Тогда останется чистое желание, обладающее божественной силой, ибо оно есть Бог. Тогда появляется творчество без объекта, без адреса, без направления, без пункта назначения — просто чистая энергия, море никуда не утекающей энергии. Это-то и есть буддовость.
Мастер
На Западе слова «свобода» и «мастер » практически взаимно исключают друг друга. Те же, кто встречался с вами, считают это совершенно неправильным. Не могли бы вы дать другое толкование понятиям «свобода» и «мастер» для западного понимания?
Западный мир еще не вошел в контакт с той удивительной реальностью, которая возникает при встрече мастера и ученика. Конечно, она не бросается в глаза. Эта реальность похожа на любовь, только намного больше ее, глубже и таинственнее.
Западу известны святые и их последователи. Святые требуют поклонения, они требуют веры. Как только человек начинает верить, он умирает; стирается вся его индивидуальность. Он становится кем угодно: христианином, иудеем, но только не самим собой. Феномен мастера и ученика появился в золотой век, ознаменованный такими людьми, как Лао-цзы, Заратустра и Гаутама Будда. Они создали совершенно новый вид взаимоотношений.
Не каждый может творить, как Пикассо, не каждому суждено быть Микеланджело. Запад многое потерял без Гаутамы Будды. Иисус не идет с ним ни в какое сравнение. Иисус был просто иудеем, верившим во все иудейские догмы. Он был верующим, чересчур верующим. Гаутама Будда был бунтовщиком, он не был ничьим последователем. Не был последователем и Лао-цзы. Они не оставили после себя никаких писаний, никаких систем верований. Они были одинокими искателями, они рисковали в одиночку, ибо они шли вдали от толпы, по непроторенным тропам. Они не знали, куда в конце концов приведет их это путешествие, но они доверяли своему сердцу, принимая происходящие с ними благоприятные изменения как знаки на пути: рос уровень внутреннего покоя, набирала силу любовь, в жизни появился новый привкус, глаза очистились от пыльной пелены прошлого. На них снизошла необыкновенная ясность и прозрачность… они уже точно знали, что идут правильной дорогой.
Проводника не существует, ты никого не встретишь на пути, чтобы узнать верное направление. Это полет от одиночества к одиночеству. Когда человек постигает истину самостоятельно, то, естественно, он понимает, что не нужны ни организованная религия, ни священник, ни проводник — это было бы только помехой; ибо они не позволят человеку найти истину. Искатель, познавший истину, становится Мастером.
Разница между учеником и последователем очень тонкая, и ее нужно уяснить. Ученик — не последователь; ученик просто влюбился. Никто ведь не называет влюбленных последователями. Что-то щелкнуло у него внутри в чьем-то присутствии. Вопрос не в том, что его нужно убедить в каких-то идеях. Это не убеждение, это не беседа, это трансформация. В момент контакта искателя с познавшим истину происходит обоюдное проникновение. Они смотрят друг другу в глаза в полном безмолвии, и то, о чем они никогда и не мечтали, вдруг становится величайшей реальностью.
Это не вера, ибо на вере строятся все философии и идеологии. Это не вера, ибо вера питает вымысел, который никто не может доказать или обосновать; это — доверие . Отношения между мастером и учеником основываются на доверии. Доверие — это высший расцвет любви. Как может любовь поработить? Сам факт, что именно любовь объединяет мастера и ученика, свидетельствует о том, что мастер сделает все от него зависящее, чтобы обеспечить свободу ученику; в противном случае он предаст любовь, а настоящий мастер не может предать любовь.
Любовь — это высшая реальность. Мастер должен передавать ее в своих действиях, словах, отношениях, в безмолвии. Что бы он ни делал, он должен передавать только одно — любовь. Если человек бредет в темноте, если к нему пришел ученик… только священник может эксплуатировать кого-то, только политик может использовать кого-то. Им нужны последователи — и политику, и церковнику. Они сходятся в одном: им нужны последователи; только в этом случае они смогут стать кем-то. Они договорились о переделе территорий: политик взял себе мир материальный, а священник — духовный. Эти двое поработили весь мир. Они уничтожили свободу каждого из нас.
Величайшее значение имеют учения тех нескольких мастеров, которые не только освободились сами, но и освободили тех, кто любил их. Иначе и не может быть: если я люблю, тебя, то как я могу поработить тебя? Если ты любишь меня, то я буду радоваться твоей свободе. Я буду рад видеть, как, раскрыв крылья, ты устремляешься в небо навстречу неизвестному, далекому, таинственному. Меня огорчит, если ты попадешь в сети какой-нибудь догмы, кредо, культа, религии, философии. Все это различные названия цепей, созданные разными людьми, но имеющие одни и те же цели.
Западу неизвестны мастера… Ему известны папы, пророки, спасители, святые. Западу совершенно не известно, что есть еще одно измерение, которое он упустил, самое ценное измерение. Из-за этого упущения возникло большое недоразумение. Так бывает… всем известны басни Эзопа.
Лиса изо всех сил пытается достать вкусный, спелый виноград, растущий у нее над головой. Но она никак не может до него дотянуться. Покрывшись потом и устав от многочисленных безуспешных попыток, лиса стала озираться по сторонам, чтобы узнать, не подглядывает ли кто-нибудь за ней.
За ней подглядывал маленький кролик, прятавшийся в кустах. Лиса испугалась, что кролик может разнести эту неприятную весть по всему лесу, и ушла из виноградника. Кролик побежал за ней и спросил: «Что случилось? Почему ты не смогла достать виноград?»
Лиса очень разозлилась: «Я подозревала, как только увидела тебя, что ты начнешь распространять сплетни обо мне. Виноград оказался кислым. Если я услышу, что кто-нибудь в лесу говорит о винограде, то я убью тебя, ибо ты — единственный свидетель».
Эта притча маленькая, но ее смысл огромен: человек осуждает то, чего ему не удается достичь: виноград вдруг стал кислым.
Ты спрашиваешь: «На Западе слова „свобода“ и „мастер“ практически взаимно исключают друг друга. Те же, кто встречался с вами, считают это совершенно неправильным. Не могли бы вы дать другое толкование этим понятиям для западного понимания?»
Недоразумение вызывает слово «мастер». Создается впечатление, что ты становишься рабом, а кто-то твоим хозяином. На Востоке это слово используется в том смысле, что ты сам себе хозяин, что ты больше не раб, ты получил свободу. Различные языки, на которых говорят разные люди в разных регионах, различный опыт — все это породило разного рода недоразумения.
Западное мышление никогда не стремилось к тому, чтобы человек стал хозяином самому себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Мастер
На Западе слова «свобода» и «мастер » практически взаимно исключают друг друга. Те же, кто встречался с вами, считают это совершенно неправильным. Не могли бы вы дать другое толкование понятиям «свобода» и «мастер» для западного понимания?
Западный мир еще не вошел в контакт с той удивительной реальностью, которая возникает при встрече мастера и ученика. Конечно, она не бросается в глаза. Эта реальность похожа на любовь, только намного больше ее, глубже и таинственнее.
Западу известны святые и их последователи. Святые требуют поклонения, они требуют веры. Как только человек начинает верить, он умирает; стирается вся его индивидуальность. Он становится кем угодно: христианином, иудеем, но только не самим собой. Феномен мастера и ученика появился в золотой век, ознаменованный такими людьми, как Лао-цзы, Заратустра и Гаутама Будда. Они создали совершенно новый вид взаимоотношений.
Не каждый может творить, как Пикассо, не каждому суждено быть Микеланджело. Запад многое потерял без Гаутамы Будды. Иисус не идет с ним ни в какое сравнение. Иисус был просто иудеем, верившим во все иудейские догмы. Он был верующим, чересчур верующим. Гаутама Будда был бунтовщиком, он не был ничьим последователем. Не был последователем и Лао-цзы. Они не оставили после себя никаких писаний, никаких систем верований. Они были одинокими искателями, они рисковали в одиночку, ибо они шли вдали от толпы, по непроторенным тропам. Они не знали, куда в конце концов приведет их это путешествие, но они доверяли своему сердцу, принимая происходящие с ними благоприятные изменения как знаки на пути: рос уровень внутреннего покоя, набирала силу любовь, в жизни появился новый привкус, глаза очистились от пыльной пелены прошлого. На них снизошла необыкновенная ясность и прозрачность… они уже точно знали, что идут правильной дорогой.
Проводника не существует, ты никого не встретишь на пути, чтобы узнать верное направление. Это полет от одиночества к одиночеству. Когда человек постигает истину самостоятельно, то, естественно, он понимает, что не нужны ни организованная религия, ни священник, ни проводник — это было бы только помехой; ибо они не позволят человеку найти истину. Искатель, познавший истину, становится Мастером.
Разница между учеником и последователем очень тонкая, и ее нужно уяснить. Ученик — не последователь; ученик просто влюбился. Никто ведь не называет влюбленных последователями. Что-то щелкнуло у него внутри в чьем-то присутствии. Вопрос не в том, что его нужно убедить в каких-то идеях. Это не убеждение, это не беседа, это трансформация. В момент контакта искателя с познавшим истину происходит обоюдное проникновение. Они смотрят друг другу в глаза в полном безмолвии, и то, о чем они никогда и не мечтали, вдруг становится величайшей реальностью.
Это не вера, ибо на вере строятся все философии и идеологии. Это не вера, ибо вера питает вымысел, который никто не может доказать или обосновать; это — доверие . Отношения между мастером и учеником основываются на доверии. Доверие — это высший расцвет любви. Как может любовь поработить? Сам факт, что именно любовь объединяет мастера и ученика, свидетельствует о том, что мастер сделает все от него зависящее, чтобы обеспечить свободу ученику; в противном случае он предаст любовь, а настоящий мастер не может предать любовь.
Любовь — это высшая реальность. Мастер должен передавать ее в своих действиях, словах, отношениях, в безмолвии. Что бы он ни делал, он должен передавать только одно — любовь. Если человек бредет в темноте, если к нему пришел ученик… только священник может эксплуатировать кого-то, только политик может использовать кого-то. Им нужны последователи — и политику, и церковнику. Они сходятся в одном: им нужны последователи; только в этом случае они смогут стать кем-то. Они договорились о переделе территорий: политик взял себе мир материальный, а священник — духовный. Эти двое поработили весь мир. Они уничтожили свободу каждого из нас.
Величайшее значение имеют учения тех нескольких мастеров, которые не только освободились сами, но и освободили тех, кто любил их. Иначе и не может быть: если я люблю, тебя, то как я могу поработить тебя? Если ты любишь меня, то я буду радоваться твоей свободе. Я буду рад видеть, как, раскрыв крылья, ты устремляешься в небо навстречу неизвестному, далекому, таинственному. Меня огорчит, если ты попадешь в сети какой-нибудь догмы, кредо, культа, религии, философии. Все это различные названия цепей, созданные разными людьми, но имеющие одни и те же цели.
Западу неизвестны мастера… Ему известны папы, пророки, спасители, святые. Западу совершенно не известно, что есть еще одно измерение, которое он упустил, самое ценное измерение. Из-за этого упущения возникло большое недоразумение. Так бывает… всем известны басни Эзопа.
Лиса изо всех сил пытается достать вкусный, спелый виноград, растущий у нее над головой. Но она никак не может до него дотянуться. Покрывшись потом и устав от многочисленных безуспешных попыток, лиса стала озираться по сторонам, чтобы узнать, не подглядывает ли кто-нибудь за ней.
За ней подглядывал маленький кролик, прятавшийся в кустах. Лиса испугалась, что кролик может разнести эту неприятную весть по всему лесу, и ушла из виноградника. Кролик побежал за ней и спросил: «Что случилось? Почему ты не смогла достать виноград?»
Лиса очень разозлилась: «Я подозревала, как только увидела тебя, что ты начнешь распространять сплетни обо мне. Виноград оказался кислым. Если я услышу, что кто-нибудь в лесу говорит о винограде, то я убью тебя, ибо ты — единственный свидетель».
Эта притча маленькая, но ее смысл огромен: человек осуждает то, чего ему не удается достичь: виноград вдруг стал кислым.
Ты спрашиваешь: «На Западе слова „свобода“ и „мастер“ практически взаимно исключают друг друга. Те же, кто встречался с вами, считают это совершенно неправильным. Не могли бы вы дать другое толкование этим понятиям для западного понимания?»
Недоразумение вызывает слово «мастер». Создается впечатление, что ты становишься рабом, а кто-то твоим хозяином. На Востоке это слово используется в том смысле, что ты сам себе хозяин, что ты больше не раб, ты получил свободу. Различные языки, на которых говорят разные люди в разных регионах, различный опыт — все это породило разного рода недоразумения.
Западное мышление никогда не стремилось к тому, чтобы человек стал хозяином самому себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64