Пока не ждал. Сколько времени пройдет, прежде чем Брюшной снова пожалует в гости, и сможет ли его остановить железная дверь? Над этим Иван не хотел задумываться. Надо жить сегодняшним днем, трезво рассудил он. И, пожалуй, это было последним в этот день его трезвым рассуждением.
Несколько дней прошли, словно в дымке. Холодильник был забит до отказа, литературный процесс застопорился. Иван созерцал в погасшем экране с летящими звездами смутное отражение собственной физиономии. Хорошо, что смутное — видеть себя в зеркале в натуральном виде он не хотел. Чувствовал, что ничего хорошего не увидит.
Ощущение было такое, что он вот-вот впадет в транс. Причем — навсегда. «Ну и пусть, — подумал он. — Жизнь не удалась. Брюшной меня достанет, как пить дать. Женщины разбежались. Взять пистолет и застрелиться, как Маяковскому». Только вот вопрос — было ли это самоубийство или виновата, как обычно, женщина?.. «И узнал я, что горше смерти женщина и что руки ее силки и грешник будет уловлен ей, а праведник спасется!» Или повеситься, как Есенину. Нет, кишка у тебя тонка, Иван Ларин, и выбирать кончину будем соответственно литературным способностям. Может, упиться вусмерть? Только, кажется, и тут облом — спиртное, оно как мед у Винни-Пуха. Вот оно есть, а вот его нет!
Хочу упиться так, чтоб из могилы шел винный дух… Молодец Хайям.
Иван лежал на диване, перелистывал книги из своей библиотеки, не прекращая возлияний. Пытался уйти от реальности сразу двумя способами — для верности. И прочем, где она, эта чертова реальность, кто скажет? Иногда подходил к зеркалу. За стеклянной поверхностью стоял кто-то чужой, заросший, небритый, и дух от него шел тот самый — винный. Как там предки говорили: налей мне зелена вина. А зелено вино — это водка. А красное вино звалось синим. Кажется, у предков были проблемы с различением цветов, дальтонизм! Впрочем, вот некоторые исследователи утверждают, что две тысячи лет назад цветовой спектр, воспринимаемый человеческим глазом, был менее богат. Это Иван почерпнул из одной брошюры, которую прочел в подпитии. Надо чаще пить и больше читать, сделал он мудрый вывод. А то с этими бандюками, книжными и живыми, можно легко превратиться в неандертальца. Как там, в анекдоте известном, — «чукча не читатель, чукча писатель!»
Глупо похихикивая, Иван Ларин подмигивал неопрятному человеку, стоящему по ту сторону зеркала. Человек мрачно улыбался, а иногда и вовсе отворачивался, делая вид, что он здесь не при чем. С той стороны начали заглядывать старые знакомые — мохнатые и голенькие, с куцыми хвостами и длинными. Интересно, что во всех странах алкоголикам видится одно и то же. Вероятно, открывается какое-то особенное зрение, третий глаз пресловутый!
Как всегда, черти были неуловимы. Иногда пытались затеять литературный диспут по поводу прочитанного. Некоторые из чертей напоминали знакомых Ивану критиков. Он всегда подозревал, что у этих ребят есть какое-то особенное хобби! В критиков он бросал чем ни попади, но, к счастью, вскоре перестал — попасть все равно не попадешь, что зря силы тратить.
Глава 5. Департамент Луара
(1)
Хэмфри Ли Берч прибыл в замок за несколько дней до собрания Капитула.
— Мне кажется, вам совсем необязательно здесь сейчас присутствовать! — заметила Захаржевская.
— Я приехал инкогнито. В крайнем случае, можете выдать меня за своего дворецкого, мое чувство собственного достоинства от этого нисколько не пострадает, — сказал он серьезно.
— О, вы на многое готовы!
— Вы даже не представляете, на сколь многое!
Захаржевская пожала плечами. На самом деле ее беспокоила не столько возможность разоблачения господина Берча, сколько его контроль. В конце концов, все было уже решено заранее и его присутствие только действовало ей на нервы. Задуманная авантюрная комбинация, достойная любого голливудского блокбастера, грозила превратиться в операцию ФБР, а это две большие разницы, как, по слухам, говорят в Одессе.
Но спорить она не стала. Подумала, что неуместно. Отправить господина Берча восвояси было, наверное, вполне возможно, однако она не решилась. Неудобно. Как говорится в уголовных кругах — не по понятиям. К тому же, он внес свой вклад в общее дело…
«Черт бы тебя побрал!» — выругалась она про себя. Вслух же любезно сказала, отвечая на его последнюю фразу:
— Надеюсь, что вам никогда не придется жертвовать слишком многим!
— Есть вещи, ради которых можно отдать даже жизнь!
— Безусловно, — сказала она, не желая выслушивать банальности.
Хэмфри Ли Берч, с одной стороны, был ей симпатичен, с другой — вызывал необъяснимую тревогу. То, что он не отличается принципиальностью и способен на многое ради достижения своих целей, было и так очевидно. Как там пел Карабас-Барабас: «Считайте меня гадким! Да, я готов на гадости! УХ, я готов на гадости! Но лишь бы все захапать к своей великой радости!..»
Ее не оставляло ощущение, что все, что говорит Хэмфри Ли Берч, имеет двоякий смысл, и это настораживало. Хотя, напомнила она себе, вряд ли стоит беспокоиться сейчас из-за него. Есть вещи и поважнее. По большому счету, господин Берч — всего лишь чинуша, дорвавшийся до лакомого кусочка и очень боящийся упустить его из пасти. Поэтому он и здесь!
Вопреки ее опасениям Берч не стал следовать тенью за ее спиной, денно и нощно. Казалось, он находит для себя иные развлечения. Ирэн Стеклер, установившая с помощью слуг негласный контроль за фэбээровцем, докладывала, что он часто посещает библиотеку замка и изучает расположение его комнат по предоставленному владельцами плану.
— Тем лучше, — заметила на это Захаржевская.
Похоже, она была права: все, что нужно было этому человеку — это проконтролировать ее. Дальше их пути разойдутся и о господине Берче можно будет забыть так же, как и об иллюминатах.
Она не забывала поплевать через плечо, как бы дико ни выглядело это в роскошных интерьерах. Старый добрый способ отогнать притаившегося за спиной маленького рогатого поганца.
Замок был построен еще в тринадцатом веке, впоследствии несколько раз перестраивался, но, несмотря на все переделки, в его облике проступали черты позднего Средневековья — башни по углам, высокая кровля.
— Ага, вот тут она и спала! — заметила себе под нос Татьяна, когда впервые увидела замок из окошка лимузина, подъезжающего к парадному входу, — когда-то, в Средние века, здесь еще был двор, позже бесследно уничтоженный.
— Кто спал?! — поинтересовалась Ирэн Стеклер, сидевшая рядом.
— Красавица! Спящая! — пояснила свою мысль Захаржевская.
Владельцы с удовольствием сдавали замок в наем, проявляя при этом, однако, необыкновенную разборчивость. В этих стенах вряд ли мог оказаться кто-нибудь из русских нуворишей, быстро приобретших на родине богатство, но не воспитание и благородство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Несколько дней прошли, словно в дымке. Холодильник был забит до отказа, литературный процесс застопорился. Иван созерцал в погасшем экране с летящими звездами смутное отражение собственной физиономии. Хорошо, что смутное — видеть себя в зеркале в натуральном виде он не хотел. Чувствовал, что ничего хорошего не увидит.
Ощущение было такое, что он вот-вот впадет в транс. Причем — навсегда. «Ну и пусть, — подумал он. — Жизнь не удалась. Брюшной меня достанет, как пить дать. Женщины разбежались. Взять пистолет и застрелиться, как Маяковскому». Только вот вопрос — было ли это самоубийство или виновата, как обычно, женщина?.. «И узнал я, что горше смерти женщина и что руки ее силки и грешник будет уловлен ей, а праведник спасется!» Или повеситься, как Есенину. Нет, кишка у тебя тонка, Иван Ларин, и выбирать кончину будем соответственно литературным способностям. Может, упиться вусмерть? Только, кажется, и тут облом — спиртное, оно как мед у Винни-Пуха. Вот оно есть, а вот его нет!
Хочу упиться так, чтоб из могилы шел винный дух… Молодец Хайям.
Иван лежал на диване, перелистывал книги из своей библиотеки, не прекращая возлияний. Пытался уйти от реальности сразу двумя способами — для верности. И прочем, где она, эта чертова реальность, кто скажет? Иногда подходил к зеркалу. За стеклянной поверхностью стоял кто-то чужой, заросший, небритый, и дух от него шел тот самый — винный. Как там предки говорили: налей мне зелена вина. А зелено вино — это водка. А красное вино звалось синим. Кажется, у предков были проблемы с различением цветов, дальтонизм! Впрочем, вот некоторые исследователи утверждают, что две тысячи лет назад цветовой спектр, воспринимаемый человеческим глазом, был менее богат. Это Иван почерпнул из одной брошюры, которую прочел в подпитии. Надо чаще пить и больше читать, сделал он мудрый вывод. А то с этими бандюками, книжными и живыми, можно легко превратиться в неандертальца. Как там, в анекдоте известном, — «чукча не читатель, чукча писатель!»
Глупо похихикивая, Иван Ларин подмигивал неопрятному человеку, стоящему по ту сторону зеркала. Человек мрачно улыбался, а иногда и вовсе отворачивался, делая вид, что он здесь не при чем. С той стороны начали заглядывать старые знакомые — мохнатые и голенькие, с куцыми хвостами и длинными. Интересно, что во всех странах алкоголикам видится одно и то же. Вероятно, открывается какое-то особенное зрение, третий глаз пресловутый!
Как всегда, черти были неуловимы. Иногда пытались затеять литературный диспут по поводу прочитанного. Некоторые из чертей напоминали знакомых Ивану критиков. Он всегда подозревал, что у этих ребят есть какое-то особенное хобби! В критиков он бросал чем ни попади, но, к счастью, вскоре перестал — попасть все равно не попадешь, что зря силы тратить.
Глава 5. Департамент Луара
(1)
Хэмфри Ли Берч прибыл в замок за несколько дней до собрания Капитула.
— Мне кажется, вам совсем необязательно здесь сейчас присутствовать! — заметила Захаржевская.
— Я приехал инкогнито. В крайнем случае, можете выдать меня за своего дворецкого, мое чувство собственного достоинства от этого нисколько не пострадает, — сказал он серьезно.
— О, вы на многое готовы!
— Вы даже не представляете, на сколь многое!
Захаржевская пожала плечами. На самом деле ее беспокоила не столько возможность разоблачения господина Берча, сколько его контроль. В конце концов, все было уже решено заранее и его присутствие только действовало ей на нервы. Задуманная авантюрная комбинация, достойная любого голливудского блокбастера, грозила превратиться в операцию ФБР, а это две большие разницы, как, по слухам, говорят в Одессе.
Но спорить она не стала. Подумала, что неуместно. Отправить господина Берча восвояси было, наверное, вполне возможно, однако она не решилась. Неудобно. Как говорится в уголовных кругах — не по понятиям. К тому же, он внес свой вклад в общее дело…
«Черт бы тебя побрал!» — выругалась она про себя. Вслух же любезно сказала, отвечая на его последнюю фразу:
— Надеюсь, что вам никогда не придется жертвовать слишком многим!
— Есть вещи, ради которых можно отдать даже жизнь!
— Безусловно, — сказала она, не желая выслушивать банальности.
Хэмфри Ли Берч, с одной стороны, был ей симпатичен, с другой — вызывал необъяснимую тревогу. То, что он не отличается принципиальностью и способен на многое ради достижения своих целей, было и так очевидно. Как там пел Карабас-Барабас: «Считайте меня гадким! Да, я готов на гадости! УХ, я готов на гадости! Но лишь бы все захапать к своей великой радости!..»
Ее не оставляло ощущение, что все, что говорит Хэмфри Ли Берч, имеет двоякий смысл, и это настораживало. Хотя, напомнила она себе, вряд ли стоит беспокоиться сейчас из-за него. Есть вещи и поважнее. По большому счету, господин Берч — всего лишь чинуша, дорвавшийся до лакомого кусочка и очень боящийся упустить его из пасти. Поэтому он и здесь!
Вопреки ее опасениям Берч не стал следовать тенью за ее спиной, денно и нощно. Казалось, он находит для себя иные развлечения. Ирэн Стеклер, установившая с помощью слуг негласный контроль за фэбээровцем, докладывала, что он часто посещает библиотеку замка и изучает расположение его комнат по предоставленному владельцами плану.
— Тем лучше, — заметила на это Захаржевская.
Похоже, она была права: все, что нужно было этому человеку — это проконтролировать ее. Дальше их пути разойдутся и о господине Берче можно будет забыть так же, как и об иллюминатах.
Она не забывала поплевать через плечо, как бы дико ни выглядело это в роскошных интерьерах. Старый добрый способ отогнать притаившегося за спиной маленького рогатого поганца.
Замок был построен еще в тринадцатом веке, впоследствии несколько раз перестраивался, но, несмотря на все переделки, в его облике проступали черты позднего Средневековья — башни по углам, высокая кровля.
— Ага, вот тут она и спала! — заметила себе под нос Татьяна, когда впервые увидела замок из окошка лимузина, подъезжающего к парадному входу, — когда-то, в Средние века, здесь еще был двор, позже бесследно уничтоженный.
— Кто спал?! — поинтересовалась Ирэн Стеклер, сидевшая рядом.
— Красавица! Спящая! — пояснила свою мысль Захаржевская.
Владельцы с удовольствием сдавали замок в наем, проявляя при этом, однако, необыкновенную разборчивость. В этих стенах вряд ли мог оказаться кто-нибудь из русских нуворишей, быстро приобретших на родине богатство, но не воспитание и благородство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109