Ведь я так любил вас, а у меня отняли это, — вымолвил я. — Больно это. Очень.
— Не наказывал тебя Господь, — произнес с мягкостью и лаской Часовня. — А выталкивал тебя на новый путь, в новую жизнь. А боли твои и страдания — это боли нового рождения. Женщина в родах стонет и плачет, а потом рождается жизнь — жизнь подлинная, светлая, божественная. И твоя боль, Владимир, — боль потуг, которые выталкивали тебя из прежней утробы в жизнь без рамок, стен, оболочек, в жизнь, где между тобой и Всевышним уже ничего не будет стоять. Где ничто не будет препятствовать воспринимать Его непосредственно.
— Радоваться ты должен! — улыбнувшись, воскликнул Колоколица. — В новую жизнь родился, а он, на тебе — горюет!
— Так как же понять самому-то было? — защищался я, а внутри что-то уже ожило и забило еще маленьким, но все-таки родничком надежды.
— Ничего, ничего. Жизнь твоя только начинается, — торжественно заключил Часовня. — Ждет тебя впереди такое счастье и праздник, что и представить себе не можешь!
— Так что же мне делать, старцы, скажите? Не томите, — умоляюще спросил я.
— Сказали мы тебе все, что нам надобно было сказать тебе, Владимир. О большем нас не спрашивай. Пора нам, — засобирался Часовня.
— Ну хотя бы одно словечко! — взмолился я, испугавшись того, что старцы уйдут, а я чего-то у них не выспрошу.
— Хорошо, — сказал Часовня, приостановившись, тем временем как Колоколица уже почти скрылся в зарослях молодого лесняка. — Запомни имя Иларион. Прощай, Владимир! Мир сердцу твоему, — подытожил Часовня и скоро поспешил за Колоколицей…
Вдруг я открыл глаза и понял, что крепко уснул. Ноги затекли, и у меня не получилось сразу встать. Из-за ствола дуба я выглянул на Ассоль, та безмятежно спала на боку. Вокруг было тихо, изредка доносились птичьи голоса. Значит, это был сон! Как странно, думал я и растирал ноги, в которых тысячи мелких иголочек кололи во все стороны.
Наконец Ассоль подняла морду, посмотрела на меня и потянулась.
— Ну что, Ассоль, выспалась? — спросил я собаку.
А та уже отряхивалась и вертела хвостом, предвкушая поход.
— Пойдем домой. Вот только заглянем на источник и попьем воды.
Впервые за последние месяцы я почувствовал, что с сердца у меня будто камень свалился, и я начал даже шутить. Собака, учуяв игривое настроение хозяина, подскочила ко мне, встала на задние лапы и лизнула в лицо, угодив своим носом прямо мне в губы.
— Тьфу ты! — отплевывался я. — Ну, хватит!
Но ее уже было не остановить. Она бегала вокруг меня, нападала, убегала, потом стала носиться со всей прытью, совершая прыжки через поваленные деревья, зарывалась в сухие листья, оглашая лес радостным лаем.
Жизнь продолжалась, а точнее, начиналась новая. Вот какая, это еще нужно было понять, а самое важное, нужно было уразуметь, что же такое путь без пути и кто такой Иларион?
Часть II.
ПУТЬ БЕЗ ПУТИ
Глава 1. КОНСТАНТИН И МАРИЯ
Константин и Мария жили в небольшом городке, затерянном в казахстанских степях. Константину было сорок лет, когда он встретил Марию, девушку двадцати пяти лет, и женился на ней. У него это была уже вторая семья. Первый брак для Константина был изначально неудачным. Его первая жена Елена была чрезвычайно эгоистична, заносчива и стремилась к сытой и обеспеченной жизни. Внешность у Елены была весьма соблазнительная, и она с детства привыкла находиться в центре внимания мужчин. Она относилась к той категории женщин, на которых, как пчелы на мед, слетались мужчины. Конечно, Константин всеми силами старался сделать их семейную жизнь счастливой. Кроме основной работы на горно-обогатительном комбинате, он всегда подыскивал побочные заработки и специализировался на ремонте квартир. Через год после женитьбы с Еленой у них родилась дочь Юлия. Константин всегда мечтал иметь дочь, и его мечта сбылась.
В Юленьке он не чаял души, а, кроме того, в глубине сердца надеялся, что Елена наконец успокоится и найдет в семье то, чего ей не хватало для полного счастья. После рождения дочери Константин работал еще больше, стараясь обеспечить семью всем необходимым. Приходил домой за полночь, трудился и в выходные дни. Может быть, это было его ошибкой, ибо он меньше уделял внимания семье и, возможно, это и привело к тому, что Елена встретила другого мужчину, полюбила его и ушла к нему вместе с дочерью. Впоследствии Константин долго и мучительно корил себя за то, что упустил Елену, искал в себе причины разлада, занимался самобичеванием. Но самую большую боль он испытывал из-за разлуки с дочерью. Елена с новой семьей переехала в другой город, и Константин только раз в год мог приезжать к Юленьке.
Ребенок рос с новым отцом и ей было трудно разобраться во всех этих взрослых премудростях, почему ее настоящий папа живет не с мамой. Константин и сам понимал, что разрывает детское сердечко своими приездами, и понимал, что нужно в конце концов набраться мужества и не беспокоить дочь. Переживания состарили Константина, лицо его покрылось морщинами и потемнело. Он замкнулся в себе и почти никогда не улыбался.
Константин никогда не верил в Бога, вернее, он, как и многие, верил, что есть какие-то высшие силы, может быть, вселенский разум, информационное пространство, но для него это не имело большого значения. В это время в Союзе начиналась перестройка, и в их городке в здании книжного магазина была устроена церковь в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского. Константин уже не помнил, как впервые забрел сюда, в храм, и зачем. Просто, вероятно, шел с работы и заглянул туда, где поют странные песни, навевающие покой.
Он стоял среди бабушек, горящих свечей и не понимал ничего из происходящего и произносимого священником, но на душе в тот вечер ему стало немножко теплее и легче. Будто паук, сплетший паутину в его душе, несколько ослабил свои путы. Потом Константин все чаще стал приходить в храм и узнал много нового из области, которая прежде ему казалась выдумкой и фантазией старых людей.
Именно в этот период он делал ремонт в квартире родителей Марии. Там он и встретил ту, которая сняла боль с его души, конечно, не совсем, но они полюбили друг друга. Он скорее от отчаяния, а Мария — оттого, что встретила мужчину своей мечты. Она была затворницей, любила много читать и мечтать.
Жизнь пошла своим чередом, и Константин начал постепенно оттаивать от прошлых семейных зим, а когда Мария родила малыша, он расцвел и зажил в полную силу радости и счастья.
Конечно, он мечтал о дочери, но вот он трепетно несет в одеяльце сына из роддома и радости его нет конца. Мальчик был очень похож на отца, и Константин очень гордился этим, постоянно говоря: «Ну видно же, что папин сыночек!». А Мария не спорила, она была просто счастлива. Возможно, это был как раз тот случай, когда в семье царило простое человеческое счастье, которое так трудно дается, но для которого на самом деле так мало нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Не наказывал тебя Господь, — произнес с мягкостью и лаской Часовня. — А выталкивал тебя на новый путь, в новую жизнь. А боли твои и страдания — это боли нового рождения. Женщина в родах стонет и плачет, а потом рождается жизнь — жизнь подлинная, светлая, божественная. И твоя боль, Владимир, — боль потуг, которые выталкивали тебя из прежней утробы в жизнь без рамок, стен, оболочек, в жизнь, где между тобой и Всевышним уже ничего не будет стоять. Где ничто не будет препятствовать воспринимать Его непосредственно.
— Радоваться ты должен! — улыбнувшись, воскликнул Колоколица. — В новую жизнь родился, а он, на тебе — горюет!
— Так как же понять самому-то было? — защищался я, а внутри что-то уже ожило и забило еще маленьким, но все-таки родничком надежды.
— Ничего, ничего. Жизнь твоя только начинается, — торжественно заключил Часовня. — Ждет тебя впереди такое счастье и праздник, что и представить себе не можешь!
— Так что же мне делать, старцы, скажите? Не томите, — умоляюще спросил я.
— Сказали мы тебе все, что нам надобно было сказать тебе, Владимир. О большем нас не спрашивай. Пора нам, — засобирался Часовня.
— Ну хотя бы одно словечко! — взмолился я, испугавшись того, что старцы уйдут, а я чего-то у них не выспрошу.
— Хорошо, — сказал Часовня, приостановившись, тем временем как Колоколица уже почти скрылся в зарослях молодого лесняка. — Запомни имя Иларион. Прощай, Владимир! Мир сердцу твоему, — подытожил Часовня и скоро поспешил за Колоколицей…
Вдруг я открыл глаза и понял, что крепко уснул. Ноги затекли, и у меня не получилось сразу встать. Из-за ствола дуба я выглянул на Ассоль, та безмятежно спала на боку. Вокруг было тихо, изредка доносились птичьи голоса. Значит, это был сон! Как странно, думал я и растирал ноги, в которых тысячи мелких иголочек кололи во все стороны.
Наконец Ассоль подняла морду, посмотрела на меня и потянулась.
— Ну что, Ассоль, выспалась? — спросил я собаку.
А та уже отряхивалась и вертела хвостом, предвкушая поход.
— Пойдем домой. Вот только заглянем на источник и попьем воды.
Впервые за последние месяцы я почувствовал, что с сердца у меня будто камень свалился, и я начал даже шутить. Собака, учуяв игривое настроение хозяина, подскочила ко мне, встала на задние лапы и лизнула в лицо, угодив своим носом прямо мне в губы.
— Тьфу ты! — отплевывался я. — Ну, хватит!
Но ее уже было не остановить. Она бегала вокруг меня, нападала, убегала, потом стала носиться со всей прытью, совершая прыжки через поваленные деревья, зарывалась в сухие листья, оглашая лес радостным лаем.
Жизнь продолжалась, а точнее, начиналась новая. Вот какая, это еще нужно было понять, а самое важное, нужно было уразуметь, что же такое путь без пути и кто такой Иларион?
Часть II.
ПУТЬ БЕЗ ПУТИ
Глава 1. КОНСТАНТИН И МАРИЯ
Константин и Мария жили в небольшом городке, затерянном в казахстанских степях. Константину было сорок лет, когда он встретил Марию, девушку двадцати пяти лет, и женился на ней. У него это была уже вторая семья. Первый брак для Константина был изначально неудачным. Его первая жена Елена была чрезвычайно эгоистична, заносчива и стремилась к сытой и обеспеченной жизни. Внешность у Елены была весьма соблазнительная, и она с детства привыкла находиться в центре внимания мужчин. Она относилась к той категории женщин, на которых, как пчелы на мед, слетались мужчины. Конечно, Константин всеми силами старался сделать их семейную жизнь счастливой. Кроме основной работы на горно-обогатительном комбинате, он всегда подыскивал побочные заработки и специализировался на ремонте квартир. Через год после женитьбы с Еленой у них родилась дочь Юлия. Константин всегда мечтал иметь дочь, и его мечта сбылась.
В Юленьке он не чаял души, а, кроме того, в глубине сердца надеялся, что Елена наконец успокоится и найдет в семье то, чего ей не хватало для полного счастья. После рождения дочери Константин работал еще больше, стараясь обеспечить семью всем необходимым. Приходил домой за полночь, трудился и в выходные дни. Может быть, это было его ошибкой, ибо он меньше уделял внимания семье и, возможно, это и привело к тому, что Елена встретила другого мужчину, полюбила его и ушла к нему вместе с дочерью. Впоследствии Константин долго и мучительно корил себя за то, что упустил Елену, искал в себе причины разлада, занимался самобичеванием. Но самую большую боль он испытывал из-за разлуки с дочерью. Елена с новой семьей переехала в другой город, и Константин только раз в год мог приезжать к Юленьке.
Ребенок рос с новым отцом и ей было трудно разобраться во всех этих взрослых премудростях, почему ее настоящий папа живет не с мамой. Константин и сам понимал, что разрывает детское сердечко своими приездами, и понимал, что нужно в конце концов набраться мужества и не беспокоить дочь. Переживания состарили Константина, лицо его покрылось морщинами и потемнело. Он замкнулся в себе и почти никогда не улыбался.
Константин никогда не верил в Бога, вернее, он, как и многие, верил, что есть какие-то высшие силы, может быть, вселенский разум, информационное пространство, но для него это не имело большого значения. В это время в Союзе начиналась перестройка, и в их городке в здании книжного магазина была устроена церковь в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского. Константин уже не помнил, как впервые забрел сюда, в храм, и зачем. Просто, вероятно, шел с работы и заглянул туда, где поют странные песни, навевающие покой.
Он стоял среди бабушек, горящих свечей и не понимал ничего из происходящего и произносимого священником, но на душе в тот вечер ему стало немножко теплее и легче. Будто паук, сплетший паутину в его душе, несколько ослабил свои путы. Потом Константин все чаще стал приходить в храм и узнал много нового из области, которая прежде ему казалась выдумкой и фантазией старых людей.
Именно в этот период он делал ремонт в квартире родителей Марии. Там он и встретил ту, которая сняла боль с его души, конечно, не совсем, но они полюбили друг друга. Он скорее от отчаяния, а Мария — оттого, что встретила мужчину своей мечты. Она была затворницей, любила много читать и мечтать.
Жизнь пошла своим чередом, и Константин начал постепенно оттаивать от прошлых семейных зим, а когда Мария родила малыша, он расцвел и зажил в полную силу радости и счастья.
Конечно, он мечтал о дочери, но вот он трепетно несет в одеяльце сына из роддома и радости его нет конца. Мальчик был очень похож на отца, и Константин очень гордился этим, постоянно говоря: «Ну видно же, что папин сыночек!». А Мария не спорила, она была просто счастлива. Возможно, это был как раз тот случай, когда в семье царило простое человеческое счастье, которое так трудно дается, но для которого на самом деле так мало нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88