ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я действительно влюблен в поэзию, пишу стихи с третьего класса и с детства старался читать всех поэтов, которые мне попадались на глаза.
Ваши затронули меня так глубоко, как никакие другие.
Я говорю совершенно искренне! Из десяти опубликованных стихов я выучил наизусть все, но с особым удовольствием зазубрил: „В лабиринтах Достоевского", „Наше время", „Ничего не получается, поколенье не встречается", „Литера", „Повтори ее имя сто раз…" и „Хрустальный башмачок".
Кроме того, я до сих пор нахожусь под впечатлением Вашего блестящего литературного эссе „Всадник, скачущий впереди", опубликованного в „Вечернем Волопуйске" в конце сентября, хотя я и не согласен со многими мыслями, высказанными в нем. Если быть совсем откровенным, именно „Всадник…" подтолкнул меня к написанию этого письма.
Глеб Борисович, вот вы пишете: „…Наркотики? Да. Наркотики, наркотики, наркотики. Ключ, открывающий заржавевшие древние двери в истинный, утраченный человечеством мир.
Там, за этими дверьми, каждый имеет реальный шанс воссоединиться с собой, стать цельной личностью. Только зачем? Ведь потом окружающий мир вас не примет. Вы превратитесь в изгоев, в наркошей, торчков, обдолбанных нефоров. Туда им и дорога, скажет среднестатистический житель нашей страны. И будет по-своему прав… Одно хорошо в наше время: можно не бояться отстать от жизни, тем более что жизни больше нет".
И далее: „Все кричат: кризис искусства, кризис искусства! Как будто не знают, что только из глубокого кризиса и может родиться что-то действительно новое и интересное… Любые перемены – это катастрофа. Поэтому к катастрофам нужно относиться спокойно, как к переменам.
Пора бы нам смириться с мыслью, что в этом мире все более или менее стоящее уже давно написано. И нам остается только правильно расставить знаки препинания. Только недалекие люди верят печатному слову. (Умные давно уже проверяют печатные слова – непечатными .) А идущим в искусство хотелось бы напомнить, что всякое истинное творчество – убивает. Вам придется отказаться от всего: от семьи, карьеры, любви, дружбы, нормального человеческого счастья. Ибо главный выбор остается в силе вот уже какое тысячелетие: либо творить, либо зарабатывать деньги…
Всех советующих вам идти в народ – посылайте к чертовой матери: нужно идти не туда, куда вас кто-то направляет, а туда, куда приглашают сами. Народу искусство не нужно. Ему нужен кусок дешевой колбасы и сериал по ТВ. Искусство для него – это мягкая бумажка, которой можно вытереть задницу. А ему под видом туалетной бумаги нужно подсунуть наждачную бумагу!..”
Наконец, последнее: „Но если кто-то, устав быть самим собой, все же решил уйти из жизни – пожалуйста. Божественная сущность человека нигде так не проявляет себя, как в дерзости давать жизнь и отнимать ее у других или у себя. Только уходя, не забудьте закрыть за собой плотнее дверь, чтобы сквозняком не унесло кого-нибудь за компанию…”
Уважаемый Глеб Борисович! Но вы же знаете, не мне вам объяснять, что…»

ДИЕТА ДЛЯ ЛЮДОЕДА
Не знаю, не знаю, чем это объяснить.
Короче, у меня есть одна просто ужасная физиологическая особенность.
Стоит мне встретить красивую девушку и подойти к ней, чтобы познакомиться, как я неудержимо начинаю… пукать. И при этом довольно громко. Ну а запах у человеческого пердежа, сами знаете, не из приятных. Вот и представьте ситуацию! И сколько ни пытался сдерживаться – получалось еще хуже. Терпишь, терпишь, а потом на какой-нибудь ее серьезный вопрос – ка-а-к пернешь!
И все. Не просто расстаемся, а враги навеки.
Мотя Строчковский, мой друг и выдающийся журналист, говорит, что это ерунда. Как всякий настоящий поэт, я просто бздю перед истинной красотой. Для больших поэтов такая реакция на прекрасное совершенно естественна.
Он, например, часто специально наедается гороха со сметаной, или молока с солеными помидорами, или копченой жирной селедки с халвой, чтобы вызвать в желудке путч. Потом, когда Мотя едет в переполненном автобусе, он начинает неудержимо, просто по-богатырски пердеть. Да такой вонью, что скандал просто неминуем.
– Молодой человек, вы что, это специально делаете? – возмущается сидящая перед ним женщина. Мотя едет стоя, и ее нос оказывается как раз на уровне его задницы.
– Ну наглец, вы только посмотрите, а?
А дышать-то в автобусе уже нечем. У кого-то начинается приступ тошноты. Поднимается неописуемый шум: где-то начинает рожать женщина, а рядом умирает пожилой мужчина. Крики, вопли, истерика!
Про то, с чего все началось, все уже забыли. Но Мотя счастлив: по его словам, таким образом он разрушает некую устойчивую, ненавистную ему социальную реальность. Эти его доводы экстремиста-пердуна меня, конечно же, мало утешают. У меня из-за такой физиологической особенности организма долгое время не складывалась личная жизнь. И ни диеты, ни народные средства не помогают. Нервное это у меня, что ли?
Сегодня Мотя принес мне вырезку из какой-то бульварной газетенки. Заметка называлась «Унесенные ветром».
«Несколько лет назад в одном ирландском городке в графстве Оффали случился пожар в коровнике. Прибывшим на место происшествия полицейским не составило труда выяснить причину возгорания.
Виновником пожара оказался хозяин коровника, который шутки ради поднес зажженную спичку к траектории отхождения собственных кишечных газов. В результате произошел взрыв, воспламенился стог сена, а через несколько минут вся постройка была в огне».
Вообще-то Строчковский по-настоящему талантливый журналист, хоть и может написать в горячке работы фразу типа: «Мужчина получил травму головы нижних конечностей», а в разговоре с очаровательной практиканточкой выдать: «Детка, надеюсь, что сегодня ночью ты разрешишь мне потрогать титьки твоих грудей?»
Его злопыхатели говорят, что он когда-то объелся немытых плодов свободы, и с тех пор его прохватил неудержимый словесный понос. Но это не так. Он настоящая «килька пера», а это звание к чему-то да обязывает.
Как-то, например, Моте дали задание взять интервью у очень капризной знаменитости. Звезда отличалась строптивым нравом и неразговорчивостью. Накануне Строчковский позвонил в редакцию ответсекретарю и попросил, чтобы ему оставили место в текущем номере, а утром он привезет готовое интервью.
Так оно и вышло.
Он позвонил этой рок-звездюлине. «Да. Нет. До свидания», – сказала ему звездюлька и положила трубку.
А на следующий день Мотя Строчковский принес великолепный очерк с элементами интервью об этой самой знаменитости. Материал получился в меру остроумный, в меру аналитичный. Парадокс, но Строчковский не наврал в нем ни единого слова: весь материал держался на этих словах: «да», «нет» и «до свидания».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67