Мне, однако, было ясно: нет, не капуста является для него "эликсиром молодости". Таким искрящимся, таким молодым в сорок лет его делало, несомненно, упоение творчеством, огромной работой и, в частности, какой-то еще неизвестной мне большой задачей, о которой он только что молвил: "Ни звука".
Я сказал:
- Может быть, Алексей Николаевич, вы что-нибудь пока расскажете? Используем эти десять минут, а?
- Хорошо. Только не больше десяти минут. Хотите, один потрясающий эпизод тысяча девятьсот девятнадцатого года?
2
- После небезызвестной вам истории с мотором "Адрос", - начал Бережков, - в моей жизни был период, когда я брался то за одно, то за другое, а затем развернулась грандиознейшая эпопея под общим наименованием "Компас"... Подробно обо всем этом я вам доложу особо, а пока сообщу лишь самое необходимое о "Компасе". Однажды весной тысяча девятьсот девятнадцатого года ко мне влетел Ганьшин.
- Бережков, ты нужен. Бери мотоциклетку, едем.
- Куда? Зачем?
- К Николаю Егоровичу Жуковскому. Он получил письмо от Совета Народных Комиссаров. Просят, чтобы он помог построить эскадрилью аэросаней для Красной Армии. Сегодня у него первый раз соберется "Компас".
- "Компас"? Что это такое?
- Комиссия по постройке аэросаней. Сокращенное название. Ты тоже зачислен туда членом. А я, как видишь, послан за тобой.
- Пожалуйста, готов... Хотя у меня есть одно маленькое "но"...
- Только одно? Какое же?
- Я никогда не занимался аэросанями.
- А кто ими занимался? Только Гусин и Ладошников. А теперь впервые на земном шаре нам предстоит начать постройку аэросаней в промышленном масштабе. На войне такой род оружия еще никогда не применялся. Это будет механическая конница на лыжах.
- Черт возьми, замечательная мысль!
- Посмотрим, что ты запоешь, когда у нас ничего не выйдет. А по всей вероятности, так оно и будет.
- Ну, ну, не каркай... Едем!
И мы отправились к Николаю Егоровичу.
Жуковский был основателем, так сказать, духовным отцом "Компаса", а практическим руководителем, председателем комиссии стал другой выдающийся профессор Московского Высшего технического училища, глава кафедры двигателей внутреннего сгорания, специалист по авиационным моторам Август Иванович Шелест.
И вот спустя несколько месяцев после того, как мы взялись за постройку аэросаней (интереснейшие перипетии этих месяцев ваш покорный слуга изложит в следующий раз), как-то ночью, во время заседания "Компаса", - а должен вам сказать, что мы заседали невероятно часто и главным образом по ночам, - раздался телефонный звонок. К телефону подошел Шелест. После первых же фраз он повернулся к нам и ожесточенно замахал рукой, требуя полнейшей тишины. Все смолкли. Был слышен только голос Шелеста:
- К башне Кутафье? В шесть утра?
Мы видели: Август Иванович делает усилие, чтобы говорить спокойно.
- Да, горючее есть... Кто? Да, да, понятно.
Положив трубку, Шелест повернулся к нам и проговорил:
- Кончено...
Насколько я помню Шелеста, ему вовсе не было свойственно уныние. В ту пору нашему председателю уже шел пятый десяток, но он ничуть не отяжелел и оставался спортсменом, любимцем женщин, страстным поклонником мотоцикла. Даже седина с благородным блеском алюминия не старила его. Он обладал огромным запасом энергии, жизнерадостности и юмора. Только такие люди, скажу кстати, могли строить в те времена аэросани.
Однако в эту минуту Шелест был растерян.
- Кончено, - повторил он.
- Что кончено? Что произошло?
Шелест ответил:
- В шесть часов утра надо подать аэросани к Кремлю, к башне Кутафье.
- Для чего?
- Срочное задание. Пробег на сто - сто пятьдесят верст. Пункт не указан.
- А кого везти?
- Члена Реввоенсовета Четырнадцатой армии. Сказали, что он приехал с фронта всего на несколько часов. Одно из его дел в Москве - ознакомиться с аэросанями.
3
Выдержав паузу, Бережков продолжал:
- Надо вам сказать, что аэросани, рождаемые "Компасом", находились в периоде так называемой конструкторской доводки. Когда-нибудь я вам особо опишу, какая это дьявольская, мучительная штука - доводить! Доводка у нас непомерно затянулась. А ведь аэросани нужны были армии этой же зимой.
Как только выпал снег, мы чуть ли не каждый день производили испытания, после которых что-то исправляли в конструкции, но наши сани упорно капризничали: раз ходили, раз не ходили.
Попадая с ходу на камень или на трамвайный рельс, они издавали зубовный скрежет и застревали. В таких случаях все пассажиры вместе с водителем должны были наклоняться из стороны в сторону, раскачивая этим сани, на которых ревел мотор и бешено крутился пропеллер. Наконец вновь раздавался страшный скрип - и сани двигались. Нередко случалось, что в пути глох мотор и никак не заводился, случалось, что ломался пропеллер, тогда приходилось вызывать лошадей и волочить сани на веревках в мастерские.
Но уж зато если разгонишь, то никакими силами не остановишься, особенно с горы. На санях не было тормозов, вернее, они существовали в виде клыков или тормозных досок, которые вылезали из-под лыж, но почти не тормозили.
Положение, как видите, было незавидным. Что мог Шелест ответить на требование подать сани? Доложить, что у нас нет саней, - значило расписаться в собственном банкротстве. Доложить, что у нас есть сани, значит: подавай их к шести часам утра, вези, выполняй распоряжение.
Все молча сидели и думали. Наконец Шелест вскинул голову.
- Друзья! - воскликнул он. - Мы забыли, что у нас есть Бережков. Предлагаю принять постановление: задание выполняет Бережков.
Я вскочил:
- Что вы? Ни в коем случае! Сани надо раскачивать, пропеллер бьет, мотор глохнет, тормозов нет. Надо быть безумцем, чтобы демонстрировать их кому-то, пойти в дальний пробег...
- Поэтому-то мы к вам и обращаемся, - ответил Шелест.
Члены "Компаса" во главе с Шелестом принялись уговаривать меня. Ведь надо же кому-то ехать. И не кому-то, а именно мне, ибо я что-нибудь да придумаю, если понадобится. Но я решительно отказывался. Наконец Шелест, зная меня, сказал:
- До сих пор я был о вас другого мнения. Неужели боитесь? Неужели вы действительно не сможете повести сани?
Неожиданно для самого себя я выпалил:
- Смогу!
Я тотчас понял, что меня поймал умница Шелест, но было поздно об этом раздумывать: слово вылетело, я согласился.
Однако, согласившись вести сани, я потребовал, чтобы со мной в качестве помощника ехал Ганьшин и чтобы для связи за нами следовала мотоциклетка-вездеход. Такую мотоциклетку с выдвижными лыжами мы изобрели в "Компасе". Беда ее, однако, заключалась в том, что на цельном снегу она не выдерживала веса взрослого мужчины. Ее освоил только один наш рабочий-подросток, очень способный и сообразительный, принимавший, кстати сказать, некоторое участие в изобретении этой штуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152