная роль здесь принадлежала практически неизвестным сейчас масонским (мартинисты, филалеты, розенкрейцеры) или масонствующим (спириты, теософы, софианцы) кружкам и группам российской интеллигенции. Непросто складывались отношения тайных интеллигентских сообществ и со спецслужбами. Особенно драматичный характер приобрели они в 1920-е годы. Об этом и пойдет речь в данной работе.
Масонская традиция утверждает, что первой попыткой легализации масонства в России (после запрета его в 1822 году) явилось посвящение в 1866 году в Копенгагене во Всемирное братство цесаревича Александра Александровича — будущего царя Александра III. Руководил его посвящением будущий тесть — датский король Кристиан IX.
Большого впечатления на воспитанного в национальном духе наследника российского престола масонская церемония, однако, не произвела. «Да, все это интересно, — заявил он, — но боюсь, что преждевременно в России вводить».
Тем временем работа по распространению масонского «света» в России уже шла полным ходом. Первыми освоили русскую почву в этом плане спириты.
Спиритизм (spiritus — дух) как вера в возможность появления в мире физическом духов загробного мира был известен еще в глубокой древности. Однако в современном его звучании он берет начало с 1848 года, когда проживавшую в американском городке Гайдесвиль семью Фокс стали беспокоить некие таинственные стуки в доме. Одна из дочерей, Кэт, вступила путем перестукивания в контакт с таинственным незнакомцем. Им оказался дух человека, убитого в этом доме 31 год назад. Сестры Кэт были признаны медиумами, или посредниками между миром духов и людей. Желающих вступить в контакт с духами умерших родственников оказалось немало, и у сестер Фокс появились последователи не только в Америке, но и в Европе.
В России первые спиритические сеансы были устроены в 1853 году и сразу же вызвали горячие споры. В 1875 году по предложению профессора Санкт-Петербургского университета Д.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
Многочисленные кружки теософов, спиритов, оккультистов разного толка, всяческие ордена и ложи — бесконечные «новые тамплиеры», «рыцари Света», «рыцари Христа» и иже с ними — были всего лишь интеллигентской забавой, в чем достаточно ясно отдавали себе отчет многие из их членов. Впрочем, смысл у этой игры, разумеется, был. Вернее, смыслы.
Во-первых, на переломе времен она создавала иллюзию единения и общности, которые можно было противопоставить окружающему кровавому хаосу разрушения — созидания. Увы, это и впрямь была лишь иллюзия, реальной опоры не дававшая да и в принципе не способная дать. Но и тень соломинки лучше, чем одинокое плавание в ледяной воде. И потому к ней тянулись умы и сердца, слишком несхожие, чтобы могла возникнуть подлинная общность. В том ведь и суть противоречия, что интеллигенция — и особенно интеллигенция творческая — по определению должна состоять из личностей предельно индивидуализированных и самодостаточных, которым любое объединение, выходящее за рамки кассы взаимопомощи, строго говоря, не только не свойственно, но даже противопоказано. Возникающие в этой среде союзы слишком избирательны, их основа слишком интимна и тонка, чтобы можно было сформировать реальные, а не номинально-игровые ордена и ложи. Впрочем, иллюзия тем и хороша, что в нашем мире является одной из наиболее устойчивых форм существования материи.
Во-вторых, все эти организации давали их участникам горестно-гордое ощущение, сформулированное Валерием Врюсовым:
А мы, мудрецы и поэты, Хранители тайны и веры, Уносим зажженные светы Во тьму, в катакомбы, в пещеры.
Они чувствовали себя последними атлантами, пережившими гибель острова и брошенными теперь в пустыни Африки и леса Европы, чтобы для неведомых потомков сохранить только им, атлантам, ведомое и сейчас никому здесь не нужное. Они ощущали себя последними римлянами, средь нашествия варваров обязанными сохранить светоч мысли и духа и — кто знает? — может быть, со временем подчинить великой римской идее эти захватившие Вечный город орды. Сколь обоснованным было такое мироощущение — отдельный вопрос, и не здесь и не сейчас его обсуждать. Ограничусь констатацией факта: оно являлось пусть далеко не всеобщим в этой среде, однако достаточно распространенным.
Но вот беда — любая подобная игра, чего ради она бы ни затевалась (разумеется, два приведенных выше ее аспекта отнюдь не исчерпывают всего спектра), в любом случае предусматривает одно: герметичность. А с точки зрения власть предержащих всякая герметичность опасна, ибо за нею может (а раз может, то и должна) скрываться враждебность. И в силу этого обстоя-i тельства всех без исключения «рыцарей Света» ожидало скорое и неотвратимое погружение в слепящую тьму. Логика, для нас с вами сегодня представляющаяся самоочевидной, но тогда постичь и принять ее «мудрецы и поэты» в большинстве своем никак не могли. И лишь немногие (вроде Мстиславского — человека, кстати, вообще уникального, в прошлом не только библиотекаря Генштаба, но и великолепного стрелка и фехтовальщика, прекрасного писателя, автора, в частности, интереснейшего авантюрного романа «Крыша мира», видного эсера, примкнувшего затем к украинским боротбистам, после чего очень вовремя ставшего беспартийным, но просившим рассматривать повесть «Грач — птица весенняя» как свой партбилет) — лишь немногие, повторяю, поняв ситуацию, сумели вовремя выйти из игры и в результате уцелеть. Однако эти исключения лишь подтверждают общее правило.
Виктор Брачев. КРАСНОЕ МАСОНСТВО
Кто в наше время не знает или по крайней мере не слышал о думском и кадетском масонстве в России и той роли, которую оно сыграло в событиях 1917 года? Однако политическое масонство (Керенский и К0) — это всего лишь вершина айсберга, с которым столкнулся в начале века громадный и неповоротливый корабль российской государственности.
Проникновение в толщу русского материка масонской «подземной реки», неумолимо и методично размывающей глубинные основы традиционного русского самосознания, началось, конечно же, задолго до февральско-мартовских дней 1917 года. Продолжалось это проникновение и в послереволюционные годы, причем как до, так и после 1917 года видная роль здесь принадлежала практически неизвестным сейчас масонским (мартинисты, филалеты, розенкрейцеры) или масонствующим (спириты, теософы, софианцы) кружкам и группам российской интеллигенции. Непросто складывались отношения тайных интеллигентских сообществ и со спецслужбами. Особенно драматичный характер приобрели они в 1920-е годы. Об этом и пойдет речь в данной работе.
Масонская традиция утверждает, что первой попыткой легализации масонства в России (после запрета его в 1822 году) явилось посвящение в 1866 году в Копенгагене во Всемирное братство цесаревича Александра Александровича — будущего царя Александра III. Руководил его посвящением будущий тесть — датский король Кристиан IX.
Большого впечатления на воспитанного в национальном духе наследника российского престола масонская церемония, однако, не произвела. «Да, все это интересно, — заявил он, — но боюсь, что преждевременно в России вводить».
Тем временем работа по распространению масонского «света» в России уже шла полным ходом. Первыми освоили русскую почву в этом плане спириты.
Спиритизм (spiritus — дух) как вера в возможность появления в мире физическом духов загробного мира был известен еще в глубокой древности. Однако в современном его звучании он берет начало с 1848 года, когда проживавшую в американском городке Гайдесвиль семью Фокс стали беспокоить некие таинственные стуки в доме. Одна из дочерей, Кэт, вступила путем перестукивания в контакт с таинственным незнакомцем. Им оказался дух человека, убитого в этом доме 31 год назад. Сестры Кэт были признаны медиумами, или посредниками между миром духов и людей. Желающих вступить в контакт с духами умерших родственников оказалось немало, и у сестер Фокс появились последователи не только в Америке, но и в Европе.
В России первые спиритические сеансы были устроены в 1853 году и сразу же вызвали горячие споры. В 1875 году по предложению профессора Санкт-Петербургского университета Д.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205