А потом... После того, что тебе пришлось пережить, после того, как он звонил и говорил, что хочет с тобой порвать... Никто не удивится выкидышу.
– Такого я с Коулом сделать не могу, – сказала Белинда решительно. Пусть уж лучше мать сочтет ее чересчур добродетельной, нежели узнает правду. Ронда фанатично верила в то, что если брак распадается, дети – это то, что всегда заставит судью принять решение в пользу женщины. Она была бы не в восторге, узнав, что дочь не вняла ее советам и ей не суждено нянчить внуков. Ронда рассказывала всем и каждому, что ждет не дождется того дня, когда пойдет на конкурс красоты со своей внучкой.
– Ну хорошо, – согласилась Ронда. – Я тебя понимаю. Не волнуйся, радость моя, мы придумаем что-нибудь получше. Против нас двоих никому не устоять.
– Я так тебя люблю, мамочка! – сказала Белинда. Как приятно общаться с кем-то, не строя из себя невесть что. Было бы еще лучше, если бы она могла быть с матерью честной до конца. Но всего иметь невозможно.
Глава 19
Коул спал крепко, но что-то его разбудило. Он повернулся на спину, прислушался, но не услышал ничего необычного. Он попытался вспомнить, не снилось ли ему чего, но так и не сумел. Коул как человек, проведший много ночей без сна, понимал, что больше ему не заснуть. Он взглянул на часы. Половина пятого. Слишком рано. Если он встанет, может разбудить Холли. У нее сон был еще более чуткий, чем у него.
Холли... Естественно. Наверное, она ходила в туалет.
Коул вылез из кровати, натянул джинсы, дрожа от ночного холода, обхватил себя обеими руками, пытаясь согреться. Осень медленно, но уверенно входила в свои права. Каждое утро температура опускалась на градус, и однажды Коул с удивлением обнаружил, спустив босые ноги с кровати, что пол холодный.
Он потянулся за рубашкой, висевшей на спинке кровати. Одежда показалась ему отсыревшей. Дом надо было ремонтировать по-настоящему, а не латать дыры, чем он занимался в прошедшие выходные. Но Коул никак не мог придумать, как бы до зимы выкроить из бюджета деньги на необходимые материалы. Он все время искал возможности признаться Холли, кто он на самом деле, но боялся. Выберешь неудачное время, и она потеряет к нему доверие, которое с таким трудом завоевал. А отношения их становились .все сложнее и сложнее.
У Холл и была врожденная тяга к стабильности, ей нужно было жить в четком, надежном мире. Она убедила себя, что от всех эмоциональных бурь должна защищать ребенка в одиночку. Ни один мужчина не сможет полюбить ее и ее дитя по-настоящему, а на меньшее она ни за что бы не согласилась. Коул догадывался, что причины, по которым она отвергнет «Коула Вебстера», будут такими же вескими и убедительными, как и те, которые находил он сам, убегая от себя.
Коул на ощупь пошел к двери. За два месяца он выучил все наизусть, знал каждый угол, каждую выбоину в полу. Он открыл дверь, прислушался и поздравил себя с успехом. Вчера он ее смазал, и теперь операция прошла бесшумно. С половицами дело обстояло иначе. Они все равно скрипели, и избежать этого было невозможно.
Подойдя к комнате Холли, он заметил свет. Он заглянул туда, но ее в комнате не оказалось. Что самое странное, даже кровать была застелена.
– Черт подери, Холли! – сказал он в пустоту.
Коул прошел через кухню к задней двери. Как он и подозревал, машины во дворе не оказалось. Коул позволил себе разозлиться – все же лучше, чем сходить с ума от беспокойства, думая, куда и зачем она помчалась ни свет ни заря. Он чувствовал, что его предали. Она же обещала, что, если он найдет способ сократить траты, она перестанет вести бухгалтерию у Арнольда. Это и так было компромиссом. Он хотел, чтобы она перестала убирать в мотеле. Всю субботу он провозился, заклеивая окна и утепляя двери, чтобы сократить счета за отопление. Он, конечно, понимал, что в старом доме это мало поможет, но сумел убедить ее, что экономия будет значительной.
Он свое слово сдержал, пусть и ценой незначительной лжи. И теперь заставит ее сдержать свое.
Подъехав к мотелю, Коул увидел, что в конторе горит свет. Он понял, что его подозрения подтверждаются и, разозлился еще больше. Он объехал здание сзади и припарковал свой фургон рядом с «Корсикой» Холли. Она даже не стала парковаться у въезда, будто забыла, что случилось здесь с Коулом. От этого никто не застрахован.
Он, громко топая ногами, поднялся на крыльцо и распахнул дверь. То, что он увидел, его словно парализовало. Холли сидела за столом безо всякого движения, уронив голову на руки.
– Холли! – позвал он. Она не откликнулась. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он подошел к ней, опустился на колени. – Холли!
Она застонала и пошевелилась, повернув к нему лицо.
Коул вскочил и облегченно вздохнул. Слава богу, по голове ее никто не ударял, она просто заснула. Он не знал, радоваться ему или уже просто выйти из себя. Несколько мгновений он смотрел на нее. Под глазами у нее темнели круги, будто нарисованные тушью. Она жила уже не на пределе возможностей, а за пределами.
Если она не сбавит темп, то принесет вред либо себе, либо ребенку. Но как ее в этом убедить?
И какое у него есть право вмешиваться? Она всегда подчеркивала, они всего лишь друзья. У каждого своя жизнь, свои проблемы.
В последнее время он постоянно думал о том, что было бы, если бы он ее не встретил. Остановился бы в другом мотеле, не заехал бы в Теннесси. Да просто не пошел бы той ночью запирать фургон. Они могли даже не узнать о существовании друг друга. Без него она бы так и работала, пока не накопила бы денег на роды и на несколько недель отпуска. Жила бы в разваливающемся доме, носила бы юбки, сшитые из занавесок, а ребенок спал бы в ящике от комода, застланном одеялами, которые она нарезала бы из своих собственных.
Но, как бы он ни хотел, чтобы все было иначе, Холли бы справилась и без него.
Он не был ей нужен.
А она ему была нужна. Он даже боялся признаться себе, как сильно она была ему нужна.
Он убрал волосы с ее лба, наклонился и тихонько ее поцеловал. В этом была близость, которую он мог себе позволить, но которая вместе с тем смущала его самого. Он никак не мог разобраться с тем, что происходило у него в душе. о недавних пор это можно было объяснить его ривычкой заботиться о слабых. Но теперь стало окончательно ясно, что все гораздо сложнее.
Он не хотел оставлять ее за столом, но не хотел и будить – ей явно нужно было как следует выспаться. Можно было разве что перенести ее на диван в углу, на котором Арнольд частенько дремал после обеда.
Она не издала ни звука, только сонно обвила его руками за шею, словно он так уже десятки раз носил ее. Она была легче, чем он ожидал, учитывая ее возросший аппетит и округлившиеся формы. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и попытался представить себе, как было бы приятно зарыться лицом в ее волосы, обнять ее, не спящую, а трепещущую от желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Такого я с Коулом сделать не могу, – сказала Белинда решительно. Пусть уж лучше мать сочтет ее чересчур добродетельной, нежели узнает правду. Ронда фанатично верила в то, что если брак распадается, дети – это то, что всегда заставит судью принять решение в пользу женщины. Она была бы не в восторге, узнав, что дочь не вняла ее советам и ей не суждено нянчить внуков. Ронда рассказывала всем и каждому, что ждет не дождется того дня, когда пойдет на конкурс красоты со своей внучкой.
– Ну хорошо, – согласилась Ронда. – Я тебя понимаю. Не волнуйся, радость моя, мы придумаем что-нибудь получше. Против нас двоих никому не устоять.
– Я так тебя люблю, мамочка! – сказала Белинда. Как приятно общаться с кем-то, не строя из себя невесть что. Было бы еще лучше, если бы она могла быть с матерью честной до конца. Но всего иметь невозможно.
Глава 19
Коул спал крепко, но что-то его разбудило. Он повернулся на спину, прислушался, но не услышал ничего необычного. Он попытался вспомнить, не снилось ли ему чего, но так и не сумел. Коул как человек, проведший много ночей без сна, понимал, что больше ему не заснуть. Он взглянул на часы. Половина пятого. Слишком рано. Если он встанет, может разбудить Холли. У нее сон был еще более чуткий, чем у него.
Холли... Естественно. Наверное, она ходила в туалет.
Коул вылез из кровати, натянул джинсы, дрожа от ночного холода, обхватил себя обеими руками, пытаясь согреться. Осень медленно, но уверенно входила в свои права. Каждое утро температура опускалась на градус, и однажды Коул с удивлением обнаружил, спустив босые ноги с кровати, что пол холодный.
Он потянулся за рубашкой, висевшей на спинке кровати. Одежда показалась ему отсыревшей. Дом надо было ремонтировать по-настоящему, а не латать дыры, чем он занимался в прошедшие выходные. Но Коул никак не мог придумать, как бы до зимы выкроить из бюджета деньги на необходимые материалы. Он все время искал возможности признаться Холли, кто он на самом деле, но боялся. Выберешь неудачное время, и она потеряет к нему доверие, которое с таким трудом завоевал. А отношения их становились .все сложнее и сложнее.
У Холл и была врожденная тяга к стабильности, ей нужно было жить в четком, надежном мире. Она убедила себя, что от всех эмоциональных бурь должна защищать ребенка в одиночку. Ни один мужчина не сможет полюбить ее и ее дитя по-настоящему, а на меньшее она ни за что бы не согласилась. Коул догадывался, что причины, по которым она отвергнет «Коула Вебстера», будут такими же вескими и убедительными, как и те, которые находил он сам, убегая от себя.
Коул на ощупь пошел к двери. За два месяца он выучил все наизусть, знал каждый угол, каждую выбоину в полу. Он открыл дверь, прислушался и поздравил себя с успехом. Вчера он ее смазал, и теперь операция прошла бесшумно. С половицами дело обстояло иначе. Они все равно скрипели, и избежать этого было невозможно.
Подойдя к комнате Холли, он заметил свет. Он заглянул туда, но ее в комнате не оказалось. Что самое странное, даже кровать была застелена.
– Черт подери, Холли! – сказал он в пустоту.
Коул прошел через кухню к задней двери. Как он и подозревал, машины во дворе не оказалось. Коул позволил себе разозлиться – все же лучше, чем сходить с ума от беспокойства, думая, куда и зачем она помчалась ни свет ни заря. Он чувствовал, что его предали. Она же обещала, что, если он найдет способ сократить траты, она перестанет вести бухгалтерию у Арнольда. Это и так было компромиссом. Он хотел, чтобы она перестала убирать в мотеле. Всю субботу он провозился, заклеивая окна и утепляя двери, чтобы сократить счета за отопление. Он, конечно, понимал, что в старом доме это мало поможет, но сумел убедить ее, что экономия будет значительной.
Он свое слово сдержал, пусть и ценой незначительной лжи. И теперь заставит ее сдержать свое.
Подъехав к мотелю, Коул увидел, что в конторе горит свет. Он понял, что его подозрения подтверждаются и, разозлился еще больше. Он объехал здание сзади и припарковал свой фургон рядом с «Корсикой» Холли. Она даже не стала парковаться у въезда, будто забыла, что случилось здесь с Коулом. От этого никто не застрахован.
Он, громко топая ногами, поднялся на крыльцо и распахнул дверь. То, что он увидел, его словно парализовало. Холли сидела за столом безо всякого движения, уронив голову на руки.
– Холли! – позвал он. Она не откликнулась. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он подошел к ней, опустился на колени. – Холли!
Она застонала и пошевелилась, повернув к нему лицо.
Коул вскочил и облегченно вздохнул. Слава богу, по голове ее никто не ударял, она просто заснула. Он не знал, радоваться ему или уже просто выйти из себя. Несколько мгновений он смотрел на нее. Под глазами у нее темнели круги, будто нарисованные тушью. Она жила уже не на пределе возможностей, а за пределами.
Если она не сбавит темп, то принесет вред либо себе, либо ребенку. Но как ее в этом убедить?
И какое у него есть право вмешиваться? Она всегда подчеркивала, они всего лишь друзья. У каждого своя жизнь, свои проблемы.
В последнее время он постоянно думал о том, что было бы, если бы он ее не встретил. Остановился бы в другом мотеле, не заехал бы в Теннесси. Да просто не пошел бы той ночью запирать фургон. Они могли даже не узнать о существовании друг друга. Без него она бы так и работала, пока не накопила бы денег на роды и на несколько недель отпуска. Жила бы в разваливающемся доме, носила бы юбки, сшитые из занавесок, а ребенок спал бы в ящике от комода, застланном одеялами, которые она нарезала бы из своих собственных.
Но, как бы он ни хотел, чтобы все было иначе, Холли бы справилась и без него.
Он не был ей нужен.
А она ему была нужна. Он даже боялся признаться себе, как сильно она была ему нужна.
Он убрал волосы с ее лба, наклонился и тихонько ее поцеловал. В этом была близость, которую он мог себе позволить, но которая вместе с тем смущала его самого. Он никак не мог разобраться с тем, что происходило у него в душе. о недавних пор это можно было объяснить его ривычкой заботиться о слабых. Но теперь стало окончательно ясно, что все гораздо сложнее.
Он не хотел оставлять ее за столом, но не хотел и будить – ей явно нужно было как следует выспаться. Можно было разве что перенести ее на диван в углу, на котором Арнольд частенько дремал после обеда.
Она не издала ни звука, только сонно обвила его руками за шею, словно он так уже десятки раз носил ее. Она была легче, чем он ожидал, учитывая ее возросший аппетит и округлившиеся формы. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и попытался представить себе, как было бы приятно зарыться лицом в ее волосы, обнять ее, не спящую, а трепещущую от желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70