Я охрипла, взывая к их профессиональному честолюбию, однако, наш кримотдел стоял насмерть. В итоге я победила по очкам, но это не была чистая победа, поскольку компромисс гласил: начальник кримотдела, уж так и быть, приедет ко мне в прокуратуру участвовать в осмотре вещей из комнаты Бендери, а для осмотра самого жилища мне выдадут фотоаппарат и научат фотографировать. Я в долгу не осталась, намекнув, что Шерлок Холмс потому был удачлив в раскрытии сложных преступлений, что не обращался за услугами в кримотдел Скотленд-Ярда, а сам себе был экспертом, а в условиях нынешней тотальной специализации такие выдающиеся следователи, как, например, я, могут из кожи вон вылезти, но финал загубит непрофессиональная работа эксперта.
Сарказм мой пропал даром, эксперты были настолько выведены из равновесия, что даже не озаботились оставить за собой последнее слово.
Напоследок криминалистический вождь сообщил, что Витя в больнице пришел в себя, и завтра его можно съездить допросить, хотя они с ним уже разговаривали, — он ничего не помнит.
Яду в словах вождя было столько, что я заподозрила: они долго кололи Витю на то, что это я высосала из него полтора литра крови, а заодно и жилы все вытянула, благо имела большой опыт в глумлении над несчастными экспертами.
Положив трубку, я глубоко вздохнула и попыталась честно ответить на вопрос, виновата ли я в том, что случилось с Витей. В общем, получалось, что не виновата, но общественное мнение почему-то расходилось с моим. На экспертов отныне рассчитывать не приходилось; на Горчакова — тоже. Придется всерьез учиться фотографировать, и искать где-то человека, согласного сопровождать меня в походах по логовам вампиров.
А интересно все же, что за человек был Бендеря, — я имею в виду того, кто жил в выморочной комнате заштатного флигеля? Как он связан с типом, пришедшим устраиваться в морг на работу? И еще — надо бы поинтересоваться, какой смертью умер Бендеря. Запрос-то я в адресное бюро отправила, но что мне помешало спросить об этом у вездесущей Анны Ивановны? Уж она наверняка сообщила бы такие подробности, которыми не располагает адресное бюро. Видимо, мне помешал трясущийся, как желе, от страха Горчаков. Я никогда еще не видела его в таком состоянии, и это зрелище меня парализовало, негативно отразившись на работоспособности.
Но все поправимо, пока на столе у следователя стоит телефон. Я сняла трубку и набрала номер РЭУ. Голос Анны Ивановны, ответившей на звонок, я узнала сразу; что характерно, она меня тоже узнала и приветливо спросила, чем она мне может быть полезна.
— Анна Ивановна, а вы мне не скажете, отчего Степан Ильич Бендеря умер? — взяла я быка за рога; не может быть, чтобы она не знала.
Она знала, но удивилась:
— Вы меня проверяете, что ли?
Теперь удивилась я:
— Почему проверяю? Просто спрашиваю.
— Да как же! Вы же знаете! От вас же приезжали тогда!
— Кто приезжал? Анна Ивановна, я правда не в курсе; расскажите уж мне все по порядку.
Анна Ивановна отдышалась и признала:.
— А может, и правда, не от вас приезжали. Есть же и другие прокуратуры, наверное? Просто приехал тогда в форме мужчина, такой представительный, вот такой же, как сегодня с вами был… Показания с нас снимал, с меня и с паспортистки нашей, Анели Семеновны…
— О чем показания? — ситуация становилась все более интересной.
— Ну как: давно ли видели Степана Ильича, да что за человек он был, да с кем жил. Все мы рассказали, что знали, подписали, а мужчина нам показывает карточку, там Степан Ильич без головы.
— В каком смысле?
— Ой, листья какие-то жухлые, земля со снегом, канава, и туловище без головы лежит.
— А давно ли это было? — у меня заныло под ложечкой. Не то чтобы я искренне полагала, что Бендеря угас в крахмальной постели, окруженный родственниками, и теперь была сильно разочарована; но все же информация про труп без головы резанула мне ухо.
— Ну как: месяцев восемь назад. Сейчас конец ноября, значит, в марте был мужчина. Да, в марте, сразу после праздников, мы его еще тортом угощали вафельным, с праздника остался.
— Анна Ивановна, а у вас никаких бумаг от этого мужчины не осталось?
Анна Ивановна с сожалением ответила:
— Нет, никаких бумаг не осталось.
Ну да ладно, в морге спрошу. Судя по всему, труп нашли в марте, вот пусть посмотрят. Интересно, как определили, что это труп Бендери? Головы-то не было? И паспорта тоже, раз этот документ всплыл при оформлении “санитара” на работу в морг. Если бы при покойном был паспорт, его бы уничто-. жили при выдаче свидетельства о смерти.
Я уже собиралась распрощаться с милейшей Анной Ивановной, как вдруг спохватилась:
— А кто хоронил Бендерю?
Анна Ивановна тяжело вздохнула:
— Да не по-человечески его похоронили-то, за государственный счет. Родственников у него не было, мужчина, который с прокуратуры приезжал, сказал, что морг его сам похоронит. Ну, а мы с Анелей Семеновной бутылочку купили, мяса я сготовила, Анеля блины сделала и кутью, кисель сварили да помянули жильца нашего.
Договорившись с Анной Ивановной, что приеду к ней за вещами Бендери, я попрощалась и тут же набрала номер заведующего моргом.
— Юра, пусть канцелярия посмотрит данные по трупу Бендери Степана Ильича в марте этого года.
— Ты что, Маша? — удивился Щеглов. — Неужели ты думаешь, что если бы у нас был такой труп в марте, то я бы принял на работу человека с этими данными в мае?
— В марте труп был, — настаивала я.
— Могу поспорить с тобой, что такого трупа у нас не было. Я же все акты подписываю.
— А может, ты в отпуске был или на больничном.
— Я понимаю, что с тобой спорить бесполезно, — устало сказал Юра, — поэтому сейчас сам возьму книгу и посмотрю. Но если такого покойника не было, ты извинишься.
— Нет уж, перед тем, как извиниться, я должна своими глазами взглянуть. Я сейчас приеду, — пообещала я и понеслась к шефу просить машину, заодно заеду в РЭУ за вещами из комнаты Бендери.
— Хорошо, что зашли, — поприветствовал меня шеф. — У Зои дела возьмите, и можете приступать. Городская возбудила дело по факту причинения вреда здоровью Саватееву — криминалисту нашему, два дела — по фактам обнаружения трупов неустановленных мужчины и женщины — переданы нам из других районов по спецпоручению.
— Спасибо, Владимир Иванович, — с чувством сказала я, и он хмыкнул.
— Плюс труп, на который выезжали вы сами, — продолжил он, — итого четыре дела. Четыре “глухаря” в перспективе, которые осядут на нашем районе, испортят нам отчет, будут поставлены на контроль в Генеральной, не дадут мне спокойно уйти на пенсию и станут сниться по ночам…
Он так серьезно все это перечислял, что я уже начала испытывать угрызения совести, пока не заметила, что он усмехается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47