Даже если говорить с ними на их языке: не сопротивляйтесь исправлению явных ошибок, считайте это исправление тоже предопределением Аллаха, — направляют мечи на сказавшего.
Поверить, что коза съела Божественные слова по велению Самого Аллаха — на это у нас не хватит ни сил, ни чувств.
Завершение 87-й суры звучит так:
Мы облегчим твой путь, посланник. Наставляй людей в надежде на их память. Истину в себе сохранит тот человек, что боится Бога. А тот, кто отвернётся — тому гореть в аду. Печален его выбор — там грешники не живут и не умирают. Успех же ждёт того, кто очистил душу поминанием Бога.
Но люди предпочитают земное бытие, хотя только жизнь после смерти вечна. Это записано и в первых свитках — свитках Ибрагима и Мусы.
Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Дошёл ли до тебя, посланник, рассказ о дне, который собой покроет все остальные дни? В этот, судный, день часть людей пойдёт в огонь. Другая же окажется в раю, где прохлада и цветут сады. Жильём им станут высокие дворцы с коврами.
Разве люди не задумаются, как устроены природа и животные, купол неба, горы на земле, и сама земля, распростёртая перед людьми для жизни?
Напоминай же им об этом, ты им наставник, ты не властитель над людьми.
Наставник или властитель?
Судьба свела мусульман, и только их, с феноменом, когда посланник Божий — Мохаммед — был одновременно и религиозным, и политическим деятелем. С одной стороны, он проповедовал новое религиозное учение, с другой — стал властителем в Медине, а потом и на всем Аравийском полуострове. Он пришел в Медину из Мекки вместе с Абу Бекром. Тот был в Мекке богатым купцом и, несомненно, обладал организаторскими способностями, Мохаммед же попытался открыть торговые лавки по продаже ароматических масел, но так и не преуспел на этом поприще.
Задумаемся: что, если бы история сделала небольшой зигзаг, и властителем государства стал не Мохаммед, а Абу Бекр? Что, если бы посланник продолжал выполнять ту функцию, которую возложил на него Господь — вести людей к единобожию, к добру, а Абу Бекр был главой государства? Если такое «разделение властей» имело бы место, то, наверное, не было бы подчинения религии политике, когда догматы веры «подгонялись» под политические амбиции, и даже личные желания властителя.
Политика, как известно — грязное дело. Если бы Мохаммед сосредоточился на своей пророческой деятельности, возможно, он остался бы таким, каким был в Мекке — вспомните его прозвище «Аль Амин» — искренним и надежным. Обратите внимание: Иисус и Моисей не были главами государств, они занимались лишь увещанием своих народов, обучением их мудрости, вели людей к Богу.
Мохаммед, приехав в Медину, забросил дело, к которому был призван Богом. Об этом говорит даже число сур, которые были прочтены им в Мекке и Медине — за первые 12 лет — 90, за последние перед смертью 10 лет — всего 24, соотношение 3: 1.
Пророк, возглавив Медину, поддерживал одни племена в ущерб другим, подавлял сопротивление тех, кто не хотел идти вместе с ним, изгонял племена, ему приходилось добывать деньги на войны и пропитание мухаджиров — переселившихся с ним из Мекки мусульман. Это была политика — создавалось первое мусульманское государство. Не всегда хватало терпения на увещание — и в ход шли принудительные меры. Политическому лидеру трудно оставаться безгрешным ангелом.
Дух Корана с переселением Мохаммеда в Медину меняется. Он становится более категоричным, даже жестким. Если в Мекке суры носили характер убеждения, увещания, объяснения, что добро должно побеждать зло, что люди должны жить в мире, — то в Медине они стали суровыми, соответствующими новым веяниям. Мы уже приводили этот пример, а сейчас напомним, что, скажем, в тема адекватности наказания проступку в Медине зазвучала не либерально, как раньше, а так:
«Если распространители ложных слухов вредить не перестанут мусульманам, Мы настроим тебя против них, окажем тебе поддержку, и они тогда не будут соседствовать с тобой. На них проклятие Аллаха, они заслуживают изгнания. Где бы их не нашли, будут хватать и предавать смерти. Установления Аллаха неизменны!». (Сура 33)
В этой суре — намек на небольшое происшествие в семье Мохаммеда — люди стали злословить по поводу ночного отсутствия юной жены пророка, а привез ее из пустыни некий молодой человек. Из-за этого и пошли слухи. Как видим, у Мохаммеда была личная причина быть жестоким, и это отразилось в Коране. Кстати, двух поэтов, которые сочинили по этому поводу стишки — мужчину и женщину — жестоко убили. Ведь они «вредили мусульманам»…
Так чем же обусловлена разность тона сур, прочитанных в Мекке и в Медине — волей Господа или волей Мохаммеда? Может ли верующий человек усмотреть в этом изменение Его установлений? Конечно, нет. Тогда мы приходим к выводу: гуманизм, воздержание гнева, толерантность были ниспосланы Богом, а недобрые, даже жестокие мысли — родились на нашей грешной земле.
Сура 88 «Покрывающее» завершается такими строчками:
«А тех, кто отвернулся и впал в неверие — Аллах накажет величайшим испытанием. Ведь к Нам возврат, и расчет за Нами».
Изначально, как мы видели, под неверием в Коране подразумевалось отсутствие у человека веры в Бога. В мединских же сурах имеется в виду неверие в Бога и его посланника. Сейчас ортодоксы чаще всего говорят о вере в пророка, безоговорочной уверенности в безошибочности его слов и поступков, его безгрешности. Искренне религиозному человеку предписывается верить «в каждую запятую» Корана и, главное, в то, что он целиком и полностью — слово Аллаха. Это граничит с богохульством — ведь Бог тогда оказывается способным устраивать хитрости, вести человека по неправильному пути, даже прощать человеку грехи, которые он совершит в будущем.
Тем, которые возражают против такого богухульства, отвечают: логика Бога отличается от логики человека. Словом, на взгляд ортодоксов, неверие — это неверие им, что бы они ни говорили. Так и получилось, что, зараженные этой слепой верой, — нет, не в Бога, а в излагаемые нам постулаты, — мусульмане по их команде могут убивать безоружных людей в метро или в театре. Это страшно, это опасно, это грозит прежде всего самим мусульманам, терпение людей и игры в демократию не безграничны.
Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Клянусь зарёю — исходом ночи, и десятью священными ночами, числами чётными и нечётными клянусь, что всё это — правда, и этих клятв достаточно.
Заметки на полях: авторы толкований Корана дают насчет этих десяти ночей двойное объяснение. Это могут быть последние ночи месяца Рамадан, или первые ночи месяца Зу-ль-хиджжа. Ночь предопределения (см. суру 97) приходится на один из этих дней в месяце Рамадан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Поверить, что коза съела Божественные слова по велению Самого Аллаха — на это у нас не хватит ни сил, ни чувств.
Завершение 87-й суры звучит так:
Мы облегчим твой путь, посланник. Наставляй людей в надежде на их память. Истину в себе сохранит тот человек, что боится Бога. А тот, кто отвернётся — тому гореть в аду. Печален его выбор — там грешники не живут и не умирают. Успех же ждёт того, кто очистил душу поминанием Бога.
Но люди предпочитают земное бытие, хотя только жизнь после смерти вечна. Это записано и в первых свитках — свитках Ибрагима и Мусы.
Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Дошёл ли до тебя, посланник, рассказ о дне, который собой покроет все остальные дни? В этот, судный, день часть людей пойдёт в огонь. Другая же окажется в раю, где прохлада и цветут сады. Жильём им станут высокие дворцы с коврами.
Разве люди не задумаются, как устроены природа и животные, купол неба, горы на земле, и сама земля, распростёртая перед людьми для жизни?
Напоминай же им об этом, ты им наставник, ты не властитель над людьми.
Наставник или властитель?
Судьба свела мусульман, и только их, с феноменом, когда посланник Божий — Мохаммед — был одновременно и религиозным, и политическим деятелем. С одной стороны, он проповедовал новое религиозное учение, с другой — стал властителем в Медине, а потом и на всем Аравийском полуострове. Он пришел в Медину из Мекки вместе с Абу Бекром. Тот был в Мекке богатым купцом и, несомненно, обладал организаторскими способностями, Мохаммед же попытался открыть торговые лавки по продаже ароматических масел, но так и не преуспел на этом поприще.
Задумаемся: что, если бы история сделала небольшой зигзаг, и властителем государства стал не Мохаммед, а Абу Бекр? Что, если бы посланник продолжал выполнять ту функцию, которую возложил на него Господь — вести людей к единобожию, к добру, а Абу Бекр был главой государства? Если такое «разделение властей» имело бы место, то, наверное, не было бы подчинения религии политике, когда догматы веры «подгонялись» под политические амбиции, и даже личные желания властителя.
Политика, как известно — грязное дело. Если бы Мохаммед сосредоточился на своей пророческой деятельности, возможно, он остался бы таким, каким был в Мекке — вспомните его прозвище «Аль Амин» — искренним и надежным. Обратите внимание: Иисус и Моисей не были главами государств, они занимались лишь увещанием своих народов, обучением их мудрости, вели людей к Богу.
Мохаммед, приехав в Медину, забросил дело, к которому был призван Богом. Об этом говорит даже число сур, которые были прочтены им в Мекке и Медине — за первые 12 лет — 90, за последние перед смертью 10 лет — всего 24, соотношение 3: 1.
Пророк, возглавив Медину, поддерживал одни племена в ущерб другим, подавлял сопротивление тех, кто не хотел идти вместе с ним, изгонял племена, ему приходилось добывать деньги на войны и пропитание мухаджиров — переселившихся с ним из Мекки мусульман. Это была политика — создавалось первое мусульманское государство. Не всегда хватало терпения на увещание — и в ход шли принудительные меры. Политическому лидеру трудно оставаться безгрешным ангелом.
Дух Корана с переселением Мохаммеда в Медину меняется. Он становится более категоричным, даже жестким. Если в Мекке суры носили характер убеждения, увещания, объяснения, что добро должно побеждать зло, что люди должны жить в мире, — то в Медине они стали суровыми, соответствующими новым веяниям. Мы уже приводили этот пример, а сейчас напомним, что, скажем, в тема адекватности наказания проступку в Медине зазвучала не либерально, как раньше, а так:
«Если распространители ложных слухов вредить не перестанут мусульманам, Мы настроим тебя против них, окажем тебе поддержку, и они тогда не будут соседствовать с тобой. На них проклятие Аллаха, они заслуживают изгнания. Где бы их не нашли, будут хватать и предавать смерти. Установления Аллаха неизменны!». (Сура 33)
В этой суре — намек на небольшое происшествие в семье Мохаммеда — люди стали злословить по поводу ночного отсутствия юной жены пророка, а привез ее из пустыни некий молодой человек. Из-за этого и пошли слухи. Как видим, у Мохаммеда была личная причина быть жестоким, и это отразилось в Коране. Кстати, двух поэтов, которые сочинили по этому поводу стишки — мужчину и женщину — жестоко убили. Ведь они «вредили мусульманам»…
Так чем же обусловлена разность тона сур, прочитанных в Мекке и в Медине — волей Господа или волей Мохаммеда? Может ли верующий человек усмотреть в этом изменение Его установлений? Конечно, нет. Тогда мы приходим к выводу: гуманизм, воздержание гнева, толерантность были ниспосланы Богом, а недобрые, даже жестокие мысли — родились на нашей грешной земле.
Сура 88 «Покрывающее» завершается такими строчками:
«А тех, кто отвернулся и впал в неверие — Аллах накажет величайшим испытанием. Ведь к Нам возврат, и расчет за Нами».
Изначально, как мы видели, под неверием в Коране подразумевалось отсутствие у человека веры в Бога. В мединских же сурах имеется в виду неверие в Бога и его посланника. Сейчас ортодоксы чаще всего говорят о вере в пророка, безоговорочной уверенности в безошибочности его слов и поступков, его безгрешности. Искренне религиозному человеку предписывается верить «в каждую запятую» Корана и, главное, в то, что он целиком и полностью — слово Аллаха. Это граничит с богохульством — ведь Бог тогда оказывается способным устраивать хитрости, вести человека по неправильному пути, даже прощать человеку грехи, которые он совершит в будущем.
Тем, которые возражают против такого богухульства, отвечают: логика Бога отличается от логики человека. Словом, на взгляд ортодоксов, неверие — это неверие им, что бы они ни говорили. Так и получилось, что, зараженные этой слепой верой, — нет, не в Бога, а в излагаемые нам постулаты, — мусульмане по их команде могут убивать безоружных людей в метро или в театре. Это страшно, это опасно, это грозит прежде всего самим мусульманам, терпение людей и игры в демократию не безграничны.
Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Клянусь зарёю — исходом ночи, и десятью священными ночами, числами чётными и нечётными клянусь, что всё это — правда, и этих клятв достаточно.
Заметки на полях: авторы толкований Корана дают насчет этих десяти ночей двойное объяснение. Это могут быть последние ночи месяца Рамадан, или первые ночи месяца Зу-ль-хиджжа. Ночь предопределения (см. суру 97) приходится на один из этих дней в месяце Рамадан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148