Он сделал несколько шагов и, не веря собственным глазам, стал на колени. Перед ним лежали самородки золота.
В первый момент им овладело возбуждение. Он разгребал глину, пропуская между пальцами золотые самородки и обыкновенные камешки, и дышал при этом так, будто выполнял неимоверно тяжёлую работу.
Здесь оказалось такое множество золота, что его невозможно было забрать. С собой была только небольшая кожаная сумка, которую он носил на ремешке, и кисет с табаком. Он насыпал их золотом. Срубив топориком, который обычно носил за поясом, несколько тощих ёлочек, Феклистов завалил ими логовище. Однако ему показалось, что от этого место стало приметным, тогда он принёс из лесу сухой хвои и листьев, потом с трудом прикатил к найденному кладу несколько тяжёлых камней. Только теперь он мог быть спокоен, что сделал всё необходимое, скрывая следы своей находки.
Окружающие деревья он обозначил зарубками и после этого отправился домой.
Вечерело. Сам того не замечая, Феклистов приближался к обрыву. Неожиданно он полетел вниз.
От мучительной боли перед глазами у него поплыли золотисто-зелёные круги; затем он погрузился во тьму и забвение.
Настала чёрная, беспроглядная ночь.
За ужином не хватало четвёртого едока. Сидящие за столом терялись в догадках, шутили, вероятно, геолог нашёл огромное сокровище и теперь всю ночь будет его сторожить. Однако Феклистов не приходил, и они начали беспокоиться.
Орлов напомнил, что для неискушённого ночь в тайге полна опасностей и что шутить с этим нельзя, может быть, Феклистов попал в беду…
* * *
Тёмной ночью две лайки из эвенкийского стойбища — Комбо и Кежма — рыскали по тайге.
Лето для лаек — самое лучшее время отдыха, так как вылазки охотников за лесной пернатой дичью не утомительны, а лишь ещё сильнее разжигают у собак охотничьи страсти.
Ночная жизнь в тайге очень оживлённа. Из нор и логовищ вылезают барсуки, лисы и хорьки. В гуще леса бродит величественный лось.
Почуяв запах, лайки побежали медленнее. Комбо задрал морду и едва слышно заворчал, так как Кежма продолжала бежать вперёд. Получив предостережение, она обернулась и теперь сама почуяла вечного врага всех собак — медведя. Собаки нырнули в чащу, беззвучно пробираясь по ней. Чувство страха им было неведомо. Охота была их потребностью.
…Ночью медведь не так опасен для собак, как среди белого дня. Более шустрый Комбо подбирался слева, в то время как Кежма оставалась сзади и продвигалась по медвежьему следу.
* * *
…Феклистов постепенно приходил в сознание. Ему казалось, будто он слышит тихий звон и шум ветра. Затем он задрожал от холода и почувствовал тупую боль в затылке. Хотел ощупать голову, но не смог пошевелить рукой. Временами звон пропадал, словно его уносил ветер, шумевший в ушах.
Геолог лежал лицом к земле. С огромным усилием он перевернулся навзничь, чтобы тяжесть тела не сжимала грудной клетки.
Вдруг к его лицу прикоснулось что-то тёплое и влажное. В первый момент он не видел ничего — его глаза были залеплены кровью и грязью. Прикосновения сопровождались хриплым ворчанием, и Феклистова охватил невольный страх. Но скоро он понял, что это собака лизала его, и обрадовался: значит, недалеко люди. Феклистов ощущал сильную боль во всём теле, с трудом поднял руку и вытер лицо.
Комбо заскулил, затем побежал и исчез в темноте. Кежма не отходила от Феклистова, втягивала в себя воздух, пересаживалась с места на место и виляла хвостом.
В стойбище охотников Комбо поднял настоящую тревогу. Влетел в юрту своего хозяина Хатангина, скакал, скулил, пока не разбудил всю семью. Сонный охотник прикрикнул на собаку, но, окончательно пробудившись, понял, что она принесла какое-то известие.
С ушибленной ногой Хатангин не мог отправиться вместе с собакой и потому послал за своим братом Орджаном.
— Ну, ну, посмотрим, что они нашли, — бросил, уходя, Орджан.
— Увидишь, — сказал Хатангин, провожая брата взглядом.
Через некоторое время вернулся Орджан и, едва переводя дыхание, сообщил:
— Однако несчастье. Русский лежит около Чёрной берёзы. Иду запрячь оленя и разбудить кого-нибудь, чтобы мне помогли. Комбо и Кежма остались там.
Вскоре был запряжён сильный олень. Он тащил за собой две длинные, сплетённые между собой жерди. Это примитивное транспортное средство, называемое волокушей, удобно тем, что оно проедет всюду и на самой плохой дороге не поломается.
С Орджаном пошёл ещё один охотник. Собаки встретили их радостным лаем. Раненого уложили на волокушу и привязали широкими и мягкими постромками.
Ехали медленно. В стойбище раненым занялся шаман.
— Одному великому Торыну, богу тайги, известно, будет ли завтра ещё биться сердце русского, — важно произнёс он.
Орджан, убеждённый, что Феклистова может вылечить только Торын, начал упрашивать шамана:
— Могли бы помочь жертвы, надо задобрить Торына.
Шаман ответил, глядя в сторону:
— Русский выручил твоего брата, Торын выручит русского. Если хочешь расположить к себе великого, принеси жертвенный дар.
Орджан ушёл и вернулся с двумя соболиными шкурками. Одну из них шаман положил в своём чуме, а вторую церемонно разрывал и бросал её частички на небольшой каменный алтарь, где горел огонь.
Тем временем Хатангин, поддерживаемый своей сестрой, молодой Майиул, приковылял к шаману и почтительно смотрел, как на жертвенном алтаре огонь пожирает драгоценный мех. Запах горелой кожи и шерсти смешивался с ароматом кипящей смолы, дым стелился по чуму и поднимался клубами, пока его не уносил лёгкий ветерок.
Феклистов неподвижно лежал на ложе, застеленном оленьими шкурами, и тяжело дышал. Хатангин сидел, сочувственно покачивал головой и шептал, как бы увещевая раненого.
— Русский не должен был ходить по тайге без оружия, не должен был ходить один, где никогда не бывал, В тайге не поможет учёная голова…
Майиул ожидала, пока шаман не дал ей знак, и затем вошла в чум. Здесь она уселась около больного, чтобы присматривать за ним. Брат медленно встал, девушка помогла ему дойти до выхода и вернулась к Феклистову.
Хотя это и противоречило обычаям племени, чтобы незамужняя девушка ухаживала за посторонним мужчиной, но Хатангин настоял на своём, доказывая, что Феклистов отнёсся к нему, как к родному брату.
Майиул смотрела за раненым. Русский показался ей таким несчастным, что она не выдержала и погладила его по лицу.
Феклистов открыл глаза и, увидев перед собой девушку, что-то прошептал. Он говорил так тихо, что она ничего не могла понять.
Девушка склонилась к нему, и её чёрные волосы коснулись его лица. Нежным голосом она спросила, чего он желает.
— …воды… пить!.. — и он показал рукой на рот.
Майиул улыбнулась, кивнула головой и вышла, чтобы принести утоляющий жажду напиток:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54