— Да перестань же ты! Вот дьявольщина?
Она притихла, только заливалась слезами.
— Ведь, кроме меня, у тебя никого на свете нет, а ты ничего не хочешь сделать для меня.
— Хочу. Все готов сделать. Но ты сама подумай… Какие деньги-то!..
— Ведь ты недавно чуть не умер. Глядишь, завтра помрешь… Да уж поздно будет, — грубо корила она отца.
Она говорила правду. Он еще жив, но ведь смерть-то не за горами! Чего там! Все может быть. Однако старик не любил, когда вот так говорили о предстоящей ему смерти, — ему казалось, что так можно и накликать ее.
— Не говори так! — попросил он. — Нехорошо это!
— А мне хорошо будет, когда муж разведется со мной и я останусь одна, несчастная, брошенная? На что мне тогда эта куча денег?
— Купишь себе ферму, если захочешь, будешь там хозяйствовать.
— Чтобы какой-нибудь прохвост позарился на мое богатство и стал бы обирать меня? Альбер ведь не такой, ты же хорошо знаешь. Ему нужно… нам с ним нужно купить землю Обуана — ее скоро пустят в продажу. Если будет у Альбера эта земля, ты ведь знаешь, какую он с нее пользу возьмет, он парень серьезный, работящий.
— Я ничего не говорю против. А почему бы мне не купить эту землю и сдать ее вам в аренду.
— Не захочет он этого, и я понимаю его. Ведь ты сам, когда заводил свое хозяйство, до тех пор не успокоился, пока не купил земли, а на аренду ты тоже не согласился бы. Верно?
— Ну, право, я уж и не знаю как быть! — сказал старик.
Жильберта объяснила мужу, какой выход она нашла: не зря же обдумывала его всю ночь и все утро. Да, то, что она предлагала, было справедливым, оберегало ее интересы и ее будущее, обеспечивало ей возможность оставаться до конца дней женой Альбера. И теперь она излагала мужу свое предложение, а он слушал ее, наморщив лоб, насторожившись, отыскивая, нет ли тут какой-нибудь хитрой ловушки.
— Вот, Альбер, вот на что он соглашается. Он дает тебе денег взаймы… Столько денег, сколько тебе надо. Деньги у него есть: раз он говорит так, значит, это правда. Ты покупаешь ферму и всю землю, какая есть в «Белом бугре». Разумеется, тебе не под силу уплатить отцу долг в скором времени; об этом и речи быть не может, даже если годы будут урожайные и мы станем откладывать все, что заработаем. Значит, надо, чтобы отец был спокоен, не тревожился ни за себя, ни за меня, — ведь он, конечно, помрет раньше, чем ты закончишь выплату долга. Он даст деньги только из трех процентов… потому что это для нас с тобой. Эти деньги он мог бы пустить в оборот, — ты же понимаешь, — и куда больше доходу с них иметь. Я его убедила, что наше с тобой будущее зависит от этого, и он в конце концов согласился. Ты же даешь ему закладную, а если он умрет, закладная переходит на меня.
— Ну хорошо, я согласен, — сказал Альбер. — Согласен, но при том условии, что, если я выполню свое обещание, я остаюсь сам себе хозяин, сам распоряжаюсь.
— Да он именно тебе в долг дает, а не кому-нибудь другому, даже не твоей сестре — только тебе.
Итак, Жильберта могла быть спокойной: она получила перевес над мужем, и притом надолго, — вероятно, навсегда. Он ни в коем случае не мог расплатиться раньше чем через пятнадцать, а то и через двадцать лет, как бы ни старался делать для этого сбережения.
— Мы с тобой вдвоем все сделаем, Альбер, можешь рассчитывать на меня.
Да, им приходилось рассчитывать только на себя, ведь детей у них никогда не будет, и как раз это больно уязвляло землероба Альбера. Что ж поделаешь, в конце концов земля была важнее всего, а благодаря отцу Жильберты, благодаря ей, он мог получить в свою собственность эту желанную, долгожданную землю.
— По рукам! — сказал он, хлопнув по-деревенски ладонью о ладонь Жильберты, как будто скреплял сделку с каким-нибудь крестьянином на базарной площади в день осенней ярмарки. — Как только удастся, повидаюсь с твоим отцом.
— Завтра, — сказала Жильберта. — Завтра вечером. Я велела ему приехать вечером, потому что днем тебя работа не пускает. Вы пойдете вместе в кафе. Потолкуете. Деньги он даст, если ты согласен на его условия.
— Я согласен, — ответил Альбер. — Скажи ему, когда его увидишь. Наверно, он раньше меня приедет.
— Скажу. Детей у тебя не будет, Альбер, — продолжала она, — зато будет другое. Вот все, что я могу теперь сделать для тебя.
Он получил деньги и купил землю. Это было, впрочем, не так легко сделать.
Во-первых, Жильберта правильно говорила, что отец ее недоверчив, как все жители Босы. Поскольку он «преподносил денежки» зятю, как он выражался, то требовал гарантий — и в отношении земли, которую Альбер собирался купить, и в отношении будущего своей дочери, ведь это ради нее, только ради нее, он соглашался дать деньги. Они обсуждали сделку, спорили, старались перехитрить друг друга, и переговоры могли бы тянуться еще долго — они встречались почти каждый вечер, и Альберу пришлось, так сказать, нанять на это время автомобиль Жубера, — но вдруг объявлено было о продаже «Белого бугра». Тут тоже оказалось не мало трудностей. Надо было освобождать из-под секвестра заложенные угодья, оплачивать векселя, нотариус вынужден был разделить продававшуюся землю на несколько участков и продажу производить публично. Фруа получил от Женетов распоряжение покупать, но нашлись и другие желающие участвовать в торгах, и то, что продажу пришлось производить по частям, совсем не устраивало Альбера. «У меня есть деньги, — твердил он (действительно, деньги у него были), и я хочу купить все целиком». Он очень боялся, что у него ускользнет из рук какой-нибудь клочок земли, и тогда именье уже не будет цельным. Однако нотариус Фруа говорил, что должен соблюдать требования закона. Наконец все было почти что улажено. Пришел день, когда Альбер уже мог надеяться, что весь «Белый бугор» вечером будет принадлежать ему.
Так оно и вышло. Почти что так. В последний момент стало известно, что полоса в семнадцать гектаров — как раз та, которая граничила с Энкормом и находилась между фермой Альсида и фермой Обуана, была изъята из продажи: муж Люсьенны незадолго до смерти Мишеля получил от него бумагу (за долг ли Обуан выдал ее или ради прекрасных глаз Люсьенны), и по этому документу, дававшему Альсиду приоритет, последний, еще не заложенный участок переходил в его собственность, — в тот день, когда он уплатит его стоимость, назначенную по обоюдному согласию, по крайне низкой цене. Но даже и на это нужны были деньги. Где же Альсид взял их? Однако деньги у него нашлись, он заплатил, и против этого Адель и Альбер метали громы и молнии, а ничего сделать не могли.
Брат и сестра сразу прервали всякие отношения с Альсидом и его женой, считая, что эта чета коварно обманула их. Однако Альсид сказал однажды вечером Альберу, когда они случайно встретились и повели объяснение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76