Дело в архив.
— Мое — конечно. А ты не забыл, что вообще-то есть еще дело в прокуратуре области? Там, если Нагорный объявится, никакой архив не светит.
— Объявится по левым документам.
— И заработает себе еще одну статью. Если он в своей кодле объявится под своим именем, информация об этом все равно просочится куда-нибудь.
— Пожалуй, что так, — протянул Леня. — Он может только лично появиться в качестве преемника Карапуза. А если так, то, вы правы, информация сразу потечет.
Решая насущные вопросы захвата власти в преступном сообществе, мы начисто забыли про «хвоста». Во всяком случае, я забыла, и спохватилась только у ворот кладбища.
— А где наш «хвост»?
— Отстали на светофоре под Болынеохтинским мостом, — отрапортовал Ленька. Надо же, а мне казалось, что он и не следил, едет за нами кто-то или нет.
— Значит, поняли, что мы едем сюда, — задумчиво сказала я. — А раз отвязались, значит, поняли, зачем мы сюда едем. Ну и ладно. Пойдем.
— Господи, за что мне это? — захныкал старый больной Кораблев, когда я стала вытаскивать его из машины. — За что меня, бедненького, тащат куда-то по морозу, пешком, голодного, в курточке на рыбьем меху…
Но тем не менее он бодро поскакал вслед за мной, и даже обогнал меня, показывая, где расположен этот пресловутый бетонный колодец, в котором нашли убитую Марину Нагорную с пулей в голове.
— Но я надеюсь, что мы спускаться туда не будем? — забеспокоился он, уже когда мы стояли над колодцем по колено в снегу.
— Нет, Леня, внутри колодца меня ничего не интересует. Осматривали его летом, осмотр там хороший, даже видео есть.
— Господи. А что же вас интересует?
— Меня интересует, что вокруг. Согласись, что колодец с дороги не виден, и даже подъездов к нему нет. Чтобы выбрать его в качестве места сокрытия трупа, надо про него знать. И не просто знать, что он тут есть, а бывать здесь, и представлять, как к нему подойти и, главное, как протащить труп, не привлекая внимания.
— Ну мало ли, откуда про колодец этот знали…
— Нет, не мало ли. Исходим из того, что человек тут бывал. А зачем на кладбище ходят?
— Если следователь зануда, — сквозь зубы пробормотал Кораблев, но тут же глянул на меня веселыми глазами. — Точно! Пошли смотреть, кто тут рядом похоронен. Авось знакомые фамилии найдем.
За Зоей в прокуратуру мы не успели, но Кораблев даже не был ко мне в претензии по этому поводу, упиваясь восторгом находки. Битых два часа бродя в сумерках по пустынному кладбищу вокруг проклятого колодца, проваливаясь в сугробы и стряхивая снежные шапки с крестов и памятников, мы наконец обнаружили литую оградочку, занесенную вровень с надгробиями. И художественно выполненная ограда, и черный полированный мрамор надгробий выдавали наличие у усопших далеко не бедных родственников.
Ленька отломал от ближайшего куста несколько прутиков, расчистил надписи на мраморных плитах и глубоко вздохнул: на одном памятнике значилось «Нагорный Виталий Григорьевич, 1920-1989», на другом — «Нагорная Валентина Семеновна, 1924-1999». До заброшенного колодца отсюда было два шага.
Глава 13
— Глупость какая-то, — бормотал Кораблев, отвозя меня домой. — Может, и сам Нагорный тут где-то тухнет, а?
— Ты думаешь, оба трупа сюда вывезли? А почему тогда сбросили в разные места?
— Может, один закопали, а второй не успели?
— Леня, гадать мы можем бесконечно, — вздохнула я. — Надо что-то конкретное делать.
— Неужели перекопать все кладбище?!
— Ну как тебе в голову такое пришло? Нет.
— Так что ж получается, это сам Нагорный притащил труп жены сюда в колодец?
— Ну, а что? Барракуда уверяет, что Нагорный жив и не так давно общался с Карасевым. Как это проверить?
— Как, как… Это надо все бросить и в телефонных распечатках ковыряться.
— А у тебя есть номера телефонов, которыми пользовался Карасев?
— Поищем.
— Послушай… А еще кое-что поищешь? — спросила я, вспомнив, что в протоколах допросов официантов «Смарагда» упоминалось, что Нагорный расплачивался кредитной картой. Чем черт не шутит, вдруг они сохранили чеки, на которых расписывался Нагорный? Будет у нас образец подписи исчезнувшего, это во всяком случае проще, чем пытаться изъять что-нибудь из Законодательного собрания. Я даже сама еще хорошенько не понимала, зачем мне это надо, но решила покопаться в этом направлении.
— Что еще? — застонал Кораблев.
— Найди мне счета Нагорного. Наследников у него нет. Меня интересует, в каком состоянии счета.
— А почему вы так уверены, что счета где-то есть? Может, он бабки в чулке хранил?
— Официанты говорили, что он кредиткой расплачивался. Если есть кредитная карта, значит, должен быть и счет.
— Да проще пареной репы. Только не понимаю, зачем вам это. Думаете, кто-то грохнул Нагорного и влез в его авуары?
— Посмотрим.
— Ага, вам смотреть, а мне вкалывать, — по привычке завел Кораблев, но я видела, что он уже весь в предстоящей работе.
На следующий день он притащил мне номер кредитки, и я написала официальный запрос о состоянии счета господина Нагорного в одном из питерских филиалов зарубежного банка. Мне не верилось, что это единственный счет Нагорного, но с чего-то надо было начинать. И я отправила Кораблева в банк.
После этого мой верный рыцарь пропал ровно на неделю. Костя Барракуда тоже никак не проявлялся, и я подумала было, что он воспользовался моим советом и залег на дно или уехал. Никакого наблюдения за собой я не чувствовала, всю неделю я спокойно занималась текущими делами и лечила нервную систему. Жизнь мою омрачало только одно — с Горчаковым мы так и не разговаривали.
Он старался прошмыгнуть к себе в кабинет так, чтобы не попасться мне на глаза. Обедал в кабинете бутербродами — стенки у нас тоненькие, мне прекрасно был слышен хруст оберточной бумаги, а потом чавканье. Секретарша наша, в свою очередь, обходила стороной кабинет Горчакова, и только ко мне заглядывала — спросить, не заходил ли Ленечка Кораблев, и не зайдет ли в ближайшее время. Но я ее ничем порадовать не могла.
Однако накануне следующего уик-энда в моем кабинете появился с докладом оперуполномоченный Шарафутдинов. Он выложил сведения о том, что в день исчезновения из ресторана четы Нагорных господин Нагорный Валерий Витальевич вылетел в Москву рейсом в 17 часов 30 минут.
Я подняла на Татарина изумленные глаза.
— Александр Равилевич, вы ничего не перепутали?
— Я вообще никогда ничего не путаю, — самоуверенно заявил этот разгильдяй, который — все это знали — путал «право» с «лево», «горячо» с «холодно», шестерку с девяткой и даже УК с УПК. — А вот тут, смотрите: через два дня он обратно прилетел.
— А жена не летала?
— Не летала и поездом не ездила. Я за полгода данные собрал, — Шарафутдинов подвинул ко мне очередную порцию бумажек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Мое — конечно. А ты не забыл, что вообще-то есть еще дело в прокуратуре области? Там, если Нагорный объявится, никакой архив не светит.
— Объявится по левым документам.
— И заработает себе еще одну статью. Если он в своей кодле объявится под своим именем, информация об этом все равно просочится куда-нибудь.
— Пожалуй, что так, — протянул Леня. — Он может только лично появиться в качестве преемника Карапуза. А если так, то, вы правы, информация сразу потечет.
Решая насущные вопросы захвата власти в преступном сообществе, мы начисто забыли про «хвоста». Во всяком случае, я забыла, и спохватилась только у ворот кладбища.
— А где наш «хвост»?
— Отстали на светофоре под Болынеохтинским мостом, — отрапортовал Ленька. Надо же, а мне казалось, что он и не следил, едет за нами кто-то или нет.
— Значит, поняли, что мы едем сюда, — задумчиво сказала я. — А раз отвязались, значит, поняли, зачем мы сюда едем. Ну и ладно. Пойдем.
— Господи, за что мне это? — захныкал старый больной Кораблев, когда я стала вытаскивать его из машины. — За что меня, бедненького, тащат куда-то по морозу, пешком, голодного, в курточке на рыбьем меху…
Но тем не менее он бодро поскакал вслед за мной, и даже обогнал меня, показывая, где расположен этот пресловутый бетонный колодец, в котором нашли убитую Марину Нагорную с пулей в голове.
— Но я надеюсь, что мы спускаться туда не будем? — забеспокоился он, уже когда мы стояли над колодцем по колено в снегу.
— Нет, Леня, внутри колодца меня ничего не интересует. Осматривали его летом, осмотр там хороший, даже видео есть.
— Господи. А что же вас интересует?
— Меня интересует, что вокруг. Согласись, что колодец с дороги не виден, и даже подъездов к нему нет. Чтобы выбрать его в качестве места сокрытия трупа, надо про него знать. И не просто знать, что он тут есть, а бывать здесь, и представлять, как к нему подойти и, главное, как протащить труп, не привлекая внимания.
— Ну мало ли, откуда про колодец этот знали…
— Нет, не мало ли. Исходим из того, что человек тут бывал. А зачем на кладбище ходят?
— Если следователь зануда, — сквозь зубы пробормотал Кораблев, но тут же глянул на меня веселыми глазами. — Точно! Пошли смотреть, кто тут рядом похоронен. Авось знакомые фамилии найдем.
За Зоей в прокуратуру мы не успели, но Кораблев даже не был ко мне в претензии по этому поводу, упиваясь восторгом находки. Битых два часа бродя в сумерках по пустынному кладбищу вокруг проклятого колодца, проваливаясь в сугробы и стряхивая снежные шапки с крестов и памятников, мы наконец обнаружили литую оградочку, занесенную вровень с надгробиями. И художественно выполненная ограда, и черный полированный мрамор надгробий выдавали наличие у усопших далеко не бедных родственников.
Ленька отломал от ближайшего куста несколько прутиков, расчистил надписи на мраморных плитах и глубоко вздохнул: на одном памятнике значилось «Нагорный Виталий Григорьевич, 1920-1989», на другом — «Нагорная Валентина Семеновна, 1924-1999». До заброшенного колодца отсюда было два шага.
Глава 13
— Глупость какая-то, — бормотал Кораблев, отвозя меня домой. — Может, и сам Нагорный тут где-то тухнет, а?
— Ты думаешь, оба трупа сюда вывезли? А почему тогда сбросили в разные места?
— Может, один закопали, а второй не успели?
— Леня, гадать мы можем бесконечно, — вздохнула я. — Надо что-то конкретное делать.
— Неужели перекопать все кладбище?!
— Ну как тебе в голову такое пришло? Нет.
— Так что ж получается, это сам Нагорный притащил труп жены сюда в колодец?
— Ну, а что? Барракуда уверяет, что Нагорный жив и не так давно общался с Карасевым. Как это проверить?
— Как, как… Это надо все бросить и в телефонных распечатках ковыряться.
— А у тебя есть номера телефонов, которыми пользовался Карасев?
— Поищем.
— Послушай… А еще кое-что поищешь? — спросила я, вспомнив, что в протоколах допросов официантов «Смарагда» упоминалось, что Нагорный расплачивался кредитной картой. Чем черт не шутит, вдруг они сохранили чеки, на которых расписывался Нагорный? Будет у нас образец подписи исчезнувшего, это во всяком случае проще, чем пытаться изъять что-нибудь из Законодательного собрания. Я даже сама еще хорошенько не понимала, зачем мне это надо, но решила покопаться в этом направлении.
— Что еще? — застонал Кораблев.
— Найди мне счета Нагорного. Наследников у него нет. Меня интересует, в каком состоянии счета.
— А почему вы так уверены, что счета где-то есть? Может, он бабки в чулке хранил?
— Официанты говорили, что он кредиткой расплачивался. Если есть кредитная карта, значит, должен быть и счет.
— Да проще пареной репы. Только не понимаю, зачем вам это. Думаете, кто-то грохнул Нагорного и влез в его авуары?
— Посмотрим.
— Ага, вам смотреть, а мне вкалывать, — по привычке завел Кораблев, но я видела, что он уже весь в предстоящей работе.
На следующий день он притащил мне номер кредитки, и я написала официальный запрос о состоянии счета господина Нагорного в одном из питерских филиалов зарубежного банка. Мне не верилось, что это единственный счет Нагорного, но с чего-то надо было начинать. И я отправила Кораблева в банк.
После этого мой верный рыцарь пропал ровно на неделю. Костя Барракуда тоже никак не проявлялся, и я подумала было, что он воспользовался моим советом и залег на дно или уехал. Никакого наблюдения за собой я не чувствовала, всю неделю я спокойно занималась текущими делами и лечила нервную систему. Жизнь мою омрачало только одно — с Горчаковым мы так и не разговаривали.
Он старался прошмыгнуть к себе в кабинет так, чтобы не попасться мне на глаза. Обедал в кабинете бутербродами — стенки у нас тоненькие, мне прекрасно был слышен хруст оберточной бумаги, а потом чавканье. Секретарша наша, в свою очередь, обходила стороной кабинет Горчакова, и только ко мне заглядывала — спросить, не заходил ли Ленечка Кораблев, и не зайдет ли в ближайшее время. Но я ее ничем порадовать не могла.
Однако накануне следующего уик-энда в моем кабинете появился с докладом оперуполномоченный Шарафутдинов. Он выложил сведения о том, что в день исчезновения из ресторана четы Нагорных господин Нагорный Валерий Витальевич вылетел в Москву рейсом в 17 часов 30 минут.
Я подняла на Татарина изумленные глаза.
— Александр Равилевич, вы ничего не перепутали?
— Я вообще никогда ничего не путаю, — самоуверенно заявил этот разгильдяй, который — все это знали — путал «право» с «лево», «горячо» с «холодно», шестерку с девяткой и даже УК с УПК. — А вот тут, смотрите: через два дня он обратно прилетел.
— А жена не летала?
— Не летала и поездом не ездила. Я за полгода данные собрал, — Шарафутдинов подвинул ко мне очередную порцию бумажек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54