Но Фиби убедила ее остаться.
— Должен же кто-то помочь мне готовить завтрак, — сказала она, — так что ты лучше побудь со мной, Зельда, а то от этих выстрелов я совсем дурею.
— Я никогда тебя не оставлю, — пылко заверила ее Зельда.
До сих пор Зельда не обращала на меня никакого внимания, если не считать шепотом произнесенного «здравствуйте». Супруги Мерфи мне улыбнулись. Бо была одета как мальчик, но выглядела серьезной школьницей, а Хемингуэй упражнялся, то и дело вскидывая свою двустволку. Быть в паре со Скоттом он наотрез отказался.
— Я слишком ценю свой зад, — сказал он.
Партнерами для них могли быть только Бо и я. И они по очереди бросили монетку — на право первого выбора.
Хемингуэй выиграл и выбрал Бо, заявившую, что она охотится с детства, и таким образом я достался Скотту.
— Ты хоть умеешь стрелять, Кит? — шепотом спросил Скотт, когда мы двинулись в путь вслед за нашим егерем в зеленой куртке с черной отделкой.
— Я снайпер, — сказал я.
— Да ну тебя.
— Иначе говоря, я стреляю неплохо, — сказал я, немножко сконфуженный своей шуткой.
— Мы должны их обставить, — серьезно сказал Скотт. — Мне все равно как, но мы должны принести больше птицы, чем Эрнест. Это страшно важно. В сущности, это отличная возможность кое-что доказать, Кит, и, ей-богу, я ее не упущу. Тебе не приходилось читать, что говорит Грант Аллен о джентльменах-убийцах, которые дни напролет занимаются рыбной ловлей, охотой и стрельбой?
— Нет.
— Он называет их титулованными варварами — прямыми потомками полудиких готов, которые уничтожили Римскую империю, и, как истинный джентльмен, утверждает, что только постоянная борьба с ними может сохранить культуру. Так вот, клянусь богом, я намерен бороться, и я намерен заставить Эрнеста приглядеться к себе в роли титулованного варвара.
Я никак не мог понять, что он под этим подразумевает и что собирается сделать, а Скотт начал вертеть ружьем так, как это делал Хемингуэй, и я даже Чуть испугался. Когда мы двинулись вслед за нашими егерями, Скотт крикнул Хемингуэю:
— Спорим на сто долларов, что мы принесем больше птицы, чем вы! Спорим, иначе ты просто трус!
— Не валяй дурака, — отрезал Хемингуэй.
— Ты трус!
— Ладно. Ладно. Раз ты такой дурак.
Мы зашагали по небольшому бугристому полю, справа и слева от нас были видны другие охотники. Наш егерь показал руками, куда нам можно стрелять, чтобы не мешать другим. Но Скотт был несколько растерян.
— Я даже не знаю, как выглядит куропатка, — сказал он мне. — У нее длинный хвост, да? Или то у фазана? Какого она цвета?
— Они скорее похожи на жирных голубей, — сказал я. — Только рыжеватые или серые, но я не знаю, какого они цвета здесь.
— А какой величины?
Я показал.
— Они обычно летают парами.
— Ну тогда я вряд ли промахнусь.
Я засмеялся. Но все же я немного нервничал из-за Скотта и его ружья и старался держаться позади него, особенно когда с обеих сторон захлопали ружейные выстрелы. Но мы еще минут десять спотыкались о кочки и канавы, пока я, наконец, не увидел двух куропаток — они выпорхнули из своего укрытия в небольшой копне сена и, прежде чем взлететь, пробежали по земле ярдов десять. Я думал, что Скотт выстрелит, но он стоял не двигаясь и изумленно глядел, как они взлетели против ветра, потом необыкновенно красиво и плавно сделали разворот и полетели по ветру, неизбежно обрекавшему их на гибель. Я не стал ждать. Я вскинул ружье и удачным выстрелом подбил одну из птиц.
— Фантастика! — крикнул Скотт.
Я думал, что это относится к моему выстрелу, но он восторженно сказал:
— Они не летают, Кит. Они просто расцветают в воздухе.
— Почему вы не стреляли? — спросил я.
— Они же так прекрасны! Я не видел ничего подобного.
— Почему же вы не стреляли? — повторил я.
— Мне это даже в голову не пришло, — ответил Скотт.
— Тут надо не упустить минуту и стрелять, пока они поворачивают по ветру, — объяснил я. — Это ваш единственный шанс.
— Ты хочешь сказать, они всегда поворачивают так, чтобы лететь по ветру?
— Всегда.
— Почему?
— Чтобы набрать скорость. Они просто великолепны в воздухе. Они летят страшно быстро, потому что скорость — их единственное спасение.
Скотт захотел посмотреть на мертвую куропатку, которую принес наш егерь Тома. Он бережно держал ее в ладонях; маленькое упитанное тельце было еще теплым и мягким.
Скотт легонько погладил ее пальцем.
— Бедные птицы, — сказал он. — Они попадают в силки и находят свою смерть там, где искали ночлега. Это же просто убийство.
— Возможно, — вызывающе сказал я. — Но раз уж вы охотитесь, то не стоит об этом думать.
— Тогда это просто нелепо, — возразил Скотт. — Неужели ты не понимаешь, что, убивая какое-то живое существо, ты убиваешь что-то в себе самом. Брамины абсолютно правы, и я все время твержу это Хемингуэю, потому что он себя медленно убивает. Но с ним же спорить бесполезно. Можно только показать ему. Вот это я и собираюсь сделать.
У меня мелькнула мысль, что сейчас он откажется от желания обставить Хемингуэя или убивать живых тварей. Но он поразил меня:
— Кит, я хочу, чтобы ты убивал все, что ползает, бегает или летает. Мне все равно кого. Воробьев, голубей, коноплянок, жаворонков. Все, что движется. Просто стреляй во все, что попадется.
— Но зачем, скажите на милость?
— Я хочу показать Хемингуэю.
— Что показать?
Скотт сейчас был похож на зеленоглазого кота в бриджах.
— Ну, просто сделай это для меня, — сказал он.
— Не могу, — запротестовал я.
— Почему?
— Это будет убийство ради убийства.
— Какая разница, раз ты все равно убиваешь? — со злостью сказал Скотт. — Отбор не оправдывает убийства.
Очевидно, он был прав. Но когда мы снова начали охоту, я не стал убивать все, что попадалось, а Скотт стрелял без разбора. Он был неплохим стрелком. В первый же час он подстрелил коноплянку, жаворонка, двух синиц, бежавшего по земле перепела, потом голубя, ему даже удалось убить куропатку, ворона и воробья — вернее то, что от него осталось. Все это он упрямо запихал в свой ягдташ; в моем уже лежало девять куропаток.
— Надо показать Эрнесту, — сказал Скотт. — Пусть знает.
Я еще мог понять, что хотел Скотт доказать Хемингуэю, но мне даже думать не хотелось о том, что скажет Хемингуэй, увидев добычу Скотта. Когда мы пришли к месту сбора для завтрака, Хемингуэя и Бо еще не было, и я ревниво подумал, почему они так задержались.
— Джеральда тоже еще нет, — сказала миссис Мерфи, — так что начнем без них.
Завтрак был сервирован на двух длинных столах, покрытых белыми скатертями. На столах стояли четыре бутылки реймского шампанского в серебряных ведерках, медные мисочки с паштетом, заливное из куропаток, холодная говядина, салями, сыр, масло, молоко и свежий французский хлеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Должен же кто-то помочь мне готовить завтрак, — сказала она, — так что ты лучше побудь со мной, Зельда, а то от этих выстрелов я совсем дурею.
— Я никогда тебя не оставлю, — пылко заверила ее Зельда.
До сих пор Зельда не обращала на меня никакого внимания, если не считать шепотом произнесенного «здравствуйте». Супруги Мерфи мне улыбнулись. Бо была одета как мальчик, но выглядела серьезной школьницей, а Хемингуэй упражнялся, то и дело вскидывая свою двустволку. Быть в паре со Скоттом он наотрез отказался.
— Я слишком ценю свой зад, — сказал он.
Партнерами для них могли быть только Бо и я. И они по очереди бросили монетку — на право первого выбора.
Хемингуэй выиграл и выбрал Бо, заявившую, что она охотится с детства, и таким образом я достался Скотту.
— Ты хоть умеешь стрелять, Кит? — шепотом спросил Скотт, когда мы двинулись в путь вслед за нашим егерем в зеленой куртке с черной отделкой.
— Я снайпер, — сказал я.
— Да ну тебя.
— Иначе говоря, я стреляю неплохо, — сказал я, немножко сконфуженный своей шуткой.
— Мы должны их обставить, — серьезно сказал Скотт. — Мне все равно как, но мы должны принести больше птицы, чем Эрнест. Это страшно важно. В сущности, это отличная возможность кое-что доказать, Кит, и, ей-богу, я ее не упущу. Тебе не приходилось читать, что говорит Грант Аллен о джентльменах-убийцах, которые дни напролет занимаются рыбной ловлей, охотой и стрельбой?
— Нет.
— Он называет их титулованными варварами — прямыми потомками полудиких готов, которые уничтожили Римскую империю, и, как истинный джентльмен, утверждает, что только постоянная борьба с ними может сохранить культуру. Так вот, клянусь богом, я намерен бороться, и я намерен заставить Эрнеста приглядеться к себе в роли титулованного варвара.
Я никак не мог понять, что он под этим подразумевает и что собирается сделать, а Скотт начал вертеть ружьем так, как это делал Хемингуэй, и я даже Чуть испугался. Когда мы двинулись вслед за нашими егерями, Скотт крикнул Хемингуэю:
— Спорим на сто долларов, что мы принесем больше птицы, чем вы! Спорим, иначе ты просто трус!
— Не валяй дурака, — отрезал Хемингуэй.
— Ты трус!
— Ладно. Ладно. Раз ты такой дурак.
Мы зашагали по небольшому бугристому полю, справа и слева от нас были видны другие охотники. Наш егерь показал руками, куда нам можно стрелять, чтобы не мешать другим. Но Скотт был несколько растерян.
— Я даже не знаю, как выглядит куропатка, — сказал он мне. — У нее длинный хвост, да? Или то у фазана? Какого она цвета?
— Они скорее похожи на жирных голубей, — сказал я. — Только рыжеватые или серые, но я не знаю, какого они цвета здесь.
— А какой величины?
Я показал.
— Они обычно летают парами.
— Ну тогда я вряд ли промахнусь.
Я засмеялся. Но все же я немного нервничал из-за Скотта и его ружья и старался держаться позади него, особенно когда с обеих сторон захлопали ружейные выстрелы. Но мы еще минут десять спотыкались о кочки и канавы, пока я, наконец, не увидел двух куропаток — они выпорхнули из своего укрытия в небольшой копне сена и, прежде чем взлететь, пробежали по земле ярдов десять. Я думал, что Скотт выстрелит, но он стоял не двигаясь и изумленно глядел, как они взлетели против ветра, потом необыкновенно красиво и плавно сделали разворот и полетели по ветру, неизбежно обрекавшему их на гибель. Я не стал ждать. Я вскинул ружье и удачным выстрелом подбил одну из птиц.
— Фантастика! — крикнул Скотт.
Я думал, что это относится к моему выстрелу, но он восторженно сказал:
— Они не летают, Кит. Они просто расцветают в воздухе.
— Почему вы не стреляли? — спросил я.
— Они же так прекрасны! Я не видел ничего подобного.
— Почему же вы не стреляли? — повторил я.
— Мне это даже в голову не пришло, — ответил Скотт.
— Тут надо не упустить минуту и стрелять, пока они поворачивают по ветру, — объяснил я. — Это ваш единственный шанс.
— Ты хочешь сказать, они всегда поворачивают так, чтобы лететь по ветру?
— Всегда.
— Почему?
— Чтобы набрать скорость. Они просто великолепны в воздухе. Они летят страшно быстро, потому что скорость — их единственное спасение.
Скотт захотел посмотреть на мертвую куропатку, которую принес наш егерь Тома. Он бережно держал ее в ладонях; маленькое упитанное тельце было еще теплым и мягким.
Скотт легонько погладил ее пальцем.
— Бедные птицы, — сказал он. — Они попадают в силки и находят свою смерть там, где искали ночлега. Это же просто убийство.
— Возможно, — вызывающе сказал я. — Но раз уж вы охотитесь, то не стоит об этом думать.
— Тогда это просто нелепо, — возразил Скотт. — Неужели ты не понимаешь, что, убивая какое-то живое существо, ты убиваешь что-то в себе самом. Брамины абсолютно правы, и я все время твержу это Хемингуэю, потому что он себя медленно убивает. Но с ним же спорить бесполезно. Можно только показать ему. Вот это я и собираюсь сделать.
У меня мелькнула мысль, что сейчас он откажется от желания обставить Хемингуэя или убивать живых тварей. Но он поразил меня:
— Кит, я хочу, чтобы ты убивал все, что ползает, бегает или летает. Мне все равно кого. Воробьев, голубей, коноплянок, жаворонков. Все, что движется. Просто стреляй во все, что попадется.
— Но зачем, скажите на милость?
— Я хочу показать Хемингуэю.
— Что показать?
Скотт сейчас был похож на зеленоглазого кота в бриджах.
— Ну, просто сделай это для меня, — сказал он.
— Не могу, — запротестовал я.
— Почему?
— Это будет убийство ради убийства.
— Какая разница, раз ты все равно убиваешь? — со злостью сказал Скотт. — Отбор не оправдывает убийства.
Очевидно, он был прав. Но когда мы снова начали охоту, я не стал убивать все, что попадалось, а Скотт стрелял без разбора. Он был неплохим стрелком. В первый же час он подстрелил коноплянку, жаворонка, двух синиц, бежавшего по земле перепела, потом голубя, ему даже удалось убить куропатку, ворона и воробья — вернее то, что от него осталось. Все это он упрямо запихал в свой ягдташ; в моем уже лежало девять куропаток.
— Надо показать Эрнесту, — сказал Скотт. — Пусть знает.
Я еще мог понять, что хотел Скотт доказать Хемингуэю, но мне даже думать не хотелось о том, что скажет Хемингуэй, увидев добычу Скотта. Когда мы пришли к месту сбора для завтрака, Хемингуэя и Бо еще не было, и я ревниво подумал, почему они так задержались.
— Джеральда тоже еще нет, — сказала миссис Мерфи, — так что начнем без них.
Завтрак был сервирован на двух длинных столах, покрытых белыми скатертями. На столах стояли четыре бутылки реймского шампанского в серебряных ведерках, медные мисочки с паштетом, заливное из куропаток, холодная говядина, салями, сыр, масло, молоко и свежий французский хлеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40