Да он делал с ней все, разве что в микроскоп не разглядывал! И если на ее теле остался хоть один участок, которого он не касался бы руками или губами, она понятия не имеет, где это!
— Нет, наверное, — согласилась она еле слышно.
Снова воцарилось молчание. Опустив взгляд, Кизия взяла салфетку с подноса и начала ее разворачивать.
— Может, мне уйти, — тихо сказал Шкаф.
Кизия резко подняла голову. Я все испортила, — мелькнула у нее мысль. Не важно, что она знала… была уверена!… что прошлой ночью доставила ему настоящее удовольствие. Это было вчера. А сегодня она ведет себя как полная дура.
— Почему? — спросила она.
— Потому что я явно действую тебе на нервы, малыш. Тебе нужно некоторое время побыть одной. Я понимаю. Но я так долго ждал, пока ты проснешься…
— Нет! — возразила Кизия, когда Шкаф попытался встать. — Нет, пожалуйста. Не уходи, Шкаф. Я не… нервничаю.
— Нет?
Она поморщилась.
— Ладно, — призналась она, поняв, что ее ответ не вызвал у него доверия. — Может и нервничаю. Но не из-за тебя. А из-за себя самой!
Шкаф поерзал на краешке кровати. Он набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул. В конце концов он тихо спросил:
— Ты не могла бы объясниться, Кизия Лоррейн?
Да, конечно. И может, если она сумеет объяснить все ему, это поможет ей самой разобраться.
— Киска? — он приподнял ее подбородок кончиком указательного пальца.
— У меня… плохо… получается, Шкаф, — сказала Кизия.
— Что?
Она взмахнула рукой, не желая вдаваться в подробности.
— Ну, это!
— То есть, просыпаться рядом с мужчиной после того, как занималась с ним любовью ночь напролет?
— Да.
— Вижу. — Шкаф кивнул. — И что именно, по-твоему, плохо у тебя получается, пробуждение или любовь?
От нежности в его голосе она чуть было не раскисла. Но солгать ему не осмелилась.
— Кроме Тайрелла…
Он заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам. Его темные глаза гневно вспыхнули.
— Я не хочу даже слышать о нем, Кизия, — резко сказал он. — Не сейчас. Не в это утро.
Она слегка подалась назад, испуганная его внезапным гневом, но все же полная решимости довести свое признание до конца.
— Что ж, я тоже не хочу говорить о нем, — продолжила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Не сейчас. Никогда больше. Но мне нужно, чтобы ты знал… понимал… что кроме него ты единственный мужчина, с которым я была близка. Поэтому, если я не знаю, что делать или как себя вести…
— Ох, малыш, — воскликнул Шкаф, качая головой. — Ох… малыш.
Кизия уставилась на него во все глаза. И затаила дыхание.
— Ты знал, правда? — прошептала она.
— Что знал? Что я у тебя первый после… — Он не мог произнести это имя.
Она кивнула.
— Нет. Не совсем. Но какой-то частью души… надеялся. И это означает, что часть моей души оказалась чертовски эгоистичной.
— Эгоистичной?
— Ты рассказывала, что происходило между тобой и… — снова он пропустил имя, — …вне кровати. Ну, я не думаю, что в постели было намного лучше. Поэтому надеяться на то, что это был весь твой опыт… эгоистично.
У нее перехватило горло. Она торопливо заморгала, борясь с подступающими слезами.
— Ох, Шкаф…
— Не надо плакать из-за меня, киска, — хрипло сказал он, схватив салфетку и поднеся к ее глазам. — Пожалуйста. Потому что если уж говорить о том, кто что не умеет, так это я не умею справляться с женскими слезами!
Возможно, в его признании и была часть правды. Но с каким видом он это произнес! Настроение Кизии совершенно изменилось, и она тихонечко рассмеялась сквозь слезы.
— Эй, — сказала она через секунду, отобрав у Шкафа салфетку. Когда их пальцы соприкоснулись, по ее телу пробежали мурашки. — Дай, я сама лицо вытру.
— Незачем вытирать, — ответил Шкаф. Его легкомысленный тон странным образом не вязался с выражением глаз. — Просто промокни здесь и здесь.
На этот раз Кизия засмеялась в полный голос.
— Теперь лучше? — спросила она.
Шкаф улыбнулся, морщинки в уголках его рта стали глубже.
— Гораздо лучше.
Кизия положила салфетку на колени и начала изучать содержимое подноса. Предложенный ей завтрак включал в себя чашку свежих ягод, несколько тостов, обильно смазанных маслом, и кружку черного кофе, уже начавшего остывать.
— Выглядит очень заманчиво, — честно призналась она. Затем, решив сохранять шутливый тон, продолжила, — Хотя один недостаток надо бы исправить.
Шкаф нахмурился.
— Скажи, какой?
Кизия взмахнула ресницами.
— Где же чувство опасности? — спросила она, напомнив о его странной теории, которую они обсуждали накануне. — Если ты, конечно, не украл эти ягоды с поля, охраняемого толпой вооруженных ку?клукс?клановцев и их фанатичных…
— Ой, перестань, — хмыкнул Шкаф.
— А если не перестану?
— Тогда не получишь кусок шоколадного торта.
У Кизии заурчало в животе.
— Где шоколадный торт? — спросила она, мысленно облизываясь. Шоколад был ее слабостью.
Шкаф хмыкнул снова.
— Если ты не соврала насчет той прелестной коробочки, которую принесла с собой прошлым вечером, у нас определенно будет шоколадный торт.
Прелестная коробочка…
Господи, совсем из головы вылетело.
— Точно, — пробормотала она. — Обещанные… сладости.
— Которые мы так и не попробовали.
Шкаф посмотрел на ее грудь. Кизия перехватила его взгляд и торопливо подтянула одеяло.
— По-моему, я ничего не потерял.
Топазовые глаза встретились с карими.
— Я рада, — сказала Кизия после недолгого молчания.
— Если честно, — Шкаф внимательно изучал рисунок на ткани, прикрывающей ее бедра, — сегодня утром я чувствовал себя совершенно сытым.
Она выдержала его взгляд в течение нескольких мгновений, а затем накинулась на еду. Ее собеседник молчал, рассеянно поглаживая ее ногу через одеяло.
— Думаю, я бы легко привыкла к этому, — сказала наконец Кизия, пытаясь не замечать сумасшедший ритм своего сердца.
— От тебя требуется совсем немного.
Кизия в растерянности на него взглянула.
— Скажи одно слово, киска.
— Одно… слово?
— Ага.
— Гм… — задумалась она. — Тортик.
— Не-а.
Она затаила дыхание, заметив выражение, промелькнувшее в глубине его глаз. Но все же сделала следующую попытку.
— Как насчет… пожалуйста?
Ральф Букер Рэндалл замер. Выражение его лица стало серьезным.
— Нет, киска, — спокойно ответил он глубоким и волнующим голосом. — Это слово «да».
Седьмая глава
— Итак, он попросил твоей руки.
Кизия подавила вздох. Это ошибка, — подумала она. Три дня отпуска, проведенные с якобы больной мамой, оказались ошибкой. Разговаривая по телефону, она могла обходить стороной опасные темы. Но с глазу на глаз…
— Кизия?
— Что?
— Нечего «чтокать», юная леди. Не притворяйся, что не слышишь меня. Разве Ральф Рэндалл не предложил тебе пожениться еще месяц назад?
Кизия взглянула на мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Нет, наверное, — согласилась она еле слышно.
Снова воцарилось молчание. Опустив взгляд, Кизия взяла салфетку с подноса и начала ее разворачивать.
— Может, мне уйти, — тихо сказал Шкаф.
Кизия резко подняла голову. Я все испортила, — мелькнула у нее мысль. Не важно, что она знала… была уверена!… что прошлой ночью доставила ему настоящее удовольствие. Это было вчера. А сегодня она ведет себя как полная дура.
— Почему? — спросила она.
— Потому что я явно действую тебе на нервы, малыш. Тебе нужно некоторое время побыть одной. Я понимаю. Но я так долго ждал, пока ты проснешься…
— Нет! — возразила Кизия, когда Шкаф попытался встать. — Нет, пожалуйста. Не уходи, Шкаф. Я не… нервничаю.
— Нет?
Она поморщилась.
— Ладно, — призналась она, поняв, что ее ответ не вызвал у него доверия. — Может и нервничаю. Но не из-за тебя. А из-за себя самой!
Шкаф поерзал на краешке кровати. Он набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул. В конце концов он тихо спросил:
— Ты не могла бы объясниться, Кизия Лоррейн?
Да, конечно. И может, если она сумеет объяснить все ему, это поможет ей самой разобраться.
— Киска? — он приподнял ее подбородок кончиком указательного пальца.
— У меня… плохо… получается, Шкаф, — сказала Кизия.
— Что?
Она взмахнула рукой, не желая вдаваться в подробности.
— Ну, это!
— То есть, просыпаться рядом с мужчиной после того, как занималась с ним любовью ночь напролет?
— Да.
— Вижу. — Шкаф кивнул. — И что именно, по-твоему, плохо у тебя получается, пробуждение или любовь?
От нежности в его голосе она чуть было не раскисла. Но солгать ему не осмелилась.
— Кроме Тайрелла…
Он заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам. Его темные глаза гневно вспыхнули.
— Я не хочу даже слышать о нем, Кизия, — резко сказал он. — Не сейчас. Не в это утро.
Она слегка подалась назад, испуганная его внезапным гневом, но все же полная решимости довести свое признание до конца.
— Что ж, я тоже не хочу говорить о нем, — продолжила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Не сейчас. Никогда больше. Но мне нужно, чтобы ты знал… понимал… что кроме него ты единственный мужчина, с которым я была близка. Поэтому, если я не знаю, что делать или как себя вести…
— Ох, малыш, — воскликнул Шкаф, качая головой. — Ох… малыш.
Кизия уставилась на него во все глаза. И затаила дыхание.
— Ты знал, правда? — прошептала она.
— Что знал? Что я у тебя первый после… — Он не мог произнести это имя.
Она кивнула.
— Нет. Не совсем. Но какой-то частью души… надеялся. И это означает, что часть моей души оказалась чертовски эгоистичной.
— Эгоистичной?
— Ты рассказывала, что происходило между тобой и… — снова он пропустил имя, — …вне кровати. Ну, я не думаю, что в постели было намного лучше. Поэтому надеяться на то, что это был весь твой опыт… эгоистично.
У нее перехватило горло. Она торопливо заморгала, борясь с подступающими слезами.
— Ох, Шкаф…
— Не надо плакать из-за меня, киска, — хрипло сказал он, схватив салфетку и поднеся к ее глазам. — Пожалуйста. Потому что если уж говорить о том, кто что не умеет, так это я не умею справляться с женскими слезами!
Возможно, в его признании и была часть правды. Но с каким видом он это произнес! Настроение Кизии совершенно изменилось, и она тихонечко рассмеялась сквозь слезы.
— Эй, — сказала она через секунду, отобрав у Шкафа салфетку. Когда их пальцы соприкоснулись, по ее телу пробежали мурашки. — Дай, я сама лицо вытру.
— Незачем вытирать, — ответил Шкаф. Его легкомысленный тон странным образом не вязался с выражением глаз. — Просто промокни здесь и здесь.
На этот раз Кизия засмеялась в полный голос.
— Теперь лучше? — спросила она.
Шкаф улыбнулся, морщинки в уголках его рта стали глубже.
— Гораздо лучше.
Кизия положила салфетку на колени и начала изучать содержимое подноса. Предложенный ей завтрак включал в себя чашку свежих ягод, несколько тостов, обильно смазанных маслом, и кружку черного кофе, уже начавшего остывать.
— Выглядит очень заманчиво, — честно призналась она. Затем, решив сохранять шутливый тон, продолжила, — Хотя один недостаток надо бы исправить.
Шкаф нахмурился.
— Скажи, какой?
Кизия взмахнула ресницами.
— Где же чувство опасности? — спросила она, напомнив о его странной теории, которую они обсуждали накануне. — Если ты, конечно, не украл эти ягоды с поля, охраняемого толпой вооруженных ку?клукс?клановцев и их фанатичных…
— Ой, перестань, — хмыкнул Шкаф.
— А если не перестану?
— Тогда не получишь кусок шоколадного торта.
У Кизии заурчало в животе.
— Где шоколадный торт? — спросила она, мысленно облизываясь. Шоколад был ее слабостью.
Шкаф хмыкнул снова.
— Если ты не соврала насчет той прелестной коробочки, которую принесла с собой прошлым вечером, у нас определенно будет шоколадный торт.
Прелестная коробочка…
Господи, совсем из головы вылетело.
— Точно, — пробормотала она. — Обещанные… сладости.
— Которые мы так и не попробовали.
Шкаф посмотрел на ее грудь. Кизия перехватила его взгляд и торопливо подтянула одеяло.
— По-моему, я ничего не потерял.
Топазовые глаза встретились с карими.
— Я рада, — сказала Кизия после недолгого молчания.
— Если честно, — Шкаф внимательно изучал рисунок на ткани, прикрывающей ее бедра, — сегодня утром я чувствовал себя совершенно сытым.
Она выдержала его взгляд в течение нескольких мгновений, а затем накинулась на еду. Ее собеседник молчал, рассеянно поглаживая ее ногу через одеяло.
— Думаю, я бы легко привыкла к этому, — сказала наконец Кизия, пытаясь не замечать сумасшедший ритм своего сердца.
— От тебя требуется совсем немного.
Кизия в растерянности на него взглянула.
— Скажи одно слово, киска.
— Одно… слово?
— Ага.
— Гм… — задумалась она. — Тортик.
— Не-а.
Она затаила дыхание, заметив выражение, промелькнувшее в глубине его глаз. Но все же сделала следующую попытку.
— Как насчет… пожалуйста?
Ральф Букер Рэндалл замер. Выражение его лица стало серьезным.
— Нет, киска, — спокойно ответил он глубоким и волнующим голосом. — Это слово «да».
Седьмая глава
— Итак, он попросил твоей руки.
Кизия подавила вздох. Это ошибка, — подумала она. Три дня отпуска, проведенные с якобы больной мамой, оказались ошибкой. Разговаривая по телефону, она могла обходить стороной опасные темы. Но с глазу на глаз…
— Кизия?
— Что?
— Нечего «чтокать», юная леди. Не притворяйся, что не слышишь меня. Разве Ральф Рэндалл не предложил тебе пожениться еще месяц назад?
Кизия взглянула на мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38