Слишком уж много раз мне приходилось откладывать это в долгий ящик. – Он налил себе и ей еще бургундского.
– Ты не очень будешь злиться на меня за это?
– Злиться? А с чего это мне на тебя злиться?
– Но ведь твоя мать…
– Моя мать ни на одной из твоих фотографий не присутствует и, скорее всего, не окажется героиней твоих историй. Говорю это тебе в последний раз. Нет такого средства, которое бы заставило меня поверить, что Ирэн Пэтуорт Крамер замешана в убийстве, во имя чего оно бы не было совершено.
Появился официант и убрал пустые тарелки. Лили подождала пока он удалился.
– Странное дело, я в такой ярости на нее, что мне сейчас даже уже хочется, чтобы она была здесь и посмотрела бы своими глазами на дело рук своих.
– Ты имеешь в виду, что не продай она дом тогда, эти горе-застройщики не подобрались бы так близко?
– Конечно. – Она вновь почувствовала, как на нее накатывает волна гнева. – Энди, давай сменим пластинку… Лучше расскажи мне, чем ты все эти годы занимался. Ответь мне, например, на такой вопрос, где ты живешь? Уж, наверное, не в этом крысятнике в Хакни?
Он усмехнулся.
– Да нет, конечно. Я купил себе дом в Кенсингтоне, в самом конце Бромптон-роуд.
Лили удивленно подняла брови.
– Очень мило!
– Да, довольно мило. Послушай, вот что я тебе хочу еще сказать. Дело в том, что несколько лет назад я женился.
Лили очень медленно и аккуратно поставила свой бокал на стол.
– Вот оно как… Понимаю. Да, тебе следовало сказать мне об этом, причем не затягивая.
– Да не смотри ты на меня так, я сейчас скорчусь от твоего взгляда. Все это выглядит не так, как ты думаешь. Это было просто недоразумение. Свадьба состоялась в семьдесят восьмом году, а развод – в семьдесят девятом. Она пожелала денежную компенсацию и мне таким образом удалось сохранить дом.
Желудок ее, поднявшийся было к горлу, снова был на месте. Она уже не чувствовала, как он готов был раздавить ей сердце… Боже мой, как это ему до сих пор удается так действовать ей на нервы!
– Как ее зовут? – Ее совершенно не интересовало имя жены Энди, но нужно было хоть что-то спросить, чтобы скрыть свою паническую реакцию.
– Ты только не смейся. Ее зовут Фиона. Фиона Фаррадей.
Лили захихикала.
– Нет, я извиняться за свой смех не намерена, это все ты сам. Понятно. Добрый вечер, Найджел. Конечно, вы были друг другу под стать. Такая парочка, просто загляденье…
– Да нет, понимаешь, не были. Она тотчас, как получила от меня развод, выскочила за какого-то французского виконта. Господи, ну почему мы говорим об этом?
– Мы заговорили об этом после того, как ты рассказал мне, что купил дом. Что это за дом? Хороший?
Но Энди послышалось в ее голосе что-то такое, что не позволило ему дальше распространяться на темы домов.
– Не хочу я больше рассуждать о домах. Хватит с нас домов на сегодня.
Сегодня Лили явно принарядилась для ужина. На ней было платье из мягкого шуршащего материала. Темное, но не мрачное, странного цвета: нечто среднее между синим и фиолетовым.
– Ты сегодня очень хороша, – заметил Энди. – Что это за материал?
– Шелк. Благодарю тебя за комплимент. Ты тоже выглядишь весьма неплохо. Я всегда хотела увидеть тебя в тройке от Сэвиля Роу.
– Я подумал, что мы сегодняшний вечер проведем в Бостоне, поэтому так и вырядился.
Он наклонился и дотронулся до ее медальона, тут же сообразив, что это могло быть воспринято как немой вопрос: это та самая вещица с древнееврейскими буквами, если не ошибаюсь?
– Да, это она. Несколько лет назад я приладила к ней цепочку и с тех пор почти не снимаю.
– Она явно как-то связана с Мендоза. Это часть того, что мне удалось выяснить во время тогдашней моей поездки в Испанию на Рождество семьдесят первого года.
– И именно это заставило тебя подумать, что…
– Да, – быстро ответил Энди, явно не желая останавливаться на своих обвинениях и подозрениях.
Чтобы отвлечь ее, он заговорил о том, что ему в свое время удалось узнать от Сьюзен. О том семейном девизе дома Мендоза, который родился в Африке и о дощечке на стене дома Мендоза в Кордове.
– Она точно знает, что эта дощечка существовала? – спросила Лили.
– Да. Вообще эта Сьюзен много чего знает. Ей очень хорошо даются разгадки шарад подобных этой. Твой кусочек имеет самое прямое отношение к моей семейке – голову на отсечение могу дать.
– Возможно, – сказала Лили.
Ей не хотелось увязать в обсуждении этих древних тайн. Весьма кстати появившийся официант принял заказ на кофе и коньяк.
– Нравится тебе испанский коньяк? – спросила Лили.
– Иногда да. Во всяком случае, если я в Испании, то мне там никакого другого пить не хочется. А где-нибудь еще он мне кажется резковатым. Не знаю, почему…
– Не могу с тобой согласиться. Одна моя знакомая впервые угостила меня им много лет назад. Ей пришлось прожить в Испании много лет, и она привыкла там к нему. И, знаешь, мне он тоже очень понравился.
– Может быть, спросить, есть ли он у них здесь? – Энди кивнул официанту.
– Не утруждай себя. Скорее всего, у них его нет. Да и я ничего не имею против французского.
– А где именно в Испании жила твоя приятельница?
Вопрос был задан скорее для проформы, чтобы поддержать наметившуюся было тенденцию обычной болтовни ни о чем, которая должна была отвлечь их от мрачных событий прошедшего дня.
– По-моему, в Мадриде. Она не очень-то любит говорить на эту тему. Но, тем не менее, предпочитает, чтобы и теперь к ней обращались на испанский манер и для всех она сеньора Перес.
Энди поморщился.
– Звучит несколько вычурно.
– Да нет, нисколько. Просто Лой так больше нравится. Она чудесная женщина. Очень интересный человек. Тебе она понравится.
– Ну, так представь нас друг другу…
– Может быть. Если ты еще будешь в Нью-Йорке к тому времени, как она вернется. Сейчас она в Испании.
Энди понимающе кивнул.
– Уж не она ли тот самый третий партнер, о котором говорил Фоулер, когда вы просили меня разузнать об этом Джереми-как-его-там.
– Да, это она.
– Ясно. Видимо, она действительно нечто особенное, я догадался об этом по глазам Питера, когда он заговорил о ней.
– Ты это тоже заметил? Питер влюблен в нее по уши. Ты не ошибся. Но эта любовь – безответная, насколько я могу судить… Во всяком случае, у нее к нему явно неадекватные чувства.
– Бедняга Фоулер. – Им принесли коньяк. Энди залпом выпил свою рюмку. – Кстати, Лили, я собираюсь пробыть в Нью-Йорке довольно долго. Если ты, конечно, не будешь против.
Эти слова вроде должны были бы обрадовать ее, а они ее испугали. Лили сжала в ладонях кофейную чашку, пытаясь согреть о нее свои заледенелые пальцы, но им что-то от этого теплее не становилось…
– Энди, ведь от моего хотения мало что зависит в твоих делах.
– Да нет. Сейчас уже зависит.
В «Гарсон хаус» они возвратились уже в двенадцатом часу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Ты не очень будешь злиться на меня за это?
– Злиться? А с чего это мне на тебя злиться?
– Но ведь твоя мать…
– Моя мать ни на одной из твоих фотографий не присутствует и, скорее всего, не окажется героиней твоих историй. Говорю это тебе в последний раз. Нет такого средства, которое бы заставило меня поверить, что Ирэн Пэтуорт Крамер замешана в убийстве, во имя чего оно бы не было совершено.
Появился официант и убрал пустые тарелки. Лили подождала пока он удалился.
– Странное дело, я в такой ярости на нее, что мне сейчас даже уже хочется, чтобы она была здесь и посмотрела бы своими глазами на дело рук своих.
– Ты имеешь в виду, что не продай она дом тогда, эти горе-застройщики не подобрались бы так близко?
– Конечно. – Она вновь почувствовала, как на нее накатывает волна гнева. – Энди, давай сменим пластинку… Лучше расскажи мне, чем ты все эти годы занимался. Ответь мне, например, на такой вопрос, где ты живешь? Уж, наверное, не в этом крысятнике в Хакни?
Он усмехнулся.
– Да нет, конечно. Я купил себе дом в Кенсингтоне, в самом конце Бромптон-роуд.
Лили удивленно подняла брови.
– Очень мило!
– Да, довольно мило. Послушай, вот что я тебе хочу еще сказать. Дело в том, что несколько лет назад я женился.
Лили очень медленно и аккуратно поставила свой бокал на стол.
– Вот оно как… Понимаю. Да, тебе следовало сказать мне об этом, причем не затягивая.
– Да не смотри ты на меня так, я сейчас скорчусь от твоего взгляда. Все это выглядит не так, как ты думаешь. Это было просто недоразумение. Свадьба состоялась в семьдесят восьмом году, а развод – в семьдесят девятом. Она пожелала денежную компенсацию и мне таким образом удалось сохранить дом.
Желудок ее, поднявшийся было к горлу, снова был на месте. Она уже не чувствовала, как он готов был раздавить ей сердце… Боже мой, как это ему до сих пор удается так действовать ей на нервы!
– Как ее зовут? – Ее совершенно не интересовало имя жены Энди, но нужно было хоть что-то спросить, чтобы скрыть свою паническую реакцию.
– Ты только не смейся. Ее зовут Фиона. Фиона Фаррадей.
Лили захихикала.
– Нет, я извиняться за свой смех не намерена, это все ты сам. Понятно. Добрый вечер, Найджел. Конечно, вы были друг другу под стать. Такая парочка, просто загляденье…
– Да нет, понимаешь, не были. Она тотчас, как получила от меня развод, выскочила за какого-то французского виконта. Господи, ну почему мы говорим об этом?
– Мы заговорили об этом после того, как ты рассказал мне, что купил дом. Что это за дом? Хороший?
Но Энди послышалось в ее голосе что-то такое, что не позволило ему дальше распространяться на темы домов.
– Не хочу я больше рассуждать о домах. Хватит с нас домов на сегодня.
Сегодня Лили явно принарядилась для ужина. На ней было платье из мягкого шуршащего материала. Темное, но не мрачное, странного цвета: нечто среднее между синим и фиолетовым.
– Ты сегодня очень хороша, – заметил Энди. – Что это за материал?
– Шелк. Благодарю тебя за комплимент. Ты тоже выглядишь весьма неплохо. Я всегда хотела увидеть тебя в тройке от Сэвиля Роу.
– Я подумал, что мы сегодняшний вечер проведем в Бостоне, поэтому так и вырядился.
Он наклонился и дотронулся до ее медальона, тут же сообразив, что это могло быть воспринято как немой вопрос: это та самая вещица с древнееврейскими буквами, если не ошибаюсь?
– Да, это она. Несколько лет назад я приладила к ней цепочку и с тех пор почти не снимаю.
– Она явно как-то связана с Мендоза. Это часть того, что мне удалось выяснить во время тогдашней моей поездки в Испанию на Рождество семьдесят первого года.
– И именно это заставило тебя подумать, что…
– Да, – быстро ответил Энди, явно не желая останавливаться на своих обвинениях и подозрениях.
Чтобы отвлечь ее, он заговорил о том, что ему в свое время удалось узнать от Сьюзен. О том семейном девизе дома Мендоза, который родился в Африке и о дощечке на стене дома Мендоза в Кордове.
– Она точно знает, что эта дощечка существовала? – спросила Лили.
– Да. Вообще эта Сьюзен много чего знает. Ей очень хорошо даются разгадки шарад подобных этой. Твой кусочек имеет самое прямое отношение к моей семейке – голову на отсечение могу дать.
– Возможно, – сказала Лили.
Ей не хотелось увязать в обсуждении этих древних тайн. Весьма кстати появившийся официант принял заказ на кофе и коньяк.
– Нравится тебе испанский коньяк? – спросила Лили.
– Иногда да. Во всяком случае, если я в Испании, то мне там никакого другого пить не хочется. А где-нибудь еще он мне кажется резковатым. Не знаю, почему…
– Не могу с тобой согласиться. Одна моя знакомая впервые угостила меня им много лет назад. Ей пришлось прожить в Испании много лет, и она привыкла там к нему. И, знаешь, мне он тоже очень понравился.
– Может быть, спросить, есть ли он у них здесь? – Энди кивнул официанту.
– Не утруждай себя. Скорее всего, у них его нет. Да и я ничего не имею против французского.
– А где именно в Испании жила твоя приятельница?
Вопрос был задан скорее для проформы, чтобы поддержать наметившуюся было тенденцию обычной болтовни ни о чем, которая должна была отвлечь их от мрачных событий прошедшего дня.
– По-моему, в Мадриде. Она не очень-то любит говорить на эту тему. Но, тем не менее, предпочитает, чтобы и теперь к ней обращались на испанский манер и для всех она сеньора Перес.
Энди поморщился.
– Звучит несколько вычурно.
– Да нет, нисколько. Просто Лой так больше нравится. Она чудесная женщина. Очень интересный человек. Тебе она понравится.
– Ну, так представь нас друг другу…
– Может быть. Если ты еще будешь в Нью-Йорке к тому времени, как она вернется. Сейчас она в Испании.
Энди понимающе кивнул.
– Уж не она ли тот самый третий партнер, о котором говорил Фоулер, когда вы просили меня разузнать об этом Джереми-как-его-там.
– Да, это она.
– Ясно. Видимо, она действительно нечто особенное, я догадался об этом по глазам Питера, когда он заговорил о ней.
– Ты это тоже заметил? Питер влюблен в нее по уши. Ты не ошибся. Но эта любовь – безответная, насколько я могу судить… Во всяком случае, у нее к нему явно неадекватные чувства.
– Бедняга Фоулер. – Им принесли коньяк. Энди залпом выпил свою рюмку. – Кстати, Лили, я собираюсь пробыть в Нью-Йорке довольно долго. Если ты, конечно, не будешь против.
Эти слова вроде должны были бы обрадовать ее, а они ее испугали. Лили сжала в ладонях кофейную чашку, пытаясь согреть о нее свои заледенелые пальцы, но им что-то от этого теплее не становилось…
– Энди, ведь от моего хотения мало что зависит в твоих делах.
– Да нет. Сейчас уже зависит.
В «Гарсон хаус» они возвратились уже в двенадцатом часу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146