Судя, должно быть, по обстоятельствам. Клаус любил Лорелею и по-людски мог понять ее привязанность к одному из мальчиков. Иной раз он не мог понять себя. В самом деле, как должен быть воспитан человек, подозревающий изначальное зло в собственном ребенке? Как будто ребенок — семя, несущее свою самость изначально, а не то, что многие годы вкладывала в него любовь близких.
«Это ваша проклятая кровь!» — сказала бы ему Лорелея.
Человек должен идти навстречу своему страху. Сближаясь с ним, можно увидеть, что черты его, проясняясь, не так уж непереносимы, как сперва казалось, что и у страха есть свои слабые и смешные стороны. За время пути можно собрать свои резервы, в том числе и те, о каких ты изначально не подозревал. Страх побеждают, не столько готовясь к сражению, сколько сражаясь с ним.
Так говорила себе Лорелея, решившись покинуть свою территорию и спускаясь во двор. У нее была репутация затворницы. На своем пути вниз она черпала силу в перильцах, иногда чуть касаясь их, иногда же налегая всем весом и только дивясь, как девчонки-отроковицы из свиты взлетают здесь чуть ли не сотню раз на дню.
Циклоп стоял во дворе, только что, очевидно, проводив взглядом питомцев, стремглав унесшихся к колодцу, чтобы, толкаясь и визжа, и скача по лужам, облиться там ледяной водой из деревянной бадьи, и теперь ожидал ее приближения. Было бы, согласитесь, невежливо делать вид, будто ты не заметил королеву. Хотя выражение лица у молодца было такое, словно он знал о том, что является воплощением ее ночных кошмаров. И что это знание его забавляет.
С лицом ему и правда не повезло. Точнее — не повезло ему встретиться с теми, кто сделал ему такое лицо.
Судя по всему, резали его нарочно: шрамы шли от линии волос вперед, словно кто-то нарезал ломтями именинный пирог. Заживая, они стянули кожу и изменили черты лица, придав ему исступленное и нечеловеческое выражение. Цикло и не пытался облагообразить себя.
Он не стриг волос и носил пепельную гриву с обильной проседью стянутой в небрежный узел. И одевался он не так, как пристало порядочному обитателю посада: в холст летом, в овчину — зимой. Одежда на нем была из кожи и придавала ему вид дикий, словно он только-только вышел из дремучего леса, и обтягивала чудовищные мослы. Лорелее он казался самой смертью в человеческом обличье, и он об этом знал. Странно было даже подумать, что по возрасту он едва на десять лет превосходит ее сыновей. Что он, в сущности, еще юноша.
— Мадам угодно искать меня? — спросил Циклоп Бийик.
R голосе его ей почудилась насмешка. В общем, он, очевидно, находил забавными большинство людей. В этом была, вероятно, его личная мера самозащиты, в какой всегда нуждаются чудовища.
— Кто из них лучше? — спросила она, глядя в сторону колодца, откуда все еще неслись оглушительные визги, сопровождавшие неизменную возню.
Странный вопрос для матери близнецов. Однако в том, что составляло ее жизнь, Лорелея с некоторых пор вообще не видела ничего нормального. Не был нормальным и сам Циклоп. Так почему бы и не задать ему этот вопрос? Хотя бы чисто статистически.
— Вы отдаете себе отчет, мадам, что мой ответ на этот вопрос подразумевает лишь того, кто из них лучше держит меч? Прочие материи не моего ума дело.
— Разумеется, — сказала королева, глядя на колодец, чтобы сохранить хотя бы минимум величия.
— Олойхор, — услышала она. — Он выигрывает семь схваток из десяти.
— Олойхор, он что — сильнее, ловчее, подвижнее? Совершеннее телом?
Циклоп покачал своей страшной головой.
— Киммель, возможно, немного сильнее. Однако у него нет этого… как его… стимула побеждать. Он никогда не вцепится зубами. Это для него все шуточки. Игра, не стоящая напряжения. Кто не дерется всерьез — не выигрывает. Беззлобный щенок — дешевка.
— Что же в таком случае стимулирует Ойхо?
Циклоп ухмыльнулся.
— Чемпионский характер. Одного желания побеждать ему уже достаточно.
Лорелея отвернулась.
Олойхор. Именно это она и хотела услышать, верно?
3. Поймать разбойников, найти сокровища…
Суета, вот уже несколько дней царившая на королевском подворье и сегодня достигшая своего апогея, укрывала ребят не хуже шапки-невидимки. Сегодня не стоило путаться под ногами: все трое были достаточно умны, чтобы различать такие моменты, а потому следили за беготней челяди, за распоряжениями отца, за перемещениями конной дружины от бревенчатой стены зимней конюшни, что замыкала тренировочную площадку. Сейчас конюшня пустовала: лошадей почти всех на лето перевели на пастбища, оставив лишь нескольких для ежедневных нужд. Сейчас эти нужды были в самом разгаре, и хотя из приоткрытой двери, в тени которой Киммель с притворным безразличием опирался на стену лопатками, пахло все теми же кожей, сеном и навозом, дух удивительнейшим образом тянул нежилой. По крайней мере, так казалось Имоджин.
От возбуждения и любопытства глаза мальчишек горели, как у голодных рысей. Действо и впрямь происходило нешуточное, и в свете благополучия крохотного Клаусова королевства — чрезвычайно важное. Ловили разбойников. То есть, это кто-то там, на просторах, за всеми мыслимыми пределами их ловил, а они, принцы, строжайше предупрежденные отцом, оставались в стороне. Ойхо и Ким сочли бы этот запрет справедливым, когда бы он касался только девчонки, но в отцовской дружине были отроки моложе их годами, да и дружинников постарше они уже, случалось, бивали в учебных тренировках, где о поддавках не могло быть и речи.
Ким лучше владел собой. Только по бессмысленным узорам, которые выписывал в пыли прутик в его руках, видно было, что рыжему близнецу не терпится сорваться с места. Ойхо расхаживал взад и вперед, едва не по локоть запустив в карманы руки, сжатые в кулаки, и кусая губы. Оба были босы. Обувь им разрешалось надевать лишь зимой или в том случае, когда они выходили со двора. На этом последнем пункте особенно настаивал Циклоп, который — Имоджин своими глазами видела! — босой ногой разбивал толстую доску. Ойхо неоднократно хвастал, будто бы может наступить на гвоздь и ничего ему не будет. Имоджин переводила взгляд с одного на другого. Напряжение висело в воздухе, как топор палача. Вызревал заговор, в котором она, между прочим, имела полноценный совещательный голос.
Пыль, поднятая копытами, не успевала оседать наземь. Циклоп Бийик был мобилизован и приписан к ловчему отряду, отчасти поэтому у принцев выдался свободный день. На площадку перед главными воротами то и дело въезжали и выезжали конники в броне, выбегали челядинцы, бестолково, как казалось Имоджин, размахивавшие руками, и звуки сюда доносились слитно и гулко, как если бы ребята слушали их из-под воды или с той стороны слюдяного окошка. Возможно, это было самое напряженное действо из всех, какие им до сих пор выпадало наблюдать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49