Площадка, на которой они находились, была очень узкой и скорее напоминала выступ, на котором мог уместиться только один человек. Джоан чувствовала себя счастливой оттого, что могла принять участие в этой борьбе, хотя вся шея у нее была в синяках, которые мучительно ныли. Она судорожно втянула в себя воздух, а затем, стоя на коленях, начала пятиться. Она размахивала факелом, но ее отчаянные попытки сопротивляться лишь вызвали у Омара безумный смех. Ей удавалось только отпугивать его, потому что он был довольно далеко и дотянуться до него она не могла. Джоан бросила взгляд на охваченную пламенем сцену внизу. Огненные языки выстреливали все выше и уже почти достигли площадки. Жар стал нестерпимым; Джоан покрылась потом, но не от бушевавшего пламени преисподней, а от страха.
Омар со злорадством смотрел на нее, скрежеща зубами, и подходил все ближе.
— Я уже почти мертвец, мисс Уайлдер. Теперь в честь Омара напишут только эпитафию. Но я умру не один.
Джоан с трудом поднялась, шатаясь на ослабевших ногах. Она вырвалась из когтей Омара, но была не ближе к победе, чем когда он ее душил. Он собирался прыгнуть в огонь, прихватив ее с собой. Более страшной смерти она не могла себе представить. Если бы знать заранее, то уж лучше бездонный колодец.
Джоан взглянула на факел, пламя которого затухало. Единственная надежда умирала у нее на глазах. Она опять посмотрела вниз на бушующий огонь. Положение было безвыходным; она бы рассмеялась, если бы не была так напугана.
— Не двигайся! — предостерегла она Омара, стараясь не замечать сумасшедшего блеска в его глазах. Он презрительно фыркнул.
— И кто же спасет тебя, Джоан Уайлдер?
От его смеха у Джоан застыла в жилах кровь. Ей было противно думать, что последними звуками, которые она услышит на земле, будет его отвратительный смех. Догоравший факел безнадежно потрескивал. Джоан не просто ненавидела Омара: она презирала его за то, что он вверг свой народ в бесчисленные страдания. Если бы он больше заботился о благополучии людей, а не об укреплении военной мощи, не было бы такого голода.
Джоан приняла решение: если ей суждено умереть, то он умрет вместе с ней. Она не допускала мысли, что он и дальше будет жить на этой земле и причинять новые страдания своему народу. Его жизнь была проклятием, настоящим бедствием для миллионов людей, поэтому она должна убить его.
Джек не спускал глаз с Джоан и Омара с того самого момента, как вошел во двор храма. Пока он поднимался по всем этим бесчисленным ступеням, он молил Бога, чтобы Джоан сумела продержаться до его появления. Джек видел, как Тарак на веревке перелетел через двор, но его попытка убить Омара оказалась неудачной. Омар оказался очень ловким, а Тарак выбрал для удара не самый подходящий момент.
Джек занял выгодную позицию на внешнем выступе стены справа от Джоан и Омара, зная, что с этой точки он не промахнется. Он ухватился за длинную веревку, свисавшую с одной из колонн, и оттолкнулся от выступа. Стиснув зубы, он подтянул колени к животу, приготовившись к удару, и, чтобы не промахнуться, все время активно двигал плечами, корректируя полет.
Джек летел, набирая скорость и проклиная Омара, все ближе подбиравшегося к Джоан.
Он согнул ногу, обутую в ботинок из крокодиловой кожи с каблуком высотой в два дюйма, выбирая оптимальный угол удара.
Удар пришелся точно в челюсть Омара. Тот пронзительно закричал, зашатался, пытаясь удержаться, и, беспомощно переступая ногами, полетел вниз.
Омар падал вниз головой с широко открытыми глазами и, не отрываясь, смотрел на стремительно приближающееся пламя, языки которого, словно предвкушая долгожданную встречу, рванулись вверх и поглотили его.
Джоан зашаталась и зажала уши руками, чтобы не слышать воплей Омара, летевшего в преисподнюю в своем роскошном одеянии, трепетавшем, как крылья мотылька. Страх покинул ее, и от сознания того, что ей больше ничто не угрожает, она разрыдалась, не в силах более сдерживать слезы, лившиеся в три ручья. Джек схватил ее, бившуюся в истерике, и крепко сжал в объятиях.
Джоан расслабилась и в полном смысле слова повисла на Джеке. Все было кончено, а для них начиналась новая жизнь.
Когда Омара не стало, дервиши окружили своего священного, драгоценного Алмаза. С толпой произошла удивительная метаморфоза: из злобного кровожадного стада она превратилась в мирное собрание граждан. Пламя вспыхнуло последний раз, стало затухать и погасло, а на земле дымилась лишь горка пепла — все, что осталось от Омара и его деревянного алтаря.
А сияние вокруг Алмаза не исчезло. С помощью Джоан Уайлдер и Джека Коултона Алмаз вернул свет священной любви своему народу.
Глава 24
Сверкающие сине-зеленые волны лениво бились о борт судов, неспешно плывущих вниз по Нилу. Солнце медленно всходило над холмами, раскрашивая синее небо полосами розового, лавандового и персикового цвета. У кромки воды собрались многочисленные домашние и дикие животные, которые пришли к реке, чтобы напиться воды и искупаться. При виде кораблей они прервали свое занятие и подняли головы, издавая странные звуки, словно торжественно приветствовали скользящие по воде суда. Вокруг белоснежных парусов порхали птицы с разноцветным ярким оперением. Мелькая между высокими мачтами, они щебетали и пели.
Рядом с Джеком стояла Джоан, одетая в струящиеся африканские одежды цвета слоновой кости, отделанные синим, как сапфир, шелком и украшенные золотым шитьем. Это был день их свадьбы.
Волосы Джоан были украшены цветами водяных растений, а в руках она держала необъятный букет пахучих, дурманящих тропических цветов. Она часто пыталась представить себе свою свадьбу, но на такую экзотику воображения у нее не хватило. Она улыбнулась Джеку и подмигнула ему. В эту минуту у нее было такое чувство, что весь мир принадлежит только ей. Она слышала, как птицы и животные, каждый по-своему, приветствуют ее.
Джоан оказалась права, когда сказала Джеку, что они созданы друг для друга. Больше ни разу она не позволит себе усомниться в их любви. Джек послан ей Богом, и их любовь нельзя назвать обычной. Она была священной, настоящим даром.
Джек держал руку Джоан. Никогда он не видел ее такой красивой. Легкий бриз шевелил ее волосы, обрамлявшие лицо золотым ореолом. Зеленые, как изумруд, глаза светились любовью, но было в них еще что-то, наполнявшее Джека безудержной радостью, — в них поселилось умиротворение и безмятежное спокойствие, и он очень надеялся, что навсегда. Это вселяло уверенность в их будущее. За год знакомства они прошли через многие испытания, но ничто — ни оружие, ни авиационные катастрофы, ни ожидание смерти на дне той ямы — не испугало его так, как заявление Джоан, что она уходит от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62