Я согласился, и на следующий день мне позвонили из военного министерства и сообщили, что я могу получить пропуск для поездки в Пекин. Права побывать в других районах Китая этот пропуск не давал. Вечером на приеме в английском посольстве я встретил Зорге и Вукелича, прибывших туда немного раньше. В гардеробе Зорге подошел ко мне и сказал:
— Я разговаривал с одним своим знакомым в военном министерстве относительно пропуска для вас в Китай. Вам должны позвонить оттуда через день-другой.
— Благодарю вас за любезность, — ответил я, — но мне сегодня утром уже звонили из военного министерства и сообщили, что я могу ехать в Пекин, но не далее. Это меня не устраивает, ведь мне хочется побывать в Юнцзянских пещерах.
— Очень хорошо, — заметил Зорге, улыбаясь. — Эти ребята из министерства уже научились плясать под мою дудку. Не беспокойтесь, Мейснер, забирайте пропуск, а я дам вам рекомендательное письмо к начальнику жандармерии в Пекине. Он поможет вам добраться до этих пещер, хотя я не могу понять, почему вам так хочется поехать туда.
Я поблагодарил Зорге, и на следующее утро посыльный принес мне от него конверт с рекомендательным письмом к какому-то полковнику в Пекине. С согласия посла я взял отпуск на три недели и отправился в Пекин. Прежде всего я побывал там в немецком консульстве, чтобы изложить цель своей поездки. Консул был очень удивлен, когда я рассказал ему о своих намерениях. Он сказал, что пещеры находятся в районе, куда въезд иностранцам категорически запрещен. Консул, видимо, считал мой приезд бессмысленным, но когда я рассказал о рекомендательном письме к полковнику из жандармерии, он был уже несколько иного мнения. Со слов консула я понял, что этот японский жандарм был всесильной фигурой. По его приказу японские жандармы не раз арестовывали иностранных туристов, даже дипломатов, по обвинению в нарушении установленных на оккупированных территориях правил. Консул считал, что я могу легко попасть в беду и будет нелегко вызволить меня из рук жандармов. Было хорошо известно, что японцы видят шпиона в каждом иностранце.
На следующий день я отправился в жандармерию. Меня провели в кабинет невысокого лысеющего японца, выражение лица которого вполне соответствовало его репутации злого и недоверчивого человека. Вручая ему рекомендательное письмо Зорге, я не питал каких-либо надежд получить разрешение на поездку за пределы Пекина. Я был буквально шокирован и, во всяком случае, очень удивлен, когда услышал, в каком дружеском тоне полковник заговорил о Зорге; он попросил меня передать ему привет по возвращении в Токио. Беседа быстро закончилась, и меня попросили подождать в приемной полковника.
Мне не было нужды читать принесенный через несколько минут пропуск, чтобы узнать о разрешении проезда по оккупированной территории, где нога иностранца не ступала почти два года. Таков был авторитет Зорге в оккупированном японцами Китае. Подпись полковника на пропуске открыла передо мной такие возможности, о которых я мог только мечтать. В Северном Китае штаб японской армии предоставил в мое распоряжение автомобиль и водителя. Я мог свободно наслаждаться красотами Юнцзянских пещер.
По возвращении в Токио я еще больше заинтересовался личностью Зорге. Мне хотелось знать, каким образом он добивается такого огромного влияния на людей. Когда я рассказал послу о своих похождениях в Китае, он только пожал плечами и посмотрел на меня так, словно хотел предупредить о чем-то. «У Берлина есть другие связи с Токио помимо дипломатических каналов», — сказал тогда посол. Я расценивал это заявление как намек, что Зорге является сотрудником какой-то тайной нацистской организации. Сейчас мне кажется, что Отт поддерживал с Зорге дружеские отношения, прежде всего исходя из своего убеждения в больших связях журналиста среди влиятельных лиц рейха.
Короткое время спустя после возвращения из Пекина я узнал источник той силы, которая открыла мне возможность поездки в Китай. В декабре военное министерство Японии устроило прием для дипломатов и других важных иностранных представителей в Токио. Прием был официальный, и все гости были одеты по-парадному. Смокинги иностранных дипломатов, разукрашенные орденами мундиры генералов и адмиралов — все это было весьма торжественно. На приеме были и все пять советских разведчиков. Казалось, что их имена автоматически попадали в список приглашенных чуть ли не на любой прием. Посол провел весь вечер, беседуя с Зорге, Одзаки и некоторыми японскими генералами.
Я имел прекрасную возможность убедиться, что Зорге пользуется большим уважением и благосклонностью высших чинов японской армии. Его друзья в военном ведомстве не делились с ним, иностранцем, такой секретной информацией, которую они могли свободно поведать своему соотечественнику Мияги. Но если Зорге хотелось побывать в Северном Китае самому или помочь другу из немецкого посольства совершить такую поездку, ему охотно шли навстречу.
Хотя Зорге очень нуждался в «уважении» со стороны японских военных руководителей, еще важнее для него было ликвидировать появившуюся угрозу безопасности его группе. Контрразведывательная служба полковника Осаки обратилась за помощью в разведывательный отдел японской секретной службы, и японской агентуре за рубежом был дан приказ установить, насколько подробно известно правительствам других стран о военных планах Японии.
ГЛАВА IX
ГРУППА ЗОРГЕ ГОТОВИТСЯ К ВОЙНЕ
После заключения Мюнхенского соглашения обстановка в мире резко обострилась. Гул самолетов и рев танков были той музыкой, под которую дипломаты и их дамы танцевали на государственных и посольских приемах. Но море шампанского не могло скрыть растущего взаимного страха и неприязни. Я заметил, что сотрудники немецкого посольства старательно избегали каких-либо связей со своими коллегами в английском и французском посольствах. Американцы склонялись на сторону своих западных друзей, хотя и не игнорировали наших приглашений. Русские, как всегда, вели себя корректно с каждой из явно размежевывающихся сторон.
Начинались трудные дни в международной дипломатии, время серьезных испытаний для личных взаимоотношений людей. Я всегда сожалел, что за время войны расстроились дружеские отношения со многими из тех европейцев, с которыми мне довелось встречаться в Японии. В Токио только Зорге, казалось, оставался безразличным к тому, что происходило вокруг. Создавалось впечатление, что он совершенно не замечает той скрытой враждебности, которая была характерна для каждого дипломатического маневра.
Англичане и французы усилили свое противодействие непрекращающимся требованиям Гитлера о расширении «жизненного пространства» Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Я разговаривал с одним своим знакомым в военном министерстве относительно пропуска для вас в Китай. Вам должны позвонить оттуда через день-другой.
— Благодарю вас за любезность, — ответил я, — но мне сегодня утром уже звонили из военного министерства и сообщили, что я могу ехать в Пекин, но не далее. Это меня не устраивает, ведь мне хочется побывать в Юнцзянских пещерах.
— Очень хорошо, — заметил Зорге, улыбаясь. — Эти ребята из министерства уже научились плясать под мою дудку. Не беспокойтесь, Мейснер, забирайте пропуск, а я дам вам рекомендательное письмо к начальнику жандармерии в Пекине. Он поможет вам добраться до этих пещер, хотя я не могу понять, почему вам так хочется поехать туда.
Я поблагодарил Зорге, и на следующее утро посыльный принес мне от него конверт с рекомендательным письмом к какому-то полковнику в Пекине. С согласия посла я взял отпуск на три недели и отправился в Пекин. Прежде всего я побывал там в немецком консульстве, чтобы изложить цель своей поездки. Консул был очень удивлен, когда я рассказал ему о своих намерениях. Он сказал, что пещеры находятся в районе, куда въезд иностранцам категорически запрещен. Консул, видимо, считал мой приезд бессмысленным, но когда я рассказал о рекомендательном письме к полковнику из жандармерии, он был уже несколько иного мнения. Со слов консула я понял, что этот японский жандарм был всесильной фигурой. По его приказу японские жандармы не раз арестовывали иностранных туристов, даже дипломатов, по обвинению в нарушении установленных на оккупированных территориях правил. Консул считал, что я могу легко попасть в беду и будет нелегко вызволить меня из рук жандармов. Было хорошо известно, что японцы видят шпиона в каждом иностранце.
На следующий день я отправился в жандармерию. Меня провели в кабинет невысокого лысеющего японца, выражение лица которого вполне соответствовало его репутации злого и недоверчивого человека. Вручая ему рекомендательное письмо Зорге, я не питал каких-либо надежд получить разрешение на поездку за пределы Пекина. Я был буквально шокирован и, во всяком случае, очень удивлен, когда услышал, в каком дружеском тоне полковник заговорил о Зорге; он попросил меня передать ему привет по возвращении в Токио. Беседа быстро закончилась, и меня попросили подождать в приемной полковника.
Мне не было нужды читать принесенный через несколько минут пропуск, чтобы узнать о разрешении проезда по оккупированной территории, где нога иностранца не ступала почти два года. Таков был авторитет Зорге в оккупированном японцами Китае. Подпись полковника на пропуске открыла передо мной такие возможности, о которых я мог только мечтать. В Северном Китае штаб японской армии предоставил в мое распоряжение автомобиль и водителя. Я мог свободно наслаждаться красотами Юнцзянских пещер.
По возвращении в Токио я еще больше заинтересовался личностью Зорге. Мне хотелось знать, каким образом он добивается такого огромного влияния на людей. Когда я рассказал послу о своих похождениях в Китае, он только пожал плечами и посмотрел на меня так, словно хотел предупредить о чем-то. «У Берлина есть другие связи с Токио помимо дипломатических каналов», — сказал тогда посол. Я расценивал это заявление как намек, что Зорге является сотрудником какой-то тайной нацистской организации. Сейчас мне кажется, что Отт поддерживал с Зорге дружеские отношения, прежде всего исходя из своего убеждения в больших связях журналиста среди влиятельных лиц рейха.
Короткое время спустя после возвращения из Пекина я узнал источник той силы, которая открыла мне возможность поездки в Китай. В декабре военное министерство Японии устроило прием для дипломатов и других важных иностранных представителей в Токио. Прием был официальный, и все гости были одеты по-парадному. Смокинги иностранных дипломатов, разукрашенные орденами мундиры генералов и адмиралов — все это было весьма торжественно. На приеме были и все пять советских разведчиков. Казалось, что их имена автоматически попадали в список приглашенных чуть ли не на любой прием. Посол провел весь вечер, беседуя с Зорге, Одзаки и некоторыми японскими генералами.
Я имел прекрасную возможность убедиться, что Зорге пользуется большим уважением и благосклонностью высших чинов японской армии. Его друзья в военном ведомстве не делились с ним, иностранцем, такой секретной информацией, которую они могли свободно поведать своему соотечественнику Мияги. Но если Зорге хотелось побывать в Северном Китае самому или помочь другу из немецкого посольства совершить такую поездку, ему охотно шли навстречу.
Хотя Зорге очень нуждался в «уважении» со стороны японских военных руководителей, еще важнее для него было ликвидировать появившуюся угрозу безопасности его группе. Контрразведывательная служба полковника Осаки обратилась за помощью в разведывательный отдел японской секретной службы, и японской агентуре за рубежом был дан приказ установить, насколько подробно известно правительствам других стран о военных планах Японии.
ГЛАВА IX
ГРУППА ЗОРГЕ ГОТОВИТСЯ К ВОЙНЕ
После заключения Мюнхенского соглашения обстановка в мире резко обострилась. Гул самолетов и рев танков были той музыкой, под которую дипломаты и их дамы танцевали на государственных и посольских приемах. Но море шампанского не могло скрыть растущего взаимного страха и неприязни. Я заметил, что сотрудники немецкого посольства старательно избегали каких-либо связей со своими коллегами в английском и французском посольствах. Американцы склонялись на сторону своих западных друзей, хотя и не игнорировали наших приглашений. Русские, как всегда, вели себя корректно с каждой из явно размежевывающихся сторон.
Начинались трудные дни в международной дипломатии, время серьезных испытаний для личных взаимоотношений людей. Я всегда сожалел, что за время войны расстроились дружеские отношения со многими из тех европейцев, с которыми мне довелось встречаться в Японии. В Токио только Зорге, казалось, оставался безразличным к тому, что происходило вокруг. Создавалось впечатление, что он совершенно не замечает той скрытой враждебности, которая была характерна для каждого дипломатического маневра.
Англичане и французы усилили свое противодействие непрекращающимся требованиям Гитлера о расширении «жизненного пространства» Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43