Свыше мне было дано наставление навести мост между двумя, казалось, несоединимыми полюсами: между небом и землей. Кроме того, нужно было писать о глубочайших понятиях такими словами, чтобы они были доступны всем. Необходимо было трансформировать бесконечно сложное в бесконечно простое — это была для меня сверхзадача, и я ее, кажется, выполнил. Одна старушка назвала «Азбуку жизни» энциклопедией мудрости, и это действительно так. И самое интересное то, что я сам этой же мудростью пользуюсь поныне. Ведь, по сути, я был лишь инструментом, через который шел поток небесных знаний. И я знаю, что в этой книге заложена (опять-таки не мною) тайна бесконечного открытия нового. То есть я написал гораздо больше, нежели сам способен понять и постигнуть. К тому же всякому читающему азбуку с доверием было обещано высшими силами приятное событие, подарок — и это действительно происходило.
Некоторые читатели сказали, что книга на самом деле очень сильна и удивительна, но она слишком жесткая. И я отвечал, что да, книга жесткая, но это — жесткость хирурга, который старается как можно быстрее, точнее, а значит, безболезненней выполнить нужную операцию. Если мне нужно удалить зуб, то я обращусь к тому врачу, который сделает это профессионально, то есть удалит быстро и умело, а не к тому, кто будет тянуть лямку, боясь мне причинить боль. Для многих она стала настольным справочником, руководством к действию. Судьбы тех, кто принял ее сердцем, менялись на глазах: люди находили новую перспективную работу, решали проблемы, кажущиеся неразрешимыми, делали первые шаги навстречу своей новой и счастливой жизни. Я видел, как книга меняла судьбы людей, преображала их существование. И я радовался и удивлялся вместе с ними так, будто сам до конца не верил, что книга может воистину что-либо изменить. Я чувствовал себя лишь посредником, паромщиком, который переправлял с небесного берега на земной высшие знания.
Однако были и те, кто принял книгу с резко негативной реакцией, с осуждением и даже ненавистью. Моя знакомая, которая помогала мне распространять книгу, сказала, что она по реакции на «Азбуку» сразу видит, хочет ли человек действительно изменить свою жизнь, готов ли он на реальный и решительный шаг или ему нравится, что он имеет, и он не желает покидать свое убежище, даже если оно — затхлое и удушливое болото.
С книгой, еще пахнущей свежей типографской краской, я пришел к своему камню-мудрецу, положил на него книгу и поклонился со словами: «Спасибо тебе, камень! Все, что было сказано мне от тебя и через тебя, я исполнил!». И мне вдруг вспомнилось, что многие русские святые молились именно на камне, и именно на камне они получали свыше откровения, напутствия, просветления. В частности, святой Феодосий Кавказский, прежде чем строить церквушку, семь дней и семь ночей молился на камне, после чего ему явилась Царица Небесная в радужном сиянии и указала место, где возвести храм. Сейчас храма уже нет, однако на этом месте все так же есть лужайка вечнозеленого барвинка — растения, которое символизирует святость. А вот камень остался, лежит себе как ни в чем не бывало, и тысячи людей приходят к нему, чтобы прикоснуться к святости, чтобы сочетаться с сокровенными знаниями.
Все помнят и знаменитый камень святого Серафима Саровского, на котором молился подвижник тысячу дней и ночей!
Мой камень ничего не ответил мне, казалось, что он уже достиг того рубежа мудрости, когда не радуются радостям и не печалятся печалям.
Глава 4. НА ГОРАХ КАВКАЗА
После выхода в свет «Азбуки жизни» я вернулся в Горный. Можно было сказать, что все у меня в порядке, я пережил потерю своих деревянных странников, открыл новый путь и этого достаточно, чтобы успокоиться. Однако я не забыл имя Иларион, о котором мне таинственно намекнули Часовня и Колоколица в тонком сне под дубом. Кроме того, глубоко внутри себя я чувствовал, что мне чего— то недостает. Да, я нашел для себя новую дорогу, но я был на ней очень одинок. Мне было, конечно, хорошо, но порой все-таки проскакивали лукавые мысли о том, что, возможно, я заблуждаюсь, может быть, я просто все выдумал и погрузился в мир собственных иллюзий и фантазий. Вероятно, что для другого неважно было иметь дополнительную поддержку, подсказку, ему достаточно было бы лишь то, что он имеет. Меня же стало тяготить одиночество и очень хотелось найти где-нибудь или в чем-нибудь подтверждение того, что я иду верным путем, что я не заблуждаюсь, что не впал в слабоумие.
Было еще одно происшествие, которое расстроило меня и обострило чувство одиночества. Дело в том, что в ущелье, там, где раньше была пустынька святого Феодосия, мы с другом построили маленькую часовенку. Год назад это место отдали церкви, и теперь там началось крупное строительство, и часовенку нашу снесли, а на ее месте поставили каменную большую часовню. Многие, кто раньше бывал в моей маленькой часовне, горевали, что ее убрали, ибо большая благодать в ней была намолена за многие годы. Ее тоже ломали, однажды от упавшей свечи она прогорела насквозь, но огонь чудом остановился, и часовенка не сгорела. И вот теперь ее нет. Я не стал разбираться с теми, кто это сделал. Зачем лишние эмоции, к чему лишние волнения, споры и пересуды? Сколько несчастий, слез и крови пролито из-за формы? Я дал себе слово, чтобы более не бороться за формы, а посвятить свои силы содержанию. Однако когда я увидел, что моей часовни и в ущелье уже нет, то я чувствовал себя так, будто теряю своих детей.
Наступил день моего рождения. Я, честно говоря, отношусь к этому дню почти безразлично, так как для меня подлинные праздники, истинные дни рождения те, когда я совершу, а вернее завершу то или иное дело. Именно тогда я чувствую себя настоящим именинником, то есть не по дню, а по выполненной работе. Для меня настоящий праздник, когда я достигаю поставленной цели, преодолеваю тот или иной рубеж, справляюсь с трудностями и проблемами. В тот день моего рождения на душе у меня господствовала пустота, в центре которой стоял все тот же вопрос: как дальше жить и верен ли мой путь? Я заехал в церковную лавку, куда наведывался в основном чтобы купить свечи. Книги там слишком дороги для меня, и потому я почти не рассматриваю их. Но в тот день мой взгляд случайно упал на большой том в твердом переплете светло-зеленого цвета, с золотистым оформлением. Я присмотрелся и прочитал название «На горах Кавказа», автор был написан более мел тми буквами, и когда я подался вперед, то прочитал то, что необычайно взволновало и растревожило меня. Автором этой книги был схимонах Иларион! Сердце мое забилось в какой-то истомленной радости, а в голове возникла мысль, как молния на темном небе: неужели это и есть тот самый Иларион, о котором говорили Часовня и Колоколица?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88