Я взяла себя в руки, вернулась в банкетный зал и вела себя так, будто ничего не случилось.
Через несколько минут Яэко атаковала снова:
– Минеко здесь только потому, – заявила она, – что за ней стоят несколько влиятельных человек. Она не сделала ничего, чтобы заслужить это, так что я не думаю, что девчонка долго продержится. Не удивлюсь, если сестричка плохо кончит.
– Значит, ты должна ее защищать, – сказала мисс Такамине.
– Вот еще, – ответила Яэко.
В этот момент главная найкай очая, хорошая женщина по имени Бу-тян, позвала меня:
– Извините, Минеко-сан, настало время вашей следующей встречи.
Как только я вышла из комнаты, она внимательно посмотрела на меня и спросила:
– Что, во имя всего святого, произошло с Яэко? Она же твоя онесан, правильно? Почему она тебе так завидует?
– Если бы я знала, – ответила я. Как я могла ей все объяснить?
– Как бы там ни было, следующий гость – просто обычный спонсор, так что тебе будет легче.
– Спасибо, – сказала я и тут же исправилась, – то есть оокини.
Бу-тян проводила меня в другую комнату:
– Могу я представить вам Минеко-тян? Она только что стала майко.
– Что ж, Минеко-тян, добро пожаловать. Дайка нам хорошо разглядеть тебя. Просто красавица! Не хочешь ли выпить немного сакэ?
– Нет, спасибо. Это противозаконно – пить до двадцати лет.
– Ни глотка?
– Нет, я не могу. Но я буду рада его подать вам. Пожалуйста, не дадите ли вы мне чашку?
Я чувствовала себя маленьким ребенком на чайной вечеринке.
– Вот, пожалуйста, – протянул мне чашку гость.
– Спасибо. Ой... ооокини.
Я почувствовала, что расслабилась. Напряжение вылилось в слезы.
– О, дорогая, что случилось? Я тебя чем-то расстроил?
– Нет, извините. Все хорошо, правда.
Я не могла сказать гостю, что меня довела собственная сестра.
Он попытался успокоить меня тем, что сменил тему разговора.
– Что ты больше всего любишь делать, Мине-тян?
– Я люблю танцевать.
– Как хорошо. А откуда ты здесь взялась?
– Оттуда.
– Оттуда?
– Да, из другой комнаты.
Гость нашел мой ответ очень забавным.
– Нет, я имел в виду, где ты родилась?
– В Киото.
– Но ты разговариваешь совсем иначе.
– Я никак не могу избавиться от акцента.
– Я знаю, что диалект Киото очень трудный, – улыбнулся гость, – можешь разговаривать со мной, как хочешь.
Я путала два диалекта и разговаривала с ним, используя комбинации слов из обоих, а он продолжал улыбаться:
– Мине-тян, мне кажется, ты совершила сегодня первое завоевание. Надеюсь, ты подумаешь над тем, чтобы назвать меня другом и поклонником!
Какой приятный человек. Позже я узнала, что это был Джиро Ушио, исполнительный директор компании «Ушио Электрик». Ушио-сан поднял мне настроение, и моя вера в этот вечер возродилась, но я не могла забыть слов Яэко, которые бросали на меня тень. Наш союз в качестве майко и онесан оказался крайне неудачным, но я должна была подчиняться правилам приличия.
Одной из обязанностей майко было регулярно наводить порядок на туалетном столике онесан.
Поэтому вскоре после мисэдаши я остановилась у дома сестры на улице Нишиханамикоджи по дороге из школы домой. Я никогда раньше там не была.
Я вошла в дом и увидела служанку, которая что-то чистила. Она выглядела очень знакомой. Это была моя мать!
– Ма-тян! – закричала она, но в этот момент в комнату вошла Яэко.
– Это сука, продавшая нас и убившая Масаюки! – закричала она.
Я почувствовала острую боль в щеке. Я пришла в ярость, даже крикнула, что убью ее, и приготовилась вернуть оплеуху, но поймала взгляд матери и остановилась, прежде чем успела сделать что-то ужасное. Я расплакалась и выбежала из дома.
Больше я туда не возвращалась. Есть обязанности, которые невозможно исполнять.
20
Уже несколько лет я считала себя занятым человеком, но теперь ситуация становилась просто угрожающей и выходила из-под контроля. Казалось, что даже успевать дышать мне удавалось с трудом в коротких промежутках между занятиями в Нёкоба, репетициями танцев для публичных представлений и ежевечерними озашики.
Мой день начинался на рассвете и не заканчивался до двух или трех часов ночи.
В шесть утра я включала на стерео какую-нибудь классическую музыку и слушала несколько минут, прежде чем встать. Первым делом я повторяла какой-нибудь из танцев, над которыми работала, чтобы настроиться на занятия. Это была необычная жизнь для пятнадцатилетней девочки. Я не интересовалась мальчиками. Мамору разрушил для меня эту часть жизни, и у меня не было друзей, кроме Бит Джона. Я не слишком доверяла другим девочкам, чтобы подпускать их к себе близко. По правде говоря, все, о чем я тогда думала, была моя карьера.
Я никогда не завтракала, потому что пища плохо влияла на мою способность концентрироваться. В восемь тридцать утра я уходила в Нёкоба. Позвольте мне рассказать вам, что такое Нёкоба.
В 1872 году перуанский корабль «Мария Луз» пришвартовался в порту Иокогамы. Он привез несколько китайских рабов, бежавших от своих владельцев и надеявшихся попросить убежища у правительства Мэйдзи. Правительственные чиновники, однако, заявили, что Япония против рабства, и отправили людей обратно в Китай. Это решение вызвало массу протестов со стороны перуанского правительства, которое возразило, что в Японии фактически существует собственная система рабства, распространяющаяся на женщин, работающих в сфере развлечений.
Правительство Мэйдзи, пытавшееся создать на мировой арене представление о Японии как о современном государстве, очень чутко реагировало на мнения глав иностранных держав. Чтобы умиротворить перуанцев, оно выпустило Акт об эмансипации, упраздняющий обязательные сроки службы (ненки-боко), которые были установлены для работающих женщин. В процессе принятия Акта, понятия ойран (куртизанка) и гейша (артистка) переплелись и перепутались. Их путают до сих пор.
Три года спустя, в 1875 году, дело было формально представлено Международному трибуналу, под председательством русского царя. Тогда впервые Япония оказалась втянутой в тяжбу по правам человека и выиграла процесс. Но было уже поздно исправлять всеобщее заблуждение о том, что гейко были рабынями.
В ответ на Акт об эмансипации, Джироэмон Сугиура – девятый в поколении очая Итирики-тей, Иноуэ Ячиё III, иэмото школы Иноуэ, Нобу-натцу Хасэ, губернатор Киото и Масанао Уэмура, советник, основали организацию, известную как Компания профессионального обучения женщин Гион Кобу. Название было сокращено до Кабу-кай (Ассоциация исполнителей). Задачей организации было защищать независимость и социальный статус женщин, работающих артистками. То есть гейш. Девизом организации было: «Мы продаем искусство, а не тело».
Гион Кобу управлялся консорциумом из трех групп:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Через несколько минут Яэко атаковала снова:
– Минеко здесь только потому, – заявила она, – что за ней стоят несколько влиятельных человек. Она не сделала ничего, чтобы заслужить это, так что я не думаю, что девчонка долго продержится. Не удивлюсь, если сестричка плохо кончит.
– Значит, ты должна ее защищать, – сказала мисс Такамине.
– Вот еще, – ответила Яэко.
В этот момент главная найкай очая, хорошая женщина по имени Бу-тян, позвала меня:
– Извините, Минеко-сан, настало время вашей следующей встречи.
Как только я вышла из комнаты, она внимательно посмотрела на меня и спросила:
– Что, во имя всего святого, произошло с Яэко? Она же твоя онесан, правильно? Почему она тебе так завидует?
– Если бы я знала, – ответила я. Как я могла ей все объяснить?
– Как бы там ни было, следующий гость – просто обычный спонсор, так что тебе будет легче.
– Спасибо, – сказала я и тут же исправилась, – то есть оокини.
Бу-тян проводила меня в другую комнату:
– Могу я представить вам Минеко-тян? Она только что стала майко.
– Что ж, Минеко-тян, добро пожаловать. Дайка нам хорошо разглядеть тебя. Просто красавица! Не хочешь ли выпить немного сакэ?
– Нет, спасибо. Это противозаконно – пить до двадцати лет.
– Ни глотка?
– Нет, я не могу. Но я буду рада его подать вам. Пожалуйста, не дадите ли вы мне чашку?
Я чувствовала себя маленьким ребенком на чайной вечеринке.
– Вот, пожалуйста, – протянул мне чашку гость.
– Спасибо. Ой... ооокини.
Я почувствовала, что расслабилась. Напряжение вылилось в слезы.
– О, дорогая, что случилось? Я тебя чем-то расстроил?
– Нет, извините. Все хорошо, правда.
Я не могла сказать гостю, что меня довела собственная сестра.
Он попытался успокоить меня тем, что сменил тему разговора.
– Что ты больше всего любишь делать, Мине-тян?
– Я люблю танцевать.
– Как хорошо. А откуда ты здесь взялась?
– Оттуда.
– Оттуда?
– Да, из другой комнаты.
Гость нашел мой ответ очень забавным.
– Нет, я имел в виду, где ты родилась?
– В Киото.
– Но ты разговариваешь совсем иначе.
– Я никак не могу избавиться от акцента.
– Я знаю, что диалект Киото очень трудный, – улыбнулся гость, – можешь разговаривать со мной, как хочешь.
Я путала два диалекта и разговаривала с ним, используя комбинации слов из обоих, а он продолжал улыбаться:
– Мине-тян, мне кажется, ты совершила сегодня первое завоевание. Надеюсь, ты подумаешь над тем, чтобы назвать меня другом и поклонником!
Какой приятный человек. Позже я узнала, что это был Джиро Ушио, исполнительный директор компании «Ушио Электрик». Ушио-сан поднял мне настроение, и моя вера в этот вечер возродилась, но я не могла забыть слов Яэко, которые бросали на меня тень. Наш союз в качестве майко и онесан оказался крайне неудачным, но я должна была подчиняться правилам приличия.
Одной из обязанностей майко было регулярно наводить порядок на туалетном столике онесан.
Поэтому вскоре после мисэдаши я остановилась у дома сестры на улице Нишиханамикоджи по дороге из школы домой. Я никогда раньше там не была.
Я вошла в дом и увидела служанку, которая что-то чистила. Она выглядела очень знакомой. Это была моя мать!
– Ма-тян! – закричала она, но в этот момент в комнату вошла Яэко.
– Это сука, продавшая нас и убившая Масаюки! – закричала она.
Я почувствовала острую боль в щеке. Я пришла в ярость, даже крикнула, что убью ее, и приготовилась вернуть оплеуху, но поймала взгляд матери и остановилась, прежде чем успела сделать что-то ужасное. Я расплакалась и выбежала из дома.
Больше я туда не возвращалась. Есть обязанности, которые невозможно исполнять.
20
Уже несколько лет я считала себя занятым человеком, но теперь ситуация становилась просто угрожающей и выходила из-под контроля. Казалось, что даже успевать дышать мне удавалось с трудом в коротких промежутках между занятиями в Нёкоба, репетициями танцев для публичных представлений и ежевечерними озашики.
Мой день начинался на рассвете и не заканчивался до двух или трех часов ночи.
В шесть утра я включала на стерео какую-нибудь классическую музыку и слушала несколько минут, прежде чем встать. Первым делом я повторяла какой-нибудь из танцев, над которыми работала, чтобы настроиться на занятия. Это была необычная жизнь для пятнадцатилетней девочки. Я не интересовалась мальчиками. Мамору разрушил для меня эту часть жизни, и у меня не было друзей, кроме Бит Джона. Я не слишком доверяла другим девочкам, чтобы подпускать их к себе близко. По правде говоря, все, о чем я тогда думала, была моя карьера.
Я никогда не завтракала, потому что пища плохо влияла на мою способность концентрироваться. В восемь тридцать утра я уходила в Нёкоба. Позвольте мне рассказать вам, что такое Нёкоба.
В 1872 году перуанский корабль «Мария Луз» пришвартовался в порту Иокогамы. Он привез несколько китайских рабов, бежавших от своих владельцев и надеявшихся попросить убежища у правительства Мэйдзи. Правительственные чиновники, однако, заявили, что Япония против рабства, и отправили людей обратно в Китай. Это решение вызвало массу протестов со стороны перуанского правительства, которое возразило, что в Японии фактически существует собственная система рабства, распространяющаяся на женщин, работающих в сфере развлечений.
Правительство Мэйдзи, пытавшееся создать на мировой арене представление о Японии как о современном государстве, очень чутко реагировало на мнения глав иностранных держав. Чтобы умиротворить перуанцев, оно выпустило Акт об эмансипации, упраздняющий обязательные сроки службы (ненки-боко), которые были установлены для работающих женщин. В процессе принятия Акта, понятия ойран (куртизанка) и гейша (артистка) переплелись и перепутались. Их путают до сих пор.
Три года спустя, в 1875 году, дело было формально представлено Международному трибуналу, под председательством русского царя. Тогда впервые Япония оказалась втянутой в тяжбу по правам человека и выиграла процесс. Но было уже поздно исправлять всеобщее заблуждение о том, что гейко были рабынями.
В ответ на Акт об эмансипации, Джироэмон Сугиура – девятый в поколении очая Итирики-тей, Иноуэ Ячиё III, иэмото школы Иноуэ, Нобу-натцу Хасэ, губернатор Киото и Масанао Уэмура, советник, основали организацию, известную как Компания профессионального обучения женщин Гион Кобу. Название было сокращено до Кабу-кай (Ассоциация исполнителей). Задачей организации было защищать независимость и социальный статус женщин, работающих артистками. То есть гейш. Девизом организации было: «Мы продаем искусство, а не тело».
Гион Кобу управлялся консорциумом из трех групп:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68