Я сделал несколько глотков, тошнота прошла, и я поднял голову — Дельфания задорно улыбалась!
— Ты еще смеешься! — возмутился я.
— Прости меня, Вова, я пошутила, — проговорила она и рассмеялась. — Девушкам надо прощать!
И мне действительно стало на душе легко, спокойно, потому что я видел, что сейчас передо мной вновь стояла во всей своей обнаженности и простоте девушка, у которой в душе, как она говорила, распускается роза.
— Хочешь, еще что-нибудь тебе покажу? — спросила она, вся светясь каким-то счастьем и радостью. — Будем считать сегодняшний вечер вечером чудес и волшебства. Представь, что ты в цирке, а я — актриса.
— Может быть, не надо, Дельфи? — взмолился я, на сегодня мне уже достаточно аттракциона с полетами.
— Никаких полетов! — заключила торжественно она и подняла палец. — Только еще один небольшой фокус.
— Ну, хорошо, — сдался я. — Только маленький и не страшный.
— Совершенно маленький и нисколько не ужасный, — произнесла Дельфания и потянула меня за рукав. — Пойдем со мной.
— Хорошо, но только не улетай, — двигаясь за Дельфанией, пробурчал я.
— Видишь вон тот камень? — спросила Дельфания, указывая рукой вперед.
Я всматривался туда, куда она показывала, и увидел темный, гладкий камень, лежащий в трех метрах от моря, наполовину врытый в гальку. Дельфания подняла правую руку, распрямила ладонь и направила, как я догадался, невидимый луч тонкой энергии, исходящий из ее ладони, на камень. Я пристально вглядывался в камень и вновь, как и несколько минут назад, когда Дельфания поднялась в воздух, мурашки поползли у меня по спине — камень шевельнулся! Я сделал несколько шагов вперед, как бы до конца не веря в такую возможность и думая, что мне просто показалось, но тут камень оторвался от своего ложа, галька, которая уплотняла его нижнюю часть, ссыпалась в образовавшуюся лунку с характерным шумом. Мой взор прилип к висящему предмету, будто это был не камень, а неопознанный летающий объект. Вот он поднялся еще выше, а потом полетел в сторону моря, пока я не перестал его различать в темноте. А затем раздался всплеск и появилось белое пятно, я догадался, что камень рухнул в воду.
Через полчаса мы были в палатке. Я лежал на спине, положив голову на руки, с закрытыми глазами. Дельфания сидела рядом и гладила меня твердой, но нежной ладонью по волосам и лбу.
— Дельфи, ты ведьма? — спросил я каким-то не своим, охрипшим голосом.
— Ты меня боишься?
— Нет, но иногда я вдруг чувствую, что между нами какая-то бесконечная пропасть. И тогда я понимаю, что мы с тобой люди из разных миров, и мне становится трудно.
— Нет, Вова, мы с тобой из одного мира, просто некоторые вещи для тебя пока непонятны и потому вызывают чувство ужаса. А на самом деле нет ничего сверхъестественного, а есть лишь уровень познания.
— Хорошо, я согласен, но все-таки объясни, как тяжелые предметы, в том числе и тело, становятся легкими, летающими.
— Тебе, наверное, когда-нибудь снилось, что ты летаешь?
— Конечно, и даже не так редко, — оживился я, приподнялся, всматриваясь в лицо Дельфании, которое было едва различимо. — Причем интересно то, что во сне я как бы знаю, как летать. Я делаю какое-то внутреннее усилие и начинаю взмывать вверх, а порой даже снится, что преподаю в школе полетов и даже выступаю на соревнованиях по виртуозности парения. А иногда поднимаюсь так высоко, что город внизу превращается в небольшое светлое пятно. Дух захватывает, ужас и восторг! И чувство полета настолько прекрасно, что невозможно передать.
— Ну, вот видишь! — произнесла радостным голосом Дельфания, потому как понимала, что сегодня немало шокировала меня своими способностями. — В древности люди умели не только летать по воздуху, но жить в воде и проходить сквозь твердые предметы, быть невидимыми, и память об этом хранится в твоих генах и в генах любого человека. Нужно только вспомнить то, что очень крепко забыто.
— Дельфи, но ведь это только сон, какое отношение это имеет к реальности?
— А такое, что ты попробуй наяву вспомнить то чувство, с которым ты во сне отрываешься от земли, пробуди в себе то усилие, какое ты предпринимаешь для полета; и сконцентрируйся на нем.
— Тогда я могу взлететь?
— Естественно! Человек своим сознанием может изменить направленность энергии, и тогда предметы теряют свой вес. Ведь вес — всего лишь сила притяжения земли, но ведь есть и другие силы притяжения — солнца, звезд, галактики. Чем более духовной жизнью живет человек, тем более легким делается, потому что он тянется к небу, солнцу, звездам, Богу и становится под сень высших сил и энергий. Потому святые во время горячей молитвы порой теряют вес и взмывают в воздух. После смерти душа праведника за время чистой и доброй жизни такую обретает легкость, что она без усилий улетает в небеса. Душа же грешника, напротив, становится тяжелой, как камень, и погружается внутрь земли, где бушует огонь, который переплавляет все грехи, пороки, чтобы вновь сделать душу чистой.
— Я слышал о том, что американские ученые определили вес души, — сказал я. — Но это касается человека, а каким образом неодушевленные предметы, камни, например, можно сделать невесомыми?
— На самом деле, Владимир, во вселенной нет неодушевленных предметов, даже у камня есть свое сознание. Нужно направить на него концентрированный луч энергии, который как бы меняет сознание камня, то есть перенаправляет его в высшие, божественные потоки энергии, и тогда он станет легким. Таким образом древние строили мегалитические сооружения.
— Я вспомнил такой трагический случай, когда ребенка придавила бетонная плита и мать сумела приподнять ее и спасти ребенка, хотя эту плиту мог сдвинуть лишь подъемный кран.
— В моменты наивысшей опасности или глубоких переживаний человек спонтанно входит в особое состояние сознания, которое меняет направленность, полярность энергий и сил. И потому люди порой способны делать невозможное, сверхчеловеческое.
Я вновь лег, а Дельфания сидела, обвив руками колени, и смотрела в проем палатки, где виднелся ночной пейзаж, освещаемый луной.
— Дельфи, — вдруг спросил я пришедшее только что мне на ум как озарение. — Почему же ты не могла использовать свои способности для спасения людей, потерявшихся в море?
Дельфания, видимо, уже знала, о чем я подумал, и, вероятно, приготовила мне ответ еще до того, как я произнес свой вопрос вслух.
— Есть граница, Владимир, через которую нельзя переступать. Конечно, я могла бы перенести эту лодку с людьми на сушу, но тогда бы я нарушила закон невмешательства в естественный процесс развития вселенной. (Я чувствовал, что задел больное место Дельфании, что ее и без моих расспросов гнетет та драма в море.) Закон невмешательства гласит, что можно помогать людям, предлагая самим выбирать свой путь, но нельзя насильно их толкать в лучшее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88