«Так она, наверное, пьяная! — неожиданно догадался Кирилл. — Конечно, пьяная. Стала бы такая девчонка…» Что именно она стала бы, он не додумал. Марков разглядел ее, наконец.
Вязаная шапочка, короткая куртка со стоячим меховым воротничком, замшевые сапожки и… ослепительно голубые джинсы. Все подобрано в тон. А джинсы… Голубое небо и небесные джинсы подходят ко всему на свете! Кто придумал, что ангелы обязательно в белом и с крыльями? Мода меняется даже на вечное. Теперь ангелы спускаются на землю в голубых американских джинсах и слегка навеселе…
Марков не видел, какие волосы спрятались у нее под шапкой. Как в детской бумажной игре «Одень куклу», он примерял ей мысленно темные или светлые локоны. Пожалуй, с темными волосами она была бы красивее, но тогда лицо ее потеряло бы ангельское выражение. Поэтому Кирилл проголосовал в душе за белокурость.
— Ну что вы, — сказал он вслух. — Вам ли… Вы такая…
— «…эстетная, вы такая изящная…», — неожиданно процитировала девушка, при этом внимательно наблюдая за реакцией Кирилла.
Словно она подсмотрела через плечо в его заветный блокнот с нарисованными Kiss'aми на обложке, где кроме рок-групп и их альбомов, были еще переписанные от руки стихи Северянина, Хлебникова, Бурлюка… Вот так девушка!
С Сагировым и Иволгиным они часто обсуждали проблему знакомства, проще говоря, как клеиться к девчонкам наверняка, чтобы не послали. Кирилл с Костей были сторонниками оригинальных домашних заготовок, тонкой режиссерской работы и актерской репетиции. Но в деталях расходились и до хрипоты спорили, какой вариант выглядит предпочтительнее.
— Мне не надо вашего имени! — кричал один. Только позвольте совершать подвиги в вашу честь, прославляя вашу красоту. Скажите только ваш адрес, куда я мог бы отсылать вам плененных мною мавров и монстров! И телефон, чтобы проверить, дошли они или нет…
— Туфта! Лучше так, — перебивал другой. Горьким стал дым моего вигвама, любимый мустанг мой захромал, мое каноэ дало течь, как только я увидел вас, скво. Я знаю, вас зовут Лесной Цветок…
— Да-да, Лесной Цветок, Пока Еще Не Опыленный. А я как раз индейский вождь — Шмель Опылитель, Гроза Тычинок.
— Ты говоришь пошлости…
— Это ты несешь пошлятину…
Лима Иволгин считал, что к девушке просто надо подойти и сказать:
— Девушка, скажите, пожалуйста, как вас зовут? Меня, например, Дима…
— Ложный Дима! Волгин, не забывай, что ты ложный Дима! — как всегда накидывался на него Сагиров.
— Костя, а ведь Волгин за счет своего имени может проскочить, — возражал Марков. — Начнет говорить, что его зовут Вадим, но домашние зовут его Дима. Девушка, конечно, скажет, что уменьшительное от Вадима — Вадик, потом скажет, что по паспорту она — Виктория. А родители называют ее Феклой, и пошло, и поехало…
— Да никуда это не поедет. Тут нужны оригинальные идеи…
Но чем больше спорили Кирилл с Костей, тем чаще им казалось, что Иволгин, в сущности, прав. В его варианте хотя бы присутствовали простота и естественность. Кирилл же в глубине души надеялся, что встреча с той самой, предназначенной ему судьбой, девушкой не потребует от него вообще никаких слов. Все произойдет само собой. Шли два человека навстречу, посмотрели Друг Другу в глаза, взялись за руки и пошли вместе по жизни.
Почти так и случилось. По крайней мере, девушка все говорила за него, даже скользкое продолжение северянинского стихотворения произнесла без смущения, с придыханием, внимательно глядя Маркову в глаза.
— «…Но кого же в любовники, и найдется ли пара вам?..»
Видимо, почувствовав, что это перебор, она вдруг сказала изменившимся, будто подтаявшим у трамвайной печки, голосом:
— А ведь через два дня Новый год. Вы где собираетесь встречать Новый год?
— Нигде, — ответил Кирилл. — Дома, наверное.
У меня через четыре дня последний экзамен.
— Государственный? — уважительно поинтересовалась незнакомка.
— Нет, последний в зимней сессии.
— А вы на каком курсе?
— На.., третьем, — зачем-то соврал Марков.
— А я в этом году поступала…
— В театральный?
— Да. Откуда вы знаете?
— Ваша внешность подсказала, — наконец Кирилл соорудил комплиментик.
— А где вы учитесь?
— В ЛИВТе, — увидев удивленно поднявшиеся брови, Кирилл пояснил:
— в Ленинградском институте водного транспорта. На судомеханическом. Буду плавать на судах смешанного типа, «река-море». Знаете, рейсы такие удобные и все с заходом в европейские порты. Любек, Гамбург, Марсель…
Его опять понесло в открытое море вранья, без всяких портов. Суда смешанного типа, «рекаморе»… Сам он — смешанный тип. Что только не смешалось в нем? И все какой-то хлам, чужие пошлости, а своего нет за душой ломаного гроша, вернее, в душе. Вот Женька…
— Девушка, скажите, как вас зовут? — спросил вдруг Кирилл совсем по-иволгински и еще добавил:
— Пожалуйста…
— Таня… А вас?.. Очень приятно. Кирилл, давайте встретим Новый год вместе. Я не очень нахальничаю? Может, вы подумали?.. Тогда ладно. У меня собирается хорошая компания. Клевые ребята. Не пожалеете. Что вам скучать с родителями, ведь вы такой симпатичный…
И глаза у вас такие грустные, как у Александра Блока. Я постараюсь вас развеселить… Что вам до этого экзамена? Вы же не первокурсник какой-нибудь, чтобы так бояться экзаменов… Ты тоже живешь в Купчино? Тем более, мы почти соседи… Значит, решено?..
Ровно в шесть часов вечера тридцать первого декабря в квартире Марковых раздался удивленный и растерянный голос Елены Викторовны:
— Кирюша, как же так? Ведь Новый год принято отмечать в семье. Скоро тетя Нина приедет с Михаилом Ивановичем, Люба с Павликом… Тебе же нравится играть с маленьким Павликом! Он такой забавный, тебе во всем подражает… Папа вот-вот приедет. Что я ему скажу?..
— Скажешь, что у меня комсомольско-молодежный Новый год, — отвечал из своей комнаты Кирилл. — Вынужден встречать его с комсоргом, профоргом и страшной дочкой декана. Скажи это ботинку. Он — карьерист, он поймет…
— Как ты называешь папу? Не стыдно?
— Карьеристом?
— Нет, ботинком. Не смей так говорить… Кстати, надень теплые ботинки. Куда ты в туфельках?
— Мам, тут недалеко. Я возьму бутылку «Шампанского» и пару банок из холодильника? Тут вон всего сколько — Михаил Иванович обожрется… А боти.., отец не закусывает…
— Возьми еще тарелочку холодца. Я сейчас тебе заверну. А ты присмотрись: может, она не такая страшненькая?
— Кто?
— Дочка декана.
— Какая дочка?.. Ах, да. Присмотрюсь, присмотрюсь…
На площадке Кирилл услышал звук приближающегося лифта. Все нормальные люди уже дома, шатаются по квартире в томительном ожидании курантов, а этот вот приближается, на лифте едет… Так ведь это отец! Он уже узнавал родителя по звуку подъемно-транспортного оборудования!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Вязаная шапочка, короткая куртка со стоячим меховым воротничком, замшевые сапожки и… ослепительно голубые джинсы. Все подобрано в тон. А джинсы… Голубое небо и небесные джинсы подходят ко всему на свете! Кто придумал, что ангелы обязательно в белом и с крыльями? Мода меняется даже на вечное. Теперь ангелы спускаются на землю в голубых американских джинсах и слегка навеселе…
Марков не видел, какие волосы спрятались у нее под шапкой. Как в детской бумажной игре «Одень куклу», он примерял ей мысленно темные или светлые локоны. Пожалуй, с темными волосами она была бы красивее, но тогда лицо ее потеряло бы ангельское выражение. Поэтому Кирилл проголосовал в душе за белокурость.
— Ну что вы, — сказал он вслух. — Вам ли… Вы такая…
— «…эстетная, вы такая изящная…», — неожиданно процитировала девушка, при этом внимательно наблюдая за реакцией Кирилла.
Словно она подсмотрела через плечо в его заветный блокнот с нарисованными Kiss'aми на обложке, где кроме рок-групп и их альбомов, были еще переписанные от руки стихи Северянина, Хлебникова, Бурлюка… Вот так девушка!
С Сагировым и Иволгиным они часто обсуждали проблему знакомства, проще говоря, как клеиться к девчонкам наверняка, чтобы не послали. Кирилл с Костей были сторонниками оригинальных домашних заготовок, тонкой режиссерской работы и актерской репетиции. Но в деталях расходились и до хрипоты спорили, какой вариант выглядит предпочтительнее.
— Мне не надо вашего имени! — кричал один. Только позвольте совершать подвиги в вашу честь, прославляя вашу красоту. Скажите только ваш адрес, куда я мог бы отсылать вам плененных мною мавров и монстров! И телефон, чтобы проверить, дошли они или нет…
— Туфта! Лучше так, — перебивал другой. Горьким стал дым моего вигвама, любимый мустанг мой захромал, мое каноэ дало течь, как только я увидел вас, скво. Я знаю, вас зовут Лесной Цветок…
— Да-да, Лесной Цветок, Пока Еще Не Опыленный. А я как раз индейский вождь — Шмель Опылитель, Гроза Тычинок.
— Ты говоришь пошлости…
— Это ты несешь пошлятину…
Лима Иволгин считал, что к девушке просто надо подойти и сказать:
— Девушка, скажите, пожалуйста, как вас зовут? Меня, например, Дима…
— Ложный Дима! Волгин, не забывай, что ты ложный Дима! — как всегда накидывался на него Сагиров.
— Костя, а ведь Волгин за счет своего имени может проскочить, — возражал Марков. — Начнет говорить, что его зовут Вадим, но домашние зовут его Дима. Девушка, конечно, скажет, что уменьшительное от Вадима — Вадик, потом скажет, что по паспорту она — Виктория. А родители называют ее Феклой, и пошло, и поехало…
— Да никуда это не поедет. Тут нужны оригинальные идеи…
Но чем больше спорили Кирилл с Костей, тем чаще им казалось, что Иволгин, в сущности, прав. В его варианте хотя бы присутствовали простота и естественность. Кирилл же в глубине души надеялся, что встреча с той самой, предназначенной ему судьбой, девушкой не потребует от него вообще никаких слов. Все произойдет само собой. Шли два человека навстречу, посмотрели Друг Другу в глаза, взялись за руки и пошли вместе по жизни.
Почти так и случилось. По крайней мере, девушка все говорила за него, даже скользкое продолжение северянинского стихотворения произнесла без смущения, с придыханием, внимательно глядя Маркову в глаза.
— «…Но кого же в любовники, и найдется ли пара вам?..»
Видимо, почувствовав, что это перебор, она вдруг сказала изменившимся, будто подтаявшим у трамвайной печки, голосом:
— А ведь через два дня Новый год. Вы где собираетесь встречать Новый год?
— Нигде, — ответил Кирилл. — Дома, наверное.
У меня через четыре дня последний экзамен.
— Государственный? — уважительно поинтересовалась незнакомка.
— Нет, последний в зимней сессии.
— А вы на каком курсе?
— На.., третьем, — зачем-то соврал Марков.
— А я в этом году поступала…
— В театральный?
— Да. Откуда вы знаете?
— Ваша внешность подсказала, — наконец Кирилл соорудил комплиментик.
— А где вы учитесь?
— В ЛИВТе, — увидев удивленно поднявшиеся брови, Кирилл пояснил:
— в Ленинградском институте водного транспорта. На судомеханическом. Буду плавать на судах смешанного типа, «река-море». Знаете, рейсы такие удобные и все с заходом в европейские порты. Любек, Гамбург, Марсель…
Его опять понесло в открытое море вранья, без всяких портов. Суда смешанного типа, «рекаморе»… Сам он — смешанный тип. Что только не смешалось в нем? И все какой-то хлам, чужие пошлости, а своего нет за душой ломаного гроша, вернее, в душе. Вот Женька…
— Девушка, скажите, как вас зовут? — спросил вдруг Кирилл совсем по-иволгински и еще добавил:
— Пожалуйста…
— Таня… А вас?.. Очень приятно. Кирилл, давайте встретим Новый год вместе. Я не очень нахальничаю? Может, вы подумали?.. Тогда ладно. У меня собирается хорошая компания. Клевые ребята. Не пожалеете. Что вам скучать с родителями, ведь вы такой симпатичный…
И глаза у вас такие грустные, как у Александра Блока. Я постараюсь вас развеселить… Что вам до этого экзамена? Вы же не первокурсник какой-нибудь, чтобы так бояться экзаменов… Ты тоже живешь в Купчино? Тем более, мы почти соседи… Значит, решено?..
Ровно в шесть часов вечера тридцать первого декабря в квартире Марковых раздался удивленный и растерянный голос Елены Викторовны:
— Кирюша, как же так? Ведь Новый год принято отмечать в семье. Скоро тетя Нина приедет с Михаилом Ивановичем, Люба с Павликом… Тебе же нравится играть с маленьким Павликом! Он такой забавный, тебе во всем подражает… Папа вот-вот приедет. Что я ему скажу?..
— Скажешь, что у меня комсомольско-молодежный Новый год, — отвечал из своей комнаты Кирилл. — Вынужден встречать его с комсоргом, профоргом и страшной дочкой декана. Скажи это ботинку. Он — карьерист, он поймет…
— Как ты называешь папу? Не стыдно?
— Карьеристом?
— Нет, ботинком. Не смей так говорить… Кстати, надень теплые ботинки. Куда ты в туфельках?
— Мам, тут недалеко. Я возьму бутылку «Шампанского» и пару банок из холодильника? Тут вон всего сколько — Михаил Иванович обожрется… А боти.., отец не закусывает…
— Возьми еще тарелочку холодца. Я сейчас тебе заверну. А ты присмотрись: может, она не такая страшненькая?
— Кто?
— Дочка декана.
— Какая дочка?.. Ах, да. Присмотрюсь, присмотрюсь…
На площадке Кирилл услышал звук приближающегося лифта. Все нормальные люди уже дома, шатаются по квартире в томительном ожидании курантов, а этот вот приближается, на лифте едет… Так ведь это отец! Он уже узнавал родителя по звуку подъемно-транспортного оборудования!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82