Но, входя в комнату, он согнал с лица следы этих сомнений и недавней тоски.
По-видимому, мистер Хукер рассматривал изящную мебель и роскошное убранство со своей обычной завистливостью. Да, Кларенс обрел тепленькое местечко… Что это результат «ловкости рук» и что он теперь «зазнался не в меру», было, по мнению Хукера, с его своеобразным мышлением, тоже ясно. Когда хозяин вошел и с улыбкой протянул ему руку, мистер Хукер, желая показать свое презрительное безразличие к обстановке и тем самым уязвить Кларенса в его тщеславии, растянулся в кресле и устремил глаза в потолок. Но вдруг, вспомнив, что он привез Кларенсу поручение, Хукер сообразил, что его поза с театральной точки зрения неудачна. На сцене ему никогда не случалось передавать поручения в такой позе. Он неуклюже поднялся.
— Как это мило с твоей стороны, что ты меня дождался, — любезно заметил Кларенс.
— Увидел тебя со сцены, — отрывисто отвечал Хукер. — В третьем ряду партера. Сюзи тоже узнала тебя, ей нужно тебе кое-что рассказать. Кое-что, о чем тебе следовало бы знать, — продолжал Хукер, возвращаясь к своей старой таинственной манере, которую Кларенс так хорошо помнил. — Ты ее видел — ведь она весь театр увлекла своей выдумкой с флагом, верно? Уж кто-кто, а она знает, откуда ветер дует, будь покоен! Попомни мои слова: сколько бы ни пыхтели эти конфедераты, а Союз — дело хорошее. Так-то, брат!
Он остановился, оглядел красивую комнату и мрачно добавил:
— Может, и получше, чем все это.
Помня, как любит Хукер таинственность, Кларенс пропустил намек мимо ушей и сказал с улыбкой:
— Почему же ты не привез сюда миссис Хукер? Я был бы весьма польщен.
При таком легкомыслии мистер Хукер слегка нахмурился.
— Она никогда не выезжает после спектакля. Нервное истощение. Оставил ее в нашей квартире на Маркетстрит. Можем доехать туда за десять минут. Потому я и просил, чтобы карета подождала.
Кларенс заколебался. Он совсем не стремился возобновить знакомство с подругой детства, в которую когда-то был влюблен, но в этот вечер встреча с ней смутно рисовалась ему как ниспосланный свыше случай развлечься. К тому же он не очень верил в серьезность ее поручения. Зная склонность Сюзи к театральным эффектам, он заранее был готов к любой капризной и легкомысленной выходке.
— Ты уверен, что мы ей не помешаем? — задал он вежливый вопрос.
— Да, уверен.
Кларенс повел приятеля к карете.
Если мистер Хукер ожидал, что по дороге Кларенс попытается разгадать смысл приглашения Сюзи, ему пришлось разочароваться. Его спутник не сказал об этом ни слова. Возможно, сочтя это приглашение совместным актерским этюдом супругов, Кларенс предпочел дождаться Сюзи, как более одаренной актрисы. Карета быстро катилась по опустевшим улицам и, наконец, по указанию мистера Хукера, который до половины высунулся из окна, подъехала к ресторану средней руки. Над его освещенными запотевшими окнами находились, как видно, меблированные комнаты, куда можно было пройти через боковой вход. Пока они поднимались по лестнице, казалось, что в роли хозяина мистер Хукер чувствует себя не лучше, чем в роли гостя. Он мрачно уставился на какого-то посетителя, который спускался им навстречу, накричал на слугу в коридоре и в конце концов остановился у двери, перед которой на только что выставленном подносе красовались обглоданные куриные кости, пустая бутылка из-под шампанского, два недопитых бокала и увядший букет. Весь коридор благоухал своеобразней смесью кухонных запахов, застоявшегося табачного дыма и пачулей.
Отодвинув ногой поднос, мистер Хукер нерешительно приоткрыл дверь, заглянул в комнату, пробормотал несколько невнятных слов, вслед за которыми послышался быстрый шелест юбок, и, все еще не выпуская дверной ручки, повернулся к Кларенсу, скромно задержавшемуся у порога, и, театрально распахнув дверь, пригласил его войти.
— Она где-нибудь в задних комнатах, — добавил он, сделав широкий жест в сторону другой двери, которая еще подрагивала. — Сейчас придет.
Кларенс, не торопясь, огляделся. Потертая и выцветшая роскошь обстановки говорила о неопрятности постояльцев, пользовавшихся этой гостиной. Большой узорчатый ковер был весь в пятнах; позолота на массивном столе посредине комнаты облупилась, обнажив грубые белые еловые доски, и это придавало ему вид театрального реквизита; зеркала в золотых рамах, развешанные по стенам, бесстыдно отражали детали домашнего беспорядка. На некогда великолепном диване валялись мокрый дождевой плащ, шаль и развернутая газета, на столе были пуховка от пудры, тарелка с фруктами и переписанная роль, а на мраморной доске буфета приютилась не первой свежести шляпа мистера Хукера и на ней грязный воротничок, по-видимому, недавно снятый. В этой комнате как бы сочетались тайны артистической уборной и показное великолепие сцены, а несколько афиш, разбросанных на полу и на стульях, напоминали о публике.
Неожиданно, точно в театральной постановке, распахнулась дверь, и в комнату в изысканном пеньюаре томно вошла Сюзи. Очевидно, она не успела переменить нижнюю юбку; когда она опустилась в кресло и скрестила свои хорошенькие ножки, на изящных кружевных оборках еще видна была пыль подмостков. Лицо ее было бледно, и эта бледность неосторожно подчеркивалась пудрой. Взглянув на все еще юный, пленительный облик, Кларенс, пожалуй, даже не испытал особой досады от того, что ее тонкая бело-розовая кожа, которую он некогда целовал, была скрыта под слоем пудры и не будила воспоминаний. И все же в этой хорошенькой, но преждевременно увядшей актрисе мало что оставалось от прежней Сюзи, и он почувствовал некоторое облегчение. Не ее он любил когда-то, а лишь обаяние юности и свежести, столь привлекательное для его юношеского воображения. И когда она приветствовала его с некоторой аффектацией во взгляде, голосе и движениях, он вспомнил, что даже девочкой она уже была актриса.
Однако эти впечатления никак не отразились в его тоне или манерах, когда он любезно поблагодарил ее за возможность снова встретиться с ней. И он говорил правду, ибо нашел здесь желанное избавление от гнетущих мыслей; он даже заметил, что сейчас думает более снисходительно о своей жене, которая заняла место Сюзи в его сердце.
— Я сказала Джиму, чтобы он привел вас хоть силой, — сказала она, постукивая веером по ладони и глядя на мужа. — Думаю, что он догадывается, для чего, хоть я ему и не объясняла… я ведь не все рассказываю Джиму.
Тут Джим встал и, взглянув на часы, заметил, что, «пожалуй, сбегает в ресторан за сигарами». Если Хукер делал это, поняв намек жены, то он притворялся так плохо, что Кларенс сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Но когда Хукер неловко и тихо закрыл за собой дверь, Кларенс с улыбкой сказал, что ждал случая услышать новость из собственных уст Сюзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
По-видимому, мистер Хукер рассматривал изящную мебель и роскошное убранство со своей обычной завистливостью. Да, Кларенс обрел тепленькое местечко… Что это результат «ловкости рук» и что он теперь «зазнался не в меру», было, по мнению Хукера, с его своеобразным мышлением, тоже ясно. Когда хозяин вошел и с улыбкой протянул ему руку, мистер Хукер, желая показать свое презрительное безразличие к обстановке и тем самым уязвить Кларенса в его тщеславии, растянулся в кресле и устремил глаза в потолок. Но вдруг, вспомнив, что он привез Кларенсу поручение, Хукер сообразил, что его поза с театральной точки зрения неудачна. На сцене ему никогда не случалось передавать поручения в такой позе. Он неуклюже поднялся.
— Как это мило с твоей стороны, что ты меня дождался, — любезно заметил Кларенс.
— Увидел тебя со сцены, — отрывисто отвечал Хукер. — В третьем ряду партера. Сюзи тоже узнала тебя, ей нужно тебе кое-что рассказать. Кое-что, о чем тебе следовало бы знать, — продолжал Хукер, возвращаясь к своей старой таинственной манере, которую Кларенс так хорошо помнил. — Ты ее видел — ведь она весь театр увлекла своей выдумкой с флагом, верно? Уж кто-кто, а она знает, откуда ветер дует, будь покоен! Попомни мои слова: сколько бы ни пыхтели эти конфедераты, а Союз — дело хорошее. Так-то, брат!
Он остановился, оглядел красивую комнату и мрачно добавил:
— Может, и получше, чем все это.
Помня, как любит Хукер таинственность, Кларенс пропустил намек мимо ушей и сказал с улыбкой:
— Почему же ты не привез сюда миссис Хукер? Я был бы весьма польщен.
При таком легкомыслии мистер Хукер слегка нахмурился.
— Она никогда не выезжает после спектакля. Нервное истощение. Оставил ее в нашей квартире на Маркетстрит. Можем доехать туда за десять минут. Потому я и просил, чтобы карета подождала.
Кларенс заколебался. Он совсем не стремился возобновить знакомство с подругой детства, в которую когда-то был влюблен, но в этот вечер встреча с ней смутно рисовалась ему как ниспосланный свыше случай развлечься. К тому же он не очень верил в серьезность ее поручения. Зная склонность Сюзи к театральным эффектам, он заранее был готов к любой капризной и легкомысленной выходке.
— Ты уверен, что мы ей не помешаем? — задал он вежливый вопрос.
— Да, уверен.
Кларенс повел приятеля к карете.
Если мистер Хукер ожидал, что по дороге Кларенс попытается разгадать смысл приглашения Сюзи, ему пришлось разочароваться. Его спутник не сказал об этом ни слова. Возможно, сочтя это приглашение совместным актерским этюдом супругов, Кларенс предпочел дождаться Сюзи, как более одаренной актрисы. Карета быстро катилась по опустевшим улицам и, наконец, по указанию мистера Хукера, который до половины высунулся из окна, подъехала к ресторану средней руки. Над его освещенными запотевшими окнами находились, как видно, меблированные комнаты, куда можно было пройти через боковой вход. Пока они поднимались по лестнице, казалось, что в роли хозяина мистер Хукер чувствует себя не лучше, чем в роли гостя. Он мрачно уставился на какого-то посетителя, который спускался им навстречу, накричал на слугу в коридоре и в конце концов остановился у двери, перед которой на только что выставленном подносе красовались обглоданные куриные кости, пустая бутылка из-под шампанского, два недопитых бокала и увядший букет. Весь коридор благоухал своеобразней смесью кухонных запахов, застоявшегося табачного дыма и пачулей.
Отодвинув ногой поднос, мистер Хукер нерешительно приоткрыл дверь, заглянул в комнату, пробормотал несколько невнятных слов, вслед за которыми послышался быстрый шелест юбок, и, все еще не выпуская дверной ручки, повернулся к Кларенсу, скромно задержавшемуся у порога, и, театрально распахнув дверь, пригласил его войти.
— Она где-нибудь в задних комнатах, — добавил он, сделав широкий жест в сторону другой двери, которая еще подрагивала. — Сейчас придет.
Кларенс, не торопясь, огляделся. Потертая и выцветшая роскошь обстановки говорила о неопрятности постояльцев, пользовавшихся этой гостиной. Большой узорчатый ковер был весь в пятнах; позолота на массивном столе посредине комнаты облупилась, обнажив грубые белые еловые доски, и это придавало ему вид театрального реквизита; зеркала в золотых рамах, развешанные по стенам, бесстыдно отражали детали домашнего беспорядка. На некогда великолепном диване валялись мокрый дождевой плащ, шаль и развернутая газета, на столе были пуховка от пудры, тарелка с фруктами и переписанная роль, а на мраморной доске буфета приютилась не первой свежести шляпа мистера Хукера и на ней грязный воротничок, по-видимому, недавно снятый. В этой комнате как бы сочетались тайны артистической уборной и показное великолепие сцены, а несколько афиш, разбросанных на полу и на стульях, напоминали о публике.
Неожиданно, точно в театральной постановке, распахнулась дверь, и в комнату в изысканном пеньюаре томно вошла Сюзи. Очевидно, она не успела переменить нижнюю юбку; когда она опустилась в кресло и скрестила свои хорошенькие ножки, на изящных кружевных оборках еще видна была пыль подмостков. Лицо ее было бледно, и эта бледность неосторожно подчеркивалась пудрой. Взглянув на все еще юный, пленительный облик, Кларенс, пожалуй, даже не испытал особой досады от того, что ее тонкая бело-розовая кожа, которую он некогда целовал, была скрыта под слоем пудры и не будила воспоминаний. И все же в этой хорошенькой, но преждевременно увядшей актрисе мало что оставалось от прежней Сюзи, и он почувствовал некоторое облегчение. Не ее он любил когда-то, а лишь обаяние юности и свежести, столь привлекательное для его юношеского воображения. И когда она приветствовала его с некоторой аффектацией во взгляде, голосе и движениях, он вспомнил, что даже девочкой она уже была актриса.
Однако эти впечатления никак не отразились в его тоне или манерах, когда он любезно поблагодарил ее за возможность снова встретиться с ней. И он говорил правду, ибо нашел здесь желанное избавление от гнетущих мыслей; он даже заметил, что сейчас думает более снисходительно о своей жене, которая заняла место Сюзи в его сердце.
— Я сказала Джиму, чтобы он привел вас хоть силой, — сказала она, постукивая веером по ладони и глядя на мужа. — Думаю, что он догадывается, для чего, хоть я ему и не объясняла… я ведь не все рассказываю Джиму.
Тут Джим встал и, взглянув на часы, заметил, что, «пожалуй, сбегает в ресторан за сигарами». Если Хукер делал это, поняв намек жены, то он притворялся так плохо, что Кларенс сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Но когда Хукер неловко и тихо закрыл за собой дверь, Кларенс с улыбкой сказал, что ждал случая услышать новость из собственных уст Сюзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42