На соседнее поле уже падали пули и осколки снарядов. Тоненькая полоска сизого дыма стелилась над линией огня. Над лугом, окаймленным ивами, повисло коническое белое облачко, точно лопнувшая коробочка хлопчатника, — видно было, что там расположилась батарея. Но буколическая тишина в доме не нарушалась. Солнце мягко светило на просторные веранды; воздух был напоен ароматом осыпающихся лепестков роз.
Брант входил с веранды в кабинет, когда дверь из коридора внезапно распахнулась, стремительно вошла мисс Фолкнер, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, дрожа и задыхаясь.
Кларенс вздрогнул и смутился. В тревоге он совершенно забыл о ней, а ведь ей могла угрожать опасность. Услышав стрельбу, она, должно быть, по-женски испугалась и пришла к нему искать защиты. Он подошел к ней с улыбкой, чтобы успокоить, но вдруг понял по ее бледности и волнению, что тут дело не в физическом страхе. Отчаянным жестом она предложила ему закрыть дверь на веранду и прошептала побелевшими губами:
— Мне нужно поговорить с вами наедине!
— Пожалуйста. Но для вас и здесь нет непосредственной опасности, а скоро я смогу перевести вас в совершенно безопасное место.
— Опасность — для меня! Боже, если бы дело было только в этом!
Он поглядел на нее в тревоге.
— Послушайте, — заговорила она, прерывисто дыша, — выслушайте меня! А потом можете ненавидеть, презирать меня… убить, если захотите. Вы преданы и погибли… отрезаны и окружены! Я содействовала этому, но клянусь, что удар нанесен не моей рукой. Я хотела спасти вас. Один бог знает, как это случилось. Это рок!
В одно мгновение Брант угадал всю правду. К нему вернулись хладнокровие и самообладание, которые никогда еще не покидали его в критических обстоятельствах. Канонада усиливалась, неуклонно приближаясь, и перед его мысленным взором с быстротой молнии, словно на карте, развернулась вся его позиция, которой сейчас угрожал неприятель. Брант сообразил, сколько еще времени его солдаты смогут удерживать линию холмов и сколько драгоценных мгновений он может уделить этой несчастной женщине. Он ласково усадил ее в кресло и спокойно сказал:
— Этого мало. Говорите медленно и ясно. Я должен знать все. Как и каким способом вы меня предали?
Она устремила на него умоляющий взгляд; его мягкость успокоила и в то же время ранила ее.
— Вы мне не поверите, вы не можете мне поверить. Я сама ничего не знаю. Я получала и передавала письма, не зная их содержания, — от конфедератов к шпионке, которая приходила сюда, и наоборот; сейчас она уже далеко. Я это делала, потому что думала, что вы меня ненавидите и презираете… потому что считала долгом помогать своим друзьям… потому что вы сказали, что между нами «война». Но я никогда не шпионила за вами, клянусь!
— Откуда же вы знаете об этой атаке? — спокойно спросил он.
Взгляд ее просветлел, и она ответила с робостью и надеждой:
— В доме есть окно, откуда виден весь склон и линия конфедератов. В окне был выставлен условный знак, но не мной! Но я знала, что, пока он там, это означает, что замысел против вас еще не созрел, что атаки не будет, пока он в окне. Вот и все, что мне известно. Шпионке пришлось сказать мне об этом, потому что мы по очереди дежурили в той комнате. Я хотела оттянуть эту страшную атаку до… до… — Тут голос ее задрожал, но она почувствовала, что спокойные глаза Бранта видят ее насквозь, и торопливо добавила: — …до своего отъезда, и ради этого я задержала несколько писем, которые мне вручили. Но сегодня утром я издалека посмотрела на окно и увидела, что условного знака нет. Кто-то его убрал. Я кинулась обратно, но, как вы сами видите, опоздала!
Брант разом все понял. Значит, он собственной рукой ускорил атаку. Но в его уме внезапно мелькнула другая, более важная мысль. Если он вызвал атаку раньше, чем противник успел закончить приготовления, есть надежда, что этот натиск обречен на поражение. Ничем не выдавая себя, Брант спокойно и пристально поглядел мисс Фолкнер в глаза, хотя сердце у него замерло, когда он сказал:
— Значит, шпионка заподозрила вас и переменила условный знак?
— Нет, нет, — живо отозвалась она. — Шпионка была со мной и тоже испугалась. Мы обе побежали обратно — помните? — и тут ее задержал патруль!
Она спохватилась, но было уже поздно. Щеки у нее вспыхнули, она опустила голову, устыдившись того, что в невольном порыве выдала шпионку.
Брант, казалось, не замечал этого. Он ломал себе голову, соображая, какие же сведения могла собрать здесь эта глупая мулатка. Расположение его войск не было тайной для противника — в бригаде шпионке нечем было поживиться. Очевидно, она, как и эта дрожащая, взволнованная девушка, только орудие в руках других.
— Эта женщина жила здесь? — спросил он.
— Нет, она жила у Мэнли, но у нее были друзья в штабе вашего генерала, которых она навещала.
Брант чуть не вздрогнул, но сдержался. Теперь все ясно. Шпионские сведения добывались в штабе дивизии и передавались через его лагерь, как ближайший к линии конфедератов. Но какого рода сведения? И какой шаг врага он сам ускорил? Было ясно, что мисс Фолкнер этого не знает.
Он бросил на нее испытующий взгляд.
Вдруг весь дом вздрогнул от взрыва, в окно потянуло дымом — в саду разорвался снаряд.
Она смотрела на Кларенса с тоской и отчаянием, но не побледнела и даже не вздрогнула.
Новая мысль овладела им. Он подошел к ней и взял ее холодную руку. На ее бледных губах мелькнуло подобие улыбки.
— У вас есть мужество, есть самоотверженность, — сказал он. — Я верю, что вы жалеете о том, что сделали. Если бы вы могли исправить то, что совершили, хотя бы с опасностью для жизни, вы бы решились?
— Да, — сказала она, тяжело дыша.
— Конфедераты вас знают. Если я попал в окружение, сумеете ли вы пройти через их цепи, не подвергаясь допросу?
— Да! — ответила она с жаром.
— Я дам вам записку, с которой вас потом пропустят в наш штаб. Вы отнесете генералу письмо, которое никто, кроме него, не должен видеть. В письме не будет ничего, касающегося лично вас или ваших друзей. Ничего, кроме предостережения.
— И вы будете спасены? Они придут к вам на помощь? Вас не возьмут в плен? — воскликнула она.
Он мягко улыбнулся:
— Возможно. Кто знает!
Присев к столу, он быстро написал несколько слов.
— Вот пропуск, — сказал он, протягивая ей листок бумаги. — Вы предъявите его за линией южан. Эта записка, — продолжал он, вручая ей запечатанный конверт, — предназначена для генерала. Никто не должен увидеть ее или узнать о ней, даже ваш возлюбленный, если вы его встретите!
— Мой возлюбленный! — вскричала она возмущенно, и в глазах ее загорелся прежний злой огонек. — Что это значит? У меня нет никакого возлюбленного!
Брант взглянул на ее раскрасневшееся лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Брант входил с веранды в кабинет, когда дверь из коридора внезапно распахнулась, стремительно вошла мисс Фолкнер, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, дрожа и задыхаясь.
Кларенс вздрогнул и смутился. В тревоге он совершенно забыл о ней, а ведь ей могла угрожать опасность. Услышав стрельбу, она, должно быть, по-женски испугалась и пришла к нему искать защиты. Он подошел к ней с улыбкой, чтобы успокоить, но вдруг понял по ее бледности и волнению, что тут дело не в физическом страхе. Отчаянным жестом она предложила ему закрыть дверь на веранду и прошептала побелевшими губами:
— Мне нужно поговорить с вами наедине!
— Пожалуйста. Но для вас и здесь нет непосредственной опасности, а скоро я смогу перевести вас в совершенно безопасное место.
— Опасность — для меня! Боже, если бы дело было только в этом!
Он поглядел на нее в тревоге.
— Послушайте, — заговорила она, прерывисто дыша, — выслушайте меня! А потом можете ненавидеть, презирать меня… убить, если захотите. Вы преданы и погибли… отрезаны и окружены! Я содействовала этому, но клянусь, что удар нанесен не моей рукой. Я хотела спасти вас. Один бог знает, как это случилось. Это рок!
В одно мгновение Брант угадал всю правду. К нему вернулись хладнокровие и самообладание, которые никогда еще не покидали его в критических обстоятельствах. Канонада усиливалась, неуклонно приближаясь, и перед его мысленным взором с быстротой молнии, словно на карте, развернулась вся его позиция, которой сейчас угрожал неприятель. Брант сообразил, сколько еще времени его солдаты смогут удерживать линию холмов и сколько драгоценных мгновений он может уделить этой несчастной женщине. Он ласково усадил ее в кресло и спокойно сказал:
— Этого мало. Говорите медленно и ясно. Я должен знать все. Как и каким способом вы меня предали?
Она устремила на него умоляющий взгляд; его мягкость успокоила и в то же время ранила ее.
— Вы мне не поверите, вы не можете мне поверить. Я сама ничего не знаю. Я получала и передавала письма, не зная их содержания, — от конфедератов к шпионке, которая приходила сюда, и наоборот; сейчас она уже далеко. Я это делала, потому что думала, что вы меня ненавидите и презираете… потому что считала долгом помогать своим друзьям… потому что вы сказали, что между нами «война». Но я никогда не шпионила за вами, клянусь!
— Откуда же вы знаете об этой атаке? — спокойно спросил он.
Взгляд ее просветлел, и она ответила с робостью и надеждой:
— В доме есть окно, откуда виден весь склон и линия конфедератов. В окне был выставлен условный знак, но не мной! Но я знала, что, пока он там, это означает, что замысел против вас еще не созрел, что атаки не будет, пока он в окне. Вот и все, что мне известно. Шпионке пришлось сказать мне об этом, потому что мы по очереди дежурили в той комнате. Я хотела оттянуть эту страшную атаку до… до… — Тут голос ее задрожал, но она почувствовала, что спокойные глаза Бранта видят ее насквозь, и торопливо добавила: — …до своего отъезда, и ради этого я задержала несколько писем, которые мне вручили. Но сегодня утром я издалека посмотрела на окно и увидела, что условного знака нет. Кто-то его убрал. Я кинулась обратно, но, как вы сами видите, опоздала!
Брант разом все понял. Значит, он собственной рукой ускорил атаку. Но в его уме внезапно мелькнула другая, более важная мысль. Если он вызвал атаку раньше, чем противник успел закончить приготовления, есть надежда, что этот натиск обречен на поражение. Ничем не выдавая себя, Брант спокойно и пристально поглядел мисс Фолкнер в глаза, хотя сердце у него замерло, когда он сказал:
— Значит, шпионка заподозрила вас и переменила условный знак?
— Нет, нет, — живо отозвалась она. — Шпионка была со мной и тоже испугалась. Мы обе побежали обратно — помните? — и тут ее задержал патруль!
Она спохватилась, но было уже поздно. Щеки у нее вспыхнули, она опустила голову, устыдившись того, что в невольном порыве выдала шпионку.
Брант, казалось, не замечал этого. Он ломал себе голову, соображая, какие же сведения могла собрать здесь эта глупая мулатка. Расположение его войск не было тайной для противника — в бригаде шпионке нечем было поживиться. Очевидно, она, как и эта дрожащая, взволнованная девушка, только орудие в руках других.
— Эта женщина жила здесь? — спросил он.
— Нет, она жила у Мэнли, но у нее были друзья в штабе вашего генерала, которых она навещала.
Брант чуть не вздрогнул, но сдержался. Теперь все ясно. Шпионские сведения добывались в штабе дивизии и передавались через его лагерь, как ближайший к линии конфедератов. Но какого рода сведения? И какой шаг врага он сам ускорил? Было ясно, что мисс Фолкнер этого не знает.
Он бросил на нее испытующий взгляд.
Вдруг весь дом вздрогнул от взрыва, в окно потянуло дымом — в саду разорвался снаряд.
Она смотрела на Кларенса с тоской и отчаянием, но не побледнела и даже не вздрогнула.
Новая мысль овладела им. Он подошел к ней и взял ее холодную руку. На ее бледных губах мелькнуло подобие улыбки.
— У вас есть мужество, есть самоотверженность, — сказал он. — Я верю, что вы жалеете о том, что сделали. Если бы вы могли исправить то, что совершили, хотя бы с опасностью для жизни, вы бы решились?
— Да, — сказала она, тяжело дыша.
— Конфедераты вас знают. Если я попал в окружение, сумеете ли вы пройти через их цепи, не подвергаясь допросу?
— Да! — ответила она с жаром.
— Я дам вам записку, с которой вас потом пропустят в наш штаб. Вы отнесете генералу письмо, которое никто, кроме него, не должен видеть. В письме не будет ничего, касающегося лично вас или ваших друзей. Ничего, кроме предостережения.
— И вы будете спасены? Они придут к вам на помощь? Вас не возьмут в плен? — воскликнула она.
Он мягко улыбнулся:
— Возможно. Кто знает!
Присев к столу, он быстро написал несколько слов.
— Вот пропуск, — сказал он, протягивая ей листок бумаги. — Вы предъявите его за линией южан. Эта записка, — продолжал он, вручая ей запечатанный конверт, — предназначена для генерала. Никто не должен увидеть ее или узнать о ней, даже ваш возлюбленный, если вы его встретите!
— Мой возлюбленный! — вскричала она возмущенно, и в глазах ее загорелся прежний злой огонек. — Что это значит? У меня нет никакого возлюбленного!
Брант взглянул на ее раскрасневшееся лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42