Потом встал на ноги и с картами под мышкой сделал несколько нетвердых шагов вверх по склону, пока не добрался до прогалины в лесу, где он мог оглядеться.
При виде окружавшего его ландшафта он удивился, как высоко он находится. Он стоял на склоне высокой горы, внизу под ним длинной лентой тянулось на восток шоссе, а еще дальше протекала река, многоводная и широкая, с обильной зеленью — плодом ее животворящей силы — по берегам. На севере расстилалась низменность, к югу поднимались высокие горы, такие же высокие, как и та, на которой он стоял. Нетрудно было догадаться, где он находится, — горы на юге определяли его положение. Гора, на которой он стоял, значилась на карте под названием Лап Марталло, Квейль находился за линией итальянского расположения, милях в двадцати к северу от Тепелени. Приблизительно такое же расстояние отделяло его гору и от Химары, на побережье, но он не знал, в чьих руках этот город. В какую бы сторону он ни пошел, ему неизбежно придется пробираться через итальянские линии. Проще было бы взять направление к побережью, но немцы, возможно, уже вступили в Грецию, и ему надо вернуться в Янину, чтобы забрать оттуда Елену. Он начал думать о Елене. В конце концов она могла улететь на «Бомбее», несмотря ни на что… Хотя вряд ли, размышлял Квейль. А ему трудно будет выбраться этим путем. Лучше все-таки направиться к Химаре, на побережье. Можно идти по течению реки. Но он знал, что ради Елены он постарается пробраться в Янину. Он во что бы то ни стало должен поспеть в Янину до прихода немцев.
Ему придется днем скрываться в горах, а ночью идти, иначе он может наткнуться на неприятельский патруль. Он попал в самую гущу итальянских резервов. Но если он будет делать переходы только ночью, то ему понадобится много недель, чтобы странствовать вверх и вниз по этим горам. Чем скорей он начнет, тем лучше. Он встал и еще раз прошел к самолету. Здесь не оказалось ничего такого, что можно было взять с собой. Он сел и снял с себя тяжелый летный комбинезон. Было холодно без него, но в обыкновенных брюках легче было идти. Он подтянул пояс, на котором висели кольт и фляга с водой. Затем взял неприкосновенный запас, поглядел на солнце, сверился с карманной буссолью и начал пробираться по склону. Он наклонил голову, чтобы пройти под ветвями низкорослых деревьев, и вдруг услышал шаги. Шаги слышались совсем близко, тяжелые шаги, заглушавшие шелест листьев, колеблемых легким ветром. Он упал на землю и притаился. Шаги приближались. Он напряженно всматривался сквозь заросли. Слышно было, что идет не один человек. Он забыл о своем револьвере: просто лежал и напряженно всматривался. Две фигуры вышли из-за деревьев и остановились. Квейль бросил на них быстрый взгляд и, скорчившись, еще крепче прижался к земле. Но вдруг он увидел бороду, широкое лицо, стальной шлем. Это был Нитралексис.
Квейль встал и зашагал в ту сторону, куда шел Нитралексис со своим спутником. Он вышел навстречу им на открытой полянке. Нитралексис разом остановился, вид у него был растерянный и изумленный. Секунду длилось молчание, затем Квейль сказал:
— Это я, Квейль.
Нитралексис поднял брови, потом улыбнулся в бороду и шагнул вперед.
— Инглизи!.. Инглизи!.. — воскликнул он и расхохотался.
Квейль взглянул на его спутника. Это был не Папагос, стрелок-наблюдатель. Это был греческий крестьянин в длинном черном войлочном плаще с капюшоном, молодой и краснощекий, с клоком волос на лбу. Он улыбнулся Квейлю.
— Где же Папагос… Папагос? — спросил Квейль.
Нитралексис гладил его рукой по плечам. Он принял руку и покачал головой.
— Мы сгорели… разбились… сгорели… пожар… Папагос… — и он снова покачал головой.
— Как вы нашли меня? — спросил Квейль.
Нитралексис сначала не понял, потом стал медленно объяснять:
— Он… — кивок головой означал, что речь идет о крестьянине, — сказал, что видел еще один самолет… и мы вернулись. Он сказал — еще один самолет. А мне надо было… — Он не мог подыскать нужное слово. — Лекарство, — сказал он наконец.
— Вы ранены? — спросил Квейль.
Они оба уселись, а крестьянский парень как остановился при появлении Квейля, так и стоял. Нитралексис снял куртку и показал большой кровоподтек и глубокую черную рану на предплечье. Квейль достал из своего индивидуального пакета мазь и стал втирать ее в рану. Нитралексис посмотрел на лицо Квейля и скорчил гримасу:
— Вам, верно, больно… очень больно… все содрано…
— Не все, — ответил Квейль.
Он натер мазью всю руку Нитралексиса, а затем достал карту и указал их местонахождение.
— Тепелени, — сказал Квейль. — Отсюда мы возьмем направление на Тепелени.
Нитралексис взял карту в руки, потом разложил ее на земле и ткнул пальцем в Химару:
— Сюда мы пойдем, сюда, — так будет лучше.
— Тепелени недалеко от Янины, — так будет скорее, — возразил Квейль и опять указал на Тепелени.
Нитралексис решительно затряс головой.
— Там слишком много итальянцев, — сказал он. — И слишком трудная дорога. Немыслимо.
— Но так скорее, — настаивал Квейль.
Нитралексис опять затряс головой:
— А так безопаснее, Химара… там совсем мало итальянцев.
Квейль тоже покачал головой и сложил карту. Он знал, что если он согласится с Нитралексисом, то они совсем не попадут в Янину. Они пойдут на побережье, к Химаре, а оттуда прямо в Афины. Он боялся потерять Елену. Он пойдет на Тепелени, а оттуда в Янину.
— Я иду н-а Тепелени. Мне надо в Янину, — заявил он.
— Это опасно. Зачем вам?
— Скорее. Так скорее, — сказал Квейль.
Нитралексис пристально посмотрел на него, пожал плечами, и его лицо расплылось в улыбку. Он слегка похлопал Квейля по плечу.
— Опасно, — повторил он.
— Нет. Нам все равно надо пробираться через итальянские линии.
— Слишком много надо лазить по горам.
— То же самое, если пойдем на Химару. Спросите своего приятеля. — Квейль указал на крестьянина.
— Вам зачем-то нужно в Янину. Да?
— Да, — ответил Квейль.
— Зачем?
— По многим причинам. Я собираюсь жениться на одной гречанке. На гречанке. Жениться.
Нитралексис погладил свою черную бороду и сдвинул шлем на затылок:
— Вы женитесь? На девушке из Янины?
— Да. Мы должны были венчаться сегодня. Сегодня. — Квейль большим пальцем ткнул себя в грудь.
— Хо-хо!.. Ай да инглизи!
Нитралексис разразился хохотом и что-то залопотал по-гречески, обращаясь к молодому крестьянину. Тот улыбнулся, кивнул головой и что-то сказал Нитралексису.
— Мы пойдем. На Тепелени… Вы попадете к своей девушке… А мы попадем к итальянцам… Хо-хо!.. Инглизи и любовь!
Нитралексис с чувством потрепал Квейля по плечу и ухмыльнулся в бороду.
— Превосходно, — успокоился Квейль. Он собрал свои карты и стал намечать направление. Нитралексис покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
При виде окружавшего его ландшафта он удивился, как высоко он находится. Он стоял на склоне высокой горы, внизу под ним длинной лентой тянулось на восток шоссе, а еще дальше протекала река, многоводная и широкая, с обильной зеленью — плодом ее животворящей силы — по берегам. На севере расстилалась низменность, к югу поднимались высокие горы, такие же высокие, как и та, на которой он стоял. Нетрудно было догадаться, где он находится, — горы на юге определяли его положение. Гора, на которой он стоял, значилась на карте под названием Лап Марталло, Квейль находился за линией итальянского расположения, милях в двадцати к северу от Тепелени. Приблизительно такое же расстояние отделяло его гору и от Химары, на побережье, но он не знал, в чьих руках этот город. В какую бы сторону он ни пошел, ему неизбежно придется пробираться через итальянские линии. Проще было бы взять направление к побережью, но немцы, возможно, уже вступили в Грецию, и ему надо вернуться в Янину, чтобы забрать оттуда Елену. Он начал думать о Елене. В конце концов она могла улететь на «Бомбее», несмотря ни на что… Хотя вряд ли, размышлял Квейль. А ему трудно будет выбраться этим путем. Лучше все-таки направиться к Химаре, на побережье. Можно идти по течению реки. Но он знал, что ради Елены он постарается пробраться в Янину. Он во что бы то ни стало должен поспеть в Янину до прихода немцев.
Ему придется днем скрываться в горах, а ночью идти, иначе он может наткнуться на неприятельский патруль. Он попал в самую гущу итальянских резервов. Но если он будет делать переходы только ночью, то ему понадобится много недель, чтобы странствовать вверх и вниз по этим горам. Чем скорей он начнет, тем лучше. Он встал и еще раз прошел к самолету. Здесь не оказалось ничего такого, что можно было взять с собой. Он сел и снял с себя тяжелый летный комбинезон. Было холодно без него, но в обыкновенных брюках легче было идти. Он подтянул пояс, на котором висели кольт и фляга с водой. Затем взял неприкосновенный запас, поглядел на солнце, сверился с карманной буссолью и начал пробираться по склону. Он наклонил голову, чтобы пройти под ветвями низкорослых деревьев, и вдруг услышал шаги. Шаги слышались совсем близко, тяжелые шаги, заглушавшие шелест листьев, колеблемых легким ветром. Он упал на землю и притаился. Шаги приближались. Он напряженно всматривался сквозь заросли. Слышно было, что идет не один человек. Он забыл о своем револьвере: просто лежал и напряженно всматривался. Две фигуры вышли из-за деревьев и остановились. Квейль бросил на них быстрый взгляд и, скорчившись, еще крепче прижался к земле. Но вдруг он увидел бороду, широкое лицо, стальной шлем. Это был Нитралексис.
Квейль встал и зашагал в ту сторону, куда шел Нитралексис со своим спутником. Он вышел навстречу им на открытой полянке. Нитралексис разом остановился, вид у него был растерянный и изумленный. Секунду длилось молчание, затем Квейль сказал:
— Это я, Квейль.
Нитралексис поднял брови, потом улыбнулся в бороду и шагнул вперед.
— Инглизи!.. Инглизи!.. — воскликнул он и расхохотался.
Квейль взглянул на его спутника. Это был не Папагос, стрелок-наблюдатель. Это был греческий крестьянин в длинном черном войлочном плаще с капюшоном, молодой и краснощекий, с клоком волос на лбу. Он улыбнулся Квейлю.
— Где же Папагос… Папагос? — спросил Квейль.
Нитралексис гладил его рукой по плечам. Он принял руку и покачал головой.
— Мы сгорели… разбились… сгорели… пожар… Папагос… — и он снова покачал головой.
— Как вы нашли меня? — спросил Квейль.
Нитралексис сначала не понял, потом стал медленно объяснять:
— Он… — кивок головой означал, что речь идет о крестьянине, — сказал, что видел еще один самолет… и мы вернулись. Он сказал — еще один самолет. А мне надо было… — Он не мог подыскать нужное слово. — Лекарство, — сказал он наконец.
— Вы ранены? — спросил Квейль.
Они оба уселись, а крестьянский парень как остановился при появлении Квейля, так и стоял. Нитралексис снял куртку и показал большой кровоподтек и глубокую черную рану на предплечье. Квейль достал из своего индивидуального пакета мазь и стал втирать ее в рану. Нитралексис посмотрел на лицо Квейля и скорчил гримасу:
— Вам, верно, больно… очень больно… все содрано…
— Не все, — ответил Квейль.
Он натер мазью всю руку Нитралексиса, а затем достал карту и указал их местонахождение.
— Тепелени, — сказал Квейль. — Отсюда мы возьмем направление на Тепелени.
Нитралексис взял карту в руки, потом разложил ее на земле и ткнул пальцем в Химару:
— Сюда мы пойдем, сюда, — так будет лучше.
— Тепелени недалеко от Янины, — так будет скорее, — возразил Квейль и опять указал на Тепелени.
Нитралексис решительно затряс головой.
— Там слишком много итальянцев, — сказал он. — И слишком трудная дорога. Немыслимо.
— Но так скорее, — настаивал Квейль.
Нитралексис опять затряс головой:
— А так безопаснее, Химара… там совсем мало итальянцев.
Квейль тоже покачал головой и сложил карту. Он знал, что если он согласится с Нитралексисом, то они совсем не попадут в Янину. Они пойдут на побережье, к Химаре, а оттуда прямо в Афины. Он боялся потерять Елену. Он пойдет на Тепелени, а оттуда в Янину.
— Я иду н-а Тепелени. Мне надо в Янину, — заявил он.
— Это опасно. Зачем вам?
— Скорее. Так скорее, — сказал Квейль.
Нитралексис пристально посмотрел на него, пожал плечами, и его лицо расплылось в улыбку. Он слегка похлопал Квейля по плечу.
— Опасно, — повторил он.
— Нет. Нам все равно надо пробираться через итальянские линии.
— Слишком много надо лазить по горам.
— То же самое, если пойдем на Химару. Спросите своего приятеля. — Квейль указал на крестьянина.
— Вам зачем-то нужно в Янину. Да?
— Да, — ответил Квейль.
— Зачем?
— По многим причинам. Я собираюсь жениться на одной гречанке. На гречанке. Жениться.
Нитралексис погладил свою черную бороду и сдвинул шлем на затылок:
— Вы женитесь? На девушке из Янины?
— Да. Мы должны были венчаться сегодня. Сегодня. — Квейль большим пальцем ткнул себя в грудь.
— Хо-хо!.. Ай да инглизи!
Нитралексис разразился хохотом и что-то залопотал по-гречески, обращаясь к молодому крестьянину. Тот улыбнулся, кивнул головой и что-то сказал Нитралексису.
— Мы пойдем. На Тепелени… Вы попадете к своей девушке… А мы попадем к итальянцам… Хо-хо!.. Инглизи и любовь!
Нитралексис с чувством потрепал Квейля по плечу и ухмыльнулся в бороду.
— Превосходно, — успокоился Квейль. Он собрал свои карты и стал намечать направление. Нитралексис покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99