– Я ваш корреспондент Камо. Из села Личк на Севане.
– А, из Личка? Знаю, знаю…
Редактор с удовольствием поглядел на стройную фигуру мальчика, на его мужественное, покрытое темным загаром лицо.
– Ты выглядишь боевым парнем, – сказал он. – И, корреспонденции твои всегда боевые. Ну как, отпускают вам корм для ваших птиц?
– Отпускают.
Редактор улыбнулся:
– Ну что еще? Какие там еще загвоздки, у вас на ферме? Или что-нибудь новое придумали?
Камо обстоятельно рассказал ему о походе на Чанчакар, о пещерах и о том, что они там видели. Редактор, выслушав Камо, сказал:
– Ах, как интересно! Жаль, нет времени – сам бы приехал поглядеть, что это за Чанчакар. который смеет сопротивляться таким ребятам, как вы. Вся жизнь юного натуралиста должна заключаться в борьбе с природой.
Узнав, зачем Камо приехал в Ереван, редактор куда-то позвонил и сказал, что ему необходимо альпинистское снаряжение.
Собеседник, по-видимому, уклонялся от положительного ответа. Темные глаза редактора сердито вспыхивали.
– Откуда у пионеров деньги? Снаряжение дадите мне и от меня же получите обратно… Ну вот, это другое дело… Так, так… – одобрительно покачал он головой.
Наконец, положив трубку, редактор с удовлетворением сказал:
– Пойдешь и все получишь.
Затем, вызвав секретаря, он распорядился:
– Выслушайте и запишите рассказ этого юноши и подготовьте в газете страницу, посвященную птицеводческой ферме, организованной пионерами села Личк… А ты, Камо, напиши и сам статью, чтобы мы ее могли послать в «Пионерскую правду». Пусть об опыте пионеров села Личк узнает весь Союз.
Камо расспросили и записали его рассказ. Потом мальчика сфотографировали и направили в Комитет по делам физкультуры. Там ему выдали необходимое снаряжение.
В тот же вечер Камо повели во Дворец пионеров, где ему пришлось рассказать о ферме диких птиц.
Через два дня Камо возвращался домой на колхозной машине. Он вез веревочную лестницу, палки с крючьями, «кошки» и другие предметы, которыми пользуются альпинисты. С ним был также и свежий номер пионерской газеты, на первой странице которой, под крупным заголовком «Дела юных новаторов села Личк», была напечатана большая статья. В центре статьи был помещен портрет Камо.
КАК ПОПАЛИ ЛЮДИ В ПЕЩЕРЫ ЧАНЧАКАРА
Армен всю ночь проворочался в постели – впечатления минувшего дня не давали ему спать. Можно было с уверенностью сказать, что и другие герои нашей повести провели неспокойную ночь.
На утро следующего дня Армен с Грикором пришли на ферму. Асмик не было – она повела птенцов к пруду, на дне которого осталось немного мутной воды. Жара усиливалась. Вот уже с месяц не было дождя, и речка, протекавшая около села, высохла. Высыхал и пруд, вырытый отрядами школьников-пионеров.
Птенцы водяных птиц выросли – пришла пора подрезать им крылья. Гусята были более подвижны, проворны и решительны, чем птенцы домашних гусей. Несмотря на то что их опекали Анаид и Асмик и охранял дед Асатур, гусята вздрагивали от каждого подозрительного звука и настораживались – сказывался природный инстинкт дикой птицы. Но в пруду они вели себя так же, как и домашние гуси: «разговаривали» на своем гусином языке, порой шипели сердито, гоготали. Водяные куры-лысухи появились на свет покрытые светло-бурым пухом, с крылышками, отороченными по краям белыми пятнышками. Теперь цвет их начал заметно меняться. Они мало-помалу темнели и начинали походить на своих мамаш. Преобладающий тон их был аспидно-черный, равномерный, только более густой на голове и шее и светлый на груди и брюшке. Резко выделялись на общем темном фоне светло-красные глаза. Цвет своих родителей принимали постепенно и остальные питомцы фермы.
Воды в пруду было мало, и все птенцы в нем не умещались. Они теснились и оспаривали друг у друга лучшее место.
К Асмик подошли Армен и Грикор.
– Как ты думаешь, – спросил Армен, – должны ли мы сидеть без дела до возвращения Камо?
Асмик вместо ответа подняла за ножки издохшего утенка.
– Не волнуйся, Асмик, скоро наш ячмень созреет, – попробовал успокоить ее Армен.
– Да, «не волнуйся»… А сам ты сколько воды из пруда выпустил на ячменное поле?.. Как же я утят теперь выкупаю?.. А какие они хорошие! И как их жалко!
– Да ведь ячмень сохнет, – оправдывался Армен. – И потом, ведь этот ячмень для них же… Я не думал, что речка так быстро высохнет… Ну, да слезами тут ничего не поделаешь!
– А ты поди-ка на озеро, погляди, как там живется родственникам наших утят и гусят, как они пищат от радости, купаясь и играя в воде. Ты только на их перышки посмотри, как они горят! А наши просто запаршивели… – говорила Асмик.
Подошла Анаид.
– Армен, дорогой мой, мало у меня было бед, вы еще одну на мою голову свалили! – мягко упрекнула она мальчика. – Асмик с весны не знает ни сна, ни покоя. Только и слышу: «Ай, птенцы мои без воды остались! Ай, коршун летит, птенца унесет!..» Сядет ворона на телеграфный столб, а она уже: «Ах, она такая-сякая! Знаю, зачем она там уселась, о чем думает: птенца унести норовит!..» И зачем вы только эту ферму устраивали!.. А теперь еще и пруд высох… Как же быть?
– Ничего, тетя Анаид, не тужи. Если уж очень плохо станет, прирежем всех, съедим. Что касается этого, ты не беспокойся, – пошутил Грикор. – Ты лучше скажи: можно Асмик пойти с нами на Чанчакар?
– Эй, паренек, какие у девочки на Чанчакаре могут быть дела?.. Третьего дня вы ее тоже куда-то водили – только башмаки растрепала.
– Какие у нас там дела?.. Разве можно спокойно здесь сидеть, когда из пещер Чанчакара мед так и течет!.. Идем, Асмик.
– Дело не только в меде. Мы должны узнать, каким путем поднимались в пещеры люди, должны найти способ добыть древние вещи, оставшиеся в пещерах, – рассудительно пояснил Армен.
– В этих делах я мало что понимаю, Армен, родненький, но уж если с тобой – пусть идет. Тебе я верю, а вот этому шалопаю не верю, – со смехом добавила Анаид, глядя на Грикора.
Взяв лопаты и кирки, ребята двинулись в поход. Не успели они отойти от фермы и нескольких десятков шагов, как Грикор начал ворчать:
– Что ты, Армен, выдумал? Какие древние вещи? Еще что!.. Если за медом идем – я с вами. Если за старыми тюфяками – уж лучше телятами займусь.
– Если найдем, каким способом люди добирались до пещер, то и мед добудем и все остальное.
– Так?.. Тогда идет: мед – мне, горшки – вам, – засмеялся Грикор.
Дойдя до подножия Чанчакара, ребята пошли вверх по ущелью, к тому месту, где утесы Чанчакара и Черных скал почти сближались. Здесь их отвесные стены образовали узкий коридор, похожий на улицу в большом городе, с высокими-превысокими зданиями-небоскребами по бокам. Ребята стояли как бы на «мостовой» этой улицы и смотрели вверх, где далеко в вышине чернели пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85