– Зинуля, чего он такой нервный? Тихая работа, спокойные клиенты.
– Ладно, Шурик, давай серьезно, – не приняла шут­ки и она.
Томин уселся по обыкновению на стол, отодвинув ее пузырьки.
– Произведенными розыскными мероприятиями мною было установлено, что означенный Федотов П. С. …Короче, в Калининской областной психушке обнару­живаю занятного субъекта. Бывает, что не все дома, а тут следующая стадия – все ушли. Внезапная потеря памяти. Я пришел, увидел, опознал! Можете почитать медицинс­кое заключение и акт, составленный в приемном покрое.
Они поочередно вчитывались в акт и заключение. Одна фраза остановила внимание Знаменского. Он пере­дал акт Зине и следил, как она. Да, застряла на той же фразе! Переглянулись.
– Что вас удивляет? – спросил Томин. – Пальто ношеное. Состояние тела антисанитарное. Пульс учащен­ный.
Знаменский процитировал:
– «На бедре имеется размером с двухкопеечную монету покраснение с вероятным следом прокола в центре».
– Спрашивал я. Непонятно, что такое. Признаков наркомании нету.
Кибрит огласила из другого листа:
– «Причины заболевания могут носить истерический характер. Не исключен также острый токсикоз». Но яда они не обнаружили… – она обращалась только к Знамен­скому, и между ними возник тот напряженный диалог, в котором интонации и подтекст важнее слов.
– Слишком сложный путь? – спросил он.
– Слишком сложный.
– Если считать его бродягой. Сдуру.
– Ты не считаешь?
– Разумеется. А ему этого очень хочется!
– Значит, любое бредовое предположение?..
– Угу.
Теперь практически было сказано все, теперь они друг друга поняли.
– Что в экспертизах?
– Странный состав пломбы… Характерные особенно­сти в сочетании некоторых букв… Понимаешь?
– Эй, друзья, что с вами? – окликнул Томин.
– Гениально! Я в тебя всегда верил, но это…
Кибрит счастливо улыбнулась:
– И печень, как у младенца!
Они его и не слышат! Будто объясняются в любви!
– Знаете, где так разговаривают? Там, откуда я при­ехал. Сидят на лавочке, а рукавчики назад завязаны. Паша, быстро! Месяц, имя, фамилия?
– Старший следователь, майор милиции Знаменский Пал Палыч. Она – Кибрит Зинаида Яновна. Свет очей моих. Усек?
– Ни бум-бум.
– Зиночка, покажи экспертизы!
Славный это был денек. Да что там славный – триум­фальный день! Каждую его малость хотелось сохранить и сберечь.
В Бутырку ехали втроем, на равных. А в следственном кабинете, куда принесли дополнительные стулья, их пол­ку прибыло: четвертым стал мужчина с военной выправ­кой, поместившийся чуть в стороне.
– Новые лица, – настороженно произнес бродяга. – Желаю знать, что за посторонние. Вашего приятеля ви­дел, а эти двое?
– Эксперт. Познакомит вас с некоторыми материала­ми. И следователь, который будет дальше вести ваше дело.
– Да ведь я не давал вам отвода-то! Сболтнул сгоря­ча, а писать никуда не писал. Неужто обиделись, гражда­нин следователь?
– Ну, какие обиды. Просто люди вашего профиля в мою компетенцию не входят. Я выразился достаточно ясно?
Пауза затянулась, натянулась, звенит.
– Нет, недостаточно, – мотнул наконец головой бро­дяга.
Недавно острижен (волосы забрала Зиночка), голова непривычно шишковатая. Но и теперь не похож на арес­танта. Скорей, на пленного генерала.
– До сих пор вы числились бомжем.
– Бомж и есть, за то сижу.
Уже не за то, сволочуга. Скоро ты у нас запляшешь! Партитура расписана. Слово Зине.
– Товарищ эксперт, прошу.
– Насколько понимаю, вы вели беспорядочный об­раз жизни.
Тон у нее менторский, размеренный, скрывает вол­нение. Умница моя. Куда бы я без тебя?
Бродяга ударился в шутливость:
– Вел, барышня, вел. Нынче здесь, завтра там. Где уж быть порядку.
– Питались нерегулярно, спали кое-как, пьянст­вовали?
– Что поделаешь, барышня, грешен.
– Познакомьтесь с заключением медицинской ко­миссии. У вас ни малейших нарушений в обмене веществ. И печень непьющего человека.
– А я всегда здоровый был. Об лед не расшибешь!
– Каким-нибудь спортом занимались?
– Разным. Прыжки с поезда – когда контролер дого­няет. Бег с препятствиями. И такое прочее.
Ну-ну, пошуткуй. Это пока прелюдия.
– А вот здесь доказано, что развитие вашей мускула­туры свидетельствует о долгих систематических тренировках. И о том, что до недавнего времени вы пользовались специальными комплексами упражнений.
– Зарядочку по утрам в камере делаю – вот и все комплексы. Остальное, как говорится, дары природы. Недаром меня бабы любят.
Ишь, чуть ли не кокетничает с Зиной.
– Боюсь, вы не убедили никого из нас, – сказал Знаменский. – Вопрос следующий. Зачем все это: «Я – Петров», «Я – Федотов», «Ах, нет, я – Марк Лепко»?
– Думал проскочить. Да больно вы въедливый, граж­данин следователь.
– Но Лепко, Федотов, Петров – все бродяги. Что им было друг за друга прятаться? Чем один лучше дру­гого?
– В каком смысле?
– Легко понять, если убийца выдает себя за грабите­ля или грабитель за карманника. Но зачем один бродяга выдает себя за другого бродягу? Цель?
Наивное, глуповатое изумление:
– На мне же недостача висит!
– Те пятьдесят рублей, что растратил кассир Лепко?
– Ну да, что я растратил.
– Из-за пятидесяти-то рублей вы ударились в бега? Поработали бы месяц на любой стройке, отослали пять­десят рублей – и не надо бегать.
– Слабость человеческая. Как деньги в руки – тут их и прогуляешь. Да и страшновато сознаваться-то.
– Ах, до чего вы робкий человек! Такой серый, такой лапчатый.
Лапчатый-перепончатый, с яблоками. Выдержка у него классная, но силы все же расходуются (или это освещение?), лицо слегка осунулось, заострилось.
– Имею иное объяснение ваших маневров.
– Ну?
– «Я – Петров» со всеми проверками съел месяц, положенный на следствие. «Я – Федотов» скушал второй. Ровно к тому моменту, как надо было заканчивать дело, пришли документы, которые подтверждали, что вы Фе­дотов. Менее въедливый следователь закруглился бы.
– Надо же – разгадали! А я…
– Разгадки впереди, – оборвал Знаменский. – Ис­торию кассира Лепко вы держали на крайний случай. Дескать, полгода следствие вести не будут. Осудят как бродягу, а там получу новенький паспорт на имя Марка Лепко.
Бродяга черно полоснул взглядом, спросил уже на басах:
– Что значит «на имя»? Согласно Уголовному кодек­су пока не доказано иное, я – Лепко!
– Считайте, доказано.
Сашин черед. Готов? Еще бы, грызет удила! Валяй, подсыпь жару. Саша сегодня строгий, в темном галсту­ке, юмором не пахнет. За ним первый прицельный залп. Пли!
– Есть любопытная справочка из больницы города Мукачево. Когда-то мальчишку, которого звали Марк Лепко, оперировали – удаляли аппендикс. Должен был остаться шрам. У вас его нет.
Только не оказалось бы больше легенд в запасе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10