Что мы будем с ними делать? Не бери их, Джон.
— Замолчи, Тэп. Они поедут с нами.
Квейль дал газ, машина вздрогнула, сорвалась с места и понеслась по большой дуге. Елене казалось, что они вот-вот попадут в воронку. Она видела, что их гонит спешка и беспокойство. Она сразу узнала Мелласа, когда он вскочил на подножку автомобиля.
— Туда, — сказал Меллас, указывая налево.
Они помчались по грязной дороге, потом по улицам разрушенного города. Иногда машина взбиралась на груды развалин, громыхая по мешанине из обломков дерева, кирпичей и спутавшейся проволоки. Квейль все время оглядывался назад.
— Погони нет, — заметил Меллас.
— А где застава? — спросил Квейль.
— Немного дальше. Я сойду здесь, — сказал Меллас.
Елена удивлялась Мелласу. Он мог попасть в скверную историю. Его расстреляют, если узнают об этом. Это он, вероятно, достал автомобиль для Джона, думала она.
Квейль остановил машину:
— Ну, благодарю вас за все, полковник. Вы окончательно не хотите ехать с нами?
— Нет, инглизи. Я останусь здесь.
— Господи, это вы, Алекс? — воскликнул Тэп.
— Ш-ш-ш… Тише, пожалуйста, Тэп.
— А что такое?
— Заткнись, — отрезал Квейль.
— Не рассказывайте никому, — сказал Меллас Елене по-гречески, но очень тихо, чтобы солдаты не слышали. — И им скажите, чтобы молчали. Когда приедете в Афины, разыщите мою жену. Мы уходим в горы. Пусть она обо мне не беспокоится. Мы будем жить в горах. Передайте это ей. Смотрите за инглизи. Надо спешить, чтобы попасть в Триккала раньше немцев. Надо спешить. Расскажите обо всем моей жене.
В его словах ей слышался конец.
— Да, — сказала она ему. — Я передам. Непременно. Прощайте. Я душой с вами.
— Я душой с вами, — сказал Меллас в ответ.
— Поехали, Джон. Пора, — торопил Тэп.
— Надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить вам за услугу, — сказал Квейль.
— Выиграйте для нас войну, инглизи. Этого будет достаточно.
— О'кэй. До свиданья.
— Прощайте, — сказал Меллас, когда машина рванулась вперед. Квейль перевел рычаг на вторую скорость, и они со свистом пронеслись мимо патруля. Квейль видел, как часовой вскочил, закричал и замахал руками. Квейль дал полный газ и нажал ногой акселератор.
Елена быстро обернулась назад. Она увидела смутно черневшую фигуру Мелласа и впереди часового. Увидела оставшиеся позади кровь и огонь, и пожарище, и бомбежку, и раненых, без конца прибывавших в госпиталь, и хаос, и безнадежность, и людей в горах, и смерть на их вершинах, и разлагающиеся желтые тела.
Она увидела, как часовой приложил винтовку к плечу, как вспыхнуло белое облачко, когда он выстрелил.
— Смотрите — он стреляет! — крикнула она, нагнув голову.
И больше она ничего не чувствовала и не воспринимала, кроме резких толчков несущейся машины, и не было ничего позади и ничего впереди. Был только Меллас, и эти толчки, и часовой, стрелявший в них, и возглас Тэпа: «Что за черт!», и Квейль, гнавший машину вперед, не признававший ничего и никого, кроме самого себя.
Потом она подняла глаза. Было утро.
21
От озера до крутого подъема в гору дорога была хорошая. Когда они довольно высоко поднялись вверх по склону, Квейль остановил машину. Он вылез и открыл заднюю дверцу.
— Как ты себя чувствуешь, Тэп? — спросил он.
— Прекрасно, — сказал Тэп. Свои ноги, покоившиеся на бидонах с бензином, он укутал двумя одеялами. — А ты действительно отчаянный малый.
— Елена, скажи, пожалуйста, этой паре, чтобы они достали горючее.
Елена перевела это грекам, а Квейль принялся искать в кармане машины что-нибудь острое, чтобы пробить дырку в бидоне.
— Инглизи знает, что часовой стрелял в нас? — спросил Елену маленький грек.
— Да, — сказала она, не глядя на него.
— За нами будет погоня, — продолжал маленький грек.
— Так что же сказать инглизи, что вы боитесь и хотите вернуться?
— Не надо беспокоить инглизи, — сказал другой грек. Он положил свою винтовку на подножку и полез за бензином. — У инглизи и так много хлопот.
Елена взглянула на него и кивнула.
— О чем столько разговоров? — спросил Тэп. — Чтобы сделать самую простую вещь, вам, грекам, надо чесать языком целый день.
— Помолчи, Тэп, — сказал Квейль, беря бидон. Елена смотрела, как он пробивает дырочку в бидоне и затем наливает горючее в бак. И вдруг увидела его окровавленную руку.
— Что у тебя с рукой, Джон? — сказала она. — Погляди.
— Знаю, — ответил он. — Это когда я чинил машину. Ерунда.
— Послушайте, Елена. Нельзя ли немножко ослабить мою повязку? — спросил Тэп.
— Сейчас?
— Да. Она отрежет мне руку.
— Некогда сейчас, — сказал Квейль. — Поставьте эти бидоны сзади, — обратился он к грекам. — Бак полон. Пока это наша единственная удача. Пустые бидоны на всякий случай сохраним.
Они уселись в машину и тронулись в путь. Елена смотрела на раны Квейля, проглядывавшие между бинтами. Ее беспокоили его швы на голове и загрязненные бинты. Грязь была жирная — от машины. Но она видела, что он измучен бессонной ночью и озабочен поездкой, и она молчала, — сидела и смотрела на дорогу.
Молчание прервал Тэп. Он обратился к Квейлю с вопросом:
— Как тебе удалось спастись, Джон?
Квейль ответил не сразу, — впереди был крутой поворот, а за ним подъем.
— Самолет упал на деревья. Это ослабило силу падения.
— Нет, я хочу знать, как ты выбрался оттуда? Такая даль!
— Шел пешком. Ты помнишь Нитралексиса? Он меня отыскал. И был еще один крестьянин, который служил нам проводником.
— Тоже грек? А где он сейчас?
— Их обоих убили, когда мы пробирались через итальянские линии.
— Так… Надеюсь, наши ребята еще в Афинах, — сказал Тэп.
— Надо полагать.
— Хикки поговаривал о возвращении в Египет. Черт возьми, я был бы страшно рад. Это гораздо лучше Афин. Мне надоела эта проклятая страна.
— Как это приятно слышать, — обиженно сказала Елена.
— Простите, Елена. Я совсем не то хотел сказать.
Елена промолчала. Ей хотелось спать, мысли ее путались, и она не могла сейчас думать о Тэпе. Дорога шла вверх, делая крутые повороты. Время от времени впереди мелькал в белом облаке высокий горный кряж Метсово, и Елена задавала себе вопрос, успеют ли они перебраться через проход. Под рев мотора, с трудом одолевавшего гору, она заснула беспокойным сном. Она вздрогнула и проснулась, когда Квейль сказал:
— Гроб, а не машина. Мы никогда не проберемся через эти горы.
Он говорил сам с собой, и она опять закрыла глаза и постаралась представить себе, как они приедут в Афины и поженятся, и куда она поедет с ним, и что будет с войной, и как они будут жить после войны, и что Квейль будет делать, и как они приедут к ней домой, чтобы повидаться с родителями; и ее вдруг поразила мысль, что она даже не знает, чем занимался Джон Квейль помимо того, что летал на самолетах, — но это ее нисколько не беспокоило;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Замолчи, Тэп. Они поедут с нами.
Квейль дал газ, машина вздрогнула, сорвалась с места и понеслась по большой дуге. Елене казалось, что они вот-вот попадут в воронку. Она видела, что их гонит спешка и беспокойство. Она сразу узнала Мелласа, когда он вскочил на подножку автомобиля.
— Туда, — сказал Меллас, указывая налево.
Они помчались по грязной дороге, потом по улицам разрушенного города. Иногда машина взбиралась на груды развалин, громыхая по мешанине из обломков дерева, кирпичей и спутавшейся проволоки. Квейль все время оглядывался назад.
— Погони нет, — заметил Меллас.
— А где застава? — спросил Квейль.
— Немного дальше. Я сойду здесь, — сказал Меллас.
Елена удивлялась Мелласу. Он мог попасть в скверную историю. Его расстреляют, если узнают об этом. Это он, вероятно, достал автомобиль для Джона, думала она.
Квейль остановил машину:
— Ну, благодарю вас за все, полковник. Вы окончательно не хотите ехать с нами?
— Нет, инглизи. Я останусь здесь.
— Господи, это вы, Алекс? — воскликнул Тэп.
— Ш-ш-ш… Тише, пожалуйста, Тэп.
— А что такое?
— Заткнись, — отрезал Квейль.
— Не рассказывайте никому, — сказал Меллас Елене по-гречески, но очень тихо, чтобы солдаты не слышали. — И им скажите, чтобы молчали. Когда приедете в Афины, разыщите мою жену. Мы уходим в горы. Пусть она обо мне не беспокоится. Мы будем жить в горах. Передайте это ей. Смотрите за инглизи. Надо спешить, чтобы попасть в Триккала раньше немцев. Надо спешить. Расскажите обо всем моей жене.
В его словах ей слышался конец.
— Да, — сказала она ему. — Я передам. Непременно. Прощайте. Я душой с вами.
— Я душой с вами, — сказал Меллас в ответ.
— Поехали, Джон. Пора, — торопил Тэп.
— Надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить вам за услугу, — сказал Квейль.
— Выиграйте для нас войну, инглизи. Этого будет достаточно.
— О'кэй. До свиданья.
— Прощайте, — сказал Меллас, когда машина рванулась вперед. Квейль перевел рычаг на вторую скорость, и они со свистом пронеслись мимо патруля. Квейль видел, как часовой вскочил, закричал и замахал руками. Квейль дал полный газ и нажал ногой акселератор.
Елена быстро обернулась назад. Она увидела смутно черневшую фигуру Мелласа и впереди часового. Увидела оставшиеся позади кровь и огонь, и пожарище, и бомбежку, и раненых, без конца прибывавших в госпиталь, и хаос, и безнадежность, и людей в горах, и смерть на их вершинах, и разлагающиеся желтые тела.
Она увидела, как часовой приложил винтовку к плечу, как вспыхнуло белое облачко, когда он выстрелил.
— Смотрите — он стреляет! — крикнула она, нагнув голову.
И больше она ничего не чувствовала и не воспринимала, кроме резких толчков несущейся машины, и не было ничего позади и ничего впереди. Был только Меллас, и эти толчки, и часовой, стрелявший в них, и возглас Тэпа: «Что за черт!», и Квейль, гнавший машину вперед, не признававший ничего и никого, кроме самого себя.
Потом она подняла глаза. Было утро.
21
От озера до крутого подъема в гору дорога была хорошая. Когда они довольно высоко поднялись вверх по склону, Квейль остановил машину. Он вылез и открыл заднюю дверцу.
— Как ты себя чувствуешь, Тэп? — спросил он.
— Прекрасно, — сказал Тэп. Свои ноги, покоившиеся на бидонах с бензином, он укутал двумя одеялами. — А ты действительно отчаянный малый.
— Елена, скажи, пожалуйста, этой паре, чтобы они достали горючее.
Елена перевела это грекам, а Квейль принялся искать в кармане машины что-нибудь острое, чтобы пробить дырку в бидоне.
— Инглизи знает, что часовой стрелял в нас? — спросил Елену маленький грек.
— Да, — сказала она, не глядя на него.
— За нами будет погоня, — продолжал маленький грек.
— Так что же сказать инглизи, что вы боитесь и хотите вернуться?
— Не надо беспокоить инглизи, — сказал другой грек. Он положил свою винтовку на подножку и полез за бензином. — У инглизи и так много хлопот.
Елена взглянула на него и кивнула.
— О чем столько разговоров? — спросил Тэп. — Чтобы сделать самую простую вещь, вам, грекам, надо чесать языком целый день.
— Помолчи, Тэп, — сказал Квейль, беря бидон. Елена смотрела, как он пробивает дырочку в бидоне и затем наливает горючее в бак. И вдруг увидела его окровавленную руку.
— Что у тебя с рукой, Джон? — сказала она. — Погляди.
— Знаю, — ответил он. — Это когда я чинил машину. Ерунда.
— Послушайте, Елена. Нельзя ли немножко ослабить мою повязку? — спросил Тэп.
— Сейчас?
— Да. Она отрежет мне руку.
— Некогда сейчас, — сказал Квейль. — Поставьте эти бидоны сзади, — обратился он к грекам. — Бак полон. Пока это наша единственная удача. Пустые бидоны на всякий случай сохраним.
Они уселись в машину и тронулись в путь. Елена смотрела на раны Квейля, проглядывавшие между бинтами. Ее беспокоили его швы на голове и загрязненные бинты. Грязь была жирная — от машины. Но она видела, что он измучен бессонной ночью и озабочен поездкой, и она молчала, — сидела и смотрела на дорогу.
Молчание прервал Тэп. Он обратился к Квейлю с вопросом:
— Как тебе удалось спастись, Джон?
Квейль ответил не сразу, — впереди был крутой поворот, а за ним подъем.
— Самолет упал на деревья. Это ослабило силу падения.
— Нет, я хочу знать, как ты выбрался оттуда? Такая даль!
— Шел пешком. Ты помнишь Нитралексиса? Он меня отыскал. И был еще один крестьянин, который служил нам проводником.
— Тоже грек? А где он сейчас?
— Их обоих убили, когда мы пробирались через итальянские линии.
— Так… Надеюсь, наши ребята еще в Афинах, — сказал Тэп.
— Надо полагать.
— Хикки поговаривал о возвращении в Египет. Черт возьми, я был бы страшно рад. Это гораздо лучше Афин. Мне надоела эта проклятая страна.
— Как это приятно слышать, — обиженно сказала Елена.
— Простите, Елена. Я совсем не то хотел сказать.
Елена промолчала. Ей хотелось спать, мысли ее путались, и она не могла сейчас думать о Тэпе. Дорога шла вверх, делая крутые повороты. Время от времени впереди мелькал в белом облаке высокий горный кряж Метсово, и Елена задавала себе вопрос, успеют ли они перебраться через проход. Под рев мотора, с трудом одолевавшего гору, она заснула беспокойным сном. Она вздрогнула и проснулась, когда Квейль сказал:
— Гроб, а не машина. Мы никогда не проберемся через эти горы.
Он говорил сам с собой, и она опять закрыла глаза и постаралась представить себе, как они приедут в Афины и поженятся, и куда она поедет с ним, и что будет с войной, и как они будут жить после войны, и что Квейль будет делать, и как они приедут к ней домой, чтобы повидаться с родителями; и ее вдруг поразила мысль, что она даже не знает, чем занимался Джон Квейль помимо того, что летал на самолетах, — но это ее нисколько не беспокоило;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99