И вдруг с лестницы что-то весело закричали. Нацист, который стоял рядом с мамой, схватил ее за волосы.
– Дура! – рассмеялся он. – Они уже нашли что искали! Гестапо не проведешь, ясно тебе?
Мама откинулась назад и застонала. Немец ударил ее по лицу, затем плюнул. Элен видела, как плевок стекает по маминой щеке. Она морщилась и моргала. Немец выпустил мамины волосы, но, прежде чем он выпрямился, Элен успела рассмотреть его лицо под козырьком высокой фуражки.
Она глазам своим не верила. Перед ней скорее был череп, обтянутый кожей, и тонкие, жестко очерченные, без единой кровинки губы. Его подбородок рассекал шрам в виде полумесяца. Но что потрясло ее больше всего, так это его кожа: она казалась бледной, как у мертвеца, в то время как глаза были отвратительного розового цвета. Если бы ему приставить рога, то перед ней был бы сам дьявол во плоти.
Немец распрямился, одернул мундир и стал подниматься по лестнице. Элен облегченно вздохнула: его уродство испугало ее даже больше, чем жестокость. Два солдата в сером встали рядом с мамой и каждый раз, когда она пыталась подняться, носками сапог возвращали ее на место.
Послышался громкий топот, все вернулись в столовую. По всей вероятности, они нашли то, что искали. Это был громоздкий металлический ящик со множеством проводов и лампочек.
Бош-альбинос кивнул солдатам, охранявшим маму.
– Покажите ей, как мы наказываем лжецов и предателей, – приказал он. – А когда закончите, везите в штаб.
Заложив одну затянутую перчаткой руку за спину, он покинул комнату.
Солдаты прищелкнули каблуками и затем посмотрели на женщину. Мать молчала, но в глазах ее застыл испуг. Ее поставили на ноги, и она закачалась из стороны в сторону. Элен видела, как один из бошей в черном подошел к ней и, сжав кулак, изо всех сил ударил ее в живот.
– Предательница! – выкрикнул он.
Мать зашаталась.
– Мой ребенок! – закричала она. – Я теряю ребенка!
Слезы градом катились по ее щекам.
Кулак снова врезался ей в живот. Мама закричала еще отчаяннее.
Элен, пылая убийственной ненавистью, внезапно заметила какое-то движение возле кухонной двери. С проворством огромной кошки к солдатам кралась Мишель. Ее большая красная рука осторожно зашевелилась, и перед глазами Элен что-то блеснуло. Кухонный нож! Самый длинный и острый в доме!
С криком бросившись на одного из бошей, Мишель ударила его ножом в спину. Тот вскрикнул и упал на колени. Из открытого рта потекла кровь, а глаза удивленно расширились. Постепенно они сделались стеклянными, он упал вниз лицом, и Элен увидела нож, торчавший у него в спине.
Солдаты ошалело уставились на Мишель, и вот один из них поднял ружье. Мишель инстинктивно вскинула руки, словно пытаясь защититься, но грянул выстрел, и женщину отбросило к стене, затем она стала медленно оседать, словно тряпичная кукла. На животе ее растеклось большое кровавое пятно. Затухающий взгляд, казалось, уперся прямо в Элен сквозь отверстие в двери лифта.
Подхватив маму под руки, нацисты потащили ее к двери. Лицо ее заливала кровь. Элен заметила, что и серые шерстяные чулки ее тоже в крови. Дважды она падала на колени, но ее продолжали тащить дальше.
– Да здравствует Франция! – закричала мама, собрав остатки сил. – Да здравствует Республика!
Эти звонкие слова эхом отдавались на улице и звучали, словно запрещенная песня. Их ясно слышали даже спрятавшиеся в лифте дети. Затем наступила зловещая тишина, после чего взревели моторы и сопровождаемые мотоциклистами грузовики уехали.
И все же в комнате оставили двух бошей – приглядывать за домом и ждать дальнейших распоряжений.
Солдаты сняли каски и поставили ружья у кухонной двери, где лежала Мишель.
Один из них чиркнул спичкой и закурил сигарету. Второй, прохаживаясь по комнате, наткнулся на стул, и тот упал.
И как раз в это время заплакала Мари.
Солдат тотчас замер, затем осторожно подошел к лифту, заслонив от Элен своим телом всю комнату.
Глава 2
Дверцы с шумом разъехались, и детей ослепил яркий свет.
– Посмотри-ка, кого я здесь нашел! – закричал солдат.
Повернувшись к партнеру, он жестом пригласил его к лифту.
Дети тотчас сгрудились вокруг Катрин, как испуганные щенята. Она дрожащими руками прижимала Мари к груди, а та кричала все сильнее.
В мерцающем свете спички Элен отчетливо различала губы солдат, растянутые в плотоядной улыбке. Игнорируя ее, Эдмонда и Мари, боши жадно вглядывались в лицо Катрин. Она, самая старшая из них, внезапно превратилась в маленькую испуганную девочку: в ее широко раскрытых карих глазах застыл страх.
– Ты, – сказал один из нацистов на плохом французском, – ну-ка выбирайся!
Катрин вся сжалась от страха, а дети прижались к ней еще теснее.
– Ты, – ледяным тоном повторил солдат. – Мне что, вытаскивать тебя оттуда?
Катрин неуверенно передала Мари Элен. И, не говоря ни слова, вышла из лифта. Ноги не держали ее, и она упала на колени.
– Ба-а-а! – воскликнул бош, глядя на нее восхищенным взглядом и прищелкивая языком.
Второй солдат бросил недокуренную сигарету на ковер и небрежно раздавил ее каблуком. Его взгляд остановился на товарище.
– Я первый, – пролаял он и для большей убедительности ткнул себя пальцем в грудь.
Второй солдат что есть силы затряс головой:
– А кто ее вытащил оттуда?!
Спор бошей перешел в ссору. И тогда один из них порылся в кармане и вытащил оттуда мелочь. Монета, сверкнув, перевернулась в воздухе. Изловчившись, он поймал ее и зажал в кулаке.
Боши склонились над раскрытой ладонью. Победитель хищно усмехнулся, спрятал монету в карман и, схватив Катрин за плечи, резко поставил ее на ноги.
– Хорошенькая девчушка, – заметил он на отвратительном французском. Своей здоровенной рукой он погладил Катрин по щеке.
Та, вздрогнув, отпрянула назад.
В глазах боша промелькнуло удивление.
– Да она девственница! – обернулся он к товарищу. – Право дело, ничего лучше нет на свете, чем девственницы!
Элен посмотрела на Эдмонда.
– Что они собираются делать?
– Не бойся, – прошептал он, вдруг разом повзрослев.
– Молчать! – раздался окрик.
Элен подпрыгнула и схватила брата за руку. Тот ответил ободряющим пожатием.
В глубине комнаты бош тем временем склонился над Катрин, вплотную приблизив к ней лицо.
– Не каждый день попадаются девственницы, а? – хмыкнул он.
И вдруг, громко вскрикнув, отбросил Катрин. Ударившись о край обеденного стола, она упала на пол.
Бош выругался и дотронулся до окровавленной нижней губы.
Второй солдат истерично засмеялся.
Укушенный злобно посмотрел на товарища и как зверь набросился на девушку.
– Нет! – закричала Катрин. – Ради Бога, нет!
Бош усмехнулся и облизал губы. Катрин прислонилась к столу, выставив руки вперед. Элен услышала звук разрываемой ткани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Дура! – рассмеялся он. – Они уже нашли что искали! Гестапо не проведешь, ясно тебе?
Мама откинулась назад и застонала. Немец ударил ее по лицу, затем плюнул. Элен видела, как плевок стекает по маминой щеке. Она морщилась и моргала. Немец выпустил мамины волосы, но, прежде чем он выпрямился, Элен успела рассмотреть его лицо под козырьком высокой фуражки.
Она глазам своим не верила. Перед ней скорее был череп, обтянутый кожей, и тонкие, жестко очерченные, без единой кровинки губы. Его подбородок рассекал шрам в виде полумесяца. Но что потрясло ее больше всего, так это его кожа: она казалась бледной, как у мертвеца, в то время как глаза были отвратительного розового цвета. Если бы ему приставить рога, то перед ней был бы сам дьявол во плоти.
Немец распрямился, одернул мундир и стал подниматься по лестнице. Элен облегченно вздохнула: его уродство испугало ее даже больше, чем жестокость. Два солдата в сером встали рядом с мамой и каждый раз, когда она пыталась подняться, носками сапог возвращали ее на место.
Послышался громкий топот, все вернулись в столовую. По всей вероятности, они нашли то, что искали. Это был громоздкий металлический ящик со множеством проводов и лампочек.
Бош-альбинос кивнул солдатам, охранявшим маму.
– Покажите ей, как мы наказываем лжецов и предателей, – приказал он. – А когда закончите, везите в штаб.
Заложив одну затянутую перчаткой руку за спину, он покинул комнату.
Солдаты прищелкнули каблуками и затем посмотрели на женщину. Мать молчала, но в глазах ее застыл испуг. Ее поставили на ноги, и она закачалась из стороны в сторону. Элен видела, как один из бошей в черном подошел к ней и, сжав кулак, изо всех сил ударил ее в живот.
– Предательница! – выкрикнул он.
Мать зашаталась.
– Мой ребенок! – закричала она. – Я теряю ребенка!
Слезы градом катились по ее щекам.
Кулак снова врезался ей в живот. Мама закричала еще отчаяннее.
Элен, пылая убийственной ненавистью, внезапно заметила какое-то движение возле кухонной двери. С проворством огромной кошки к солдатам кралась Мишель. Ее большая красная рука осторожно зашевелилась, и перед глазами Элен что-то блеснуло. Кухонный нож! Самый длинный и острый в доме!
С криком бросившись на одного из бошей, Мишель ударила его ножом в спину. Тот вскрикнул и упал на колени. Из открытого рта потекла кровь, а глаза удивленно расширились. Постепенно они сделались стеклянными, он упал вниз лицом, и Элен увидела нож, торчавший у него в спине.
Солдаты ошалело уставились на Мишель, и вот один из них поднял ружье. Мишель инстинктивно вскинула руки, словно пытаясь защититься, но грянул выстрел, и женщину отбросило к стене, затем она стала медленно оседать, словно тряпичная кукла. На животе ее растеклось большое кровавое пятно. Затухающий взгляд, казалось, уперся прямо в Элен сквозь отверстие в двери лифта.
Подхватив маму под руки, нацисты потащили ее к двери. Лицо ее заливала кровь. Элен заметила, что и серые шерстяные чулки ее тоже в крови. Дважды она падала на колени, но ее продолжали тащить дальше.
– Да здравствует Франция! – закричала мама, собрав остатки сил. – Да здравствует Республика!
Эти звонкие слова эхом отдавались на улице и звучали, словно запрещенная песня. Их ясно слышали даже спрятавшиеся в лифте дети. Затем наступила зловещая тишина, после чего взревели моторы и сопровождаемые мотоциклистами грузовики уехали.
И все же в комнате оставили двух бошей – приглядывать за домом и ждать дальнейших распоряжений.
Солдаты сняли каски и поставили ружья у кухонной двери, где лежала Мишель.
Один из них чиркнул спичкой и закурил сигарету. Второй, прохаживаясь по комнате, наткнулся на стул, и тот упал.
И как раз в это время заплакала Мари.
Солдат тотчас замер, затем осторожно подошел к лифту, заслонив от Элен своим телом всю комнату.
Глава 2
Дверцы с шумом разъехались, и детей ослепил яркий свет.
– Посмотри-ка, кого я здесь нашел! – закричал солдат.
Повернувшись к партнеру, он жестом пригласил его к лифту.
Дети тотчас сгрудились вокруг Катрин, как испуганные щенята. Она дрожащими руками прижимала Мари к груди, а та кричала все сильнее.
В мерцающем свете спички Элен отчетливо различала губы солдат, растянутые в плотоядной улыбке. Игнорируя ее, Эдмонда и Мари, боши жадно вглядывались в лицо Катрин. Она, самая старшая из них, внезапно превратилась в маленькую испуганную девочку: в ее широко раскрытых карих глазах застыл страх.
– Ты, – сказал один из нацистов на плохом французском, – ну-ка выбирайся!
Катрин вся сжалась от страха, а дети прижались к ней еще теснее.
– Ты, – ледяным тоном повторил солдат. – Мне что, вытаскивать тебя оттуда?
Катрин неуверенно передала Мари Элен. И, не говоря ни слова, вышла из лифта. Ноги не держали ее, и она упала на колени.
– Ба-а-а! – воскликнул бош, глядя на нее восхищенным взглядом и прищелкивая языком.
Второй солдат бросил недокуренную сигарету на ковер и небрежно раздавил ее каблуком. Его взгляд остановился на товарище.
– Я первый, – пролаял он и для большей убедительности ткнул себя пальцем в грудь.
Второй солдат что есть силы затряс головой:
– А кто ее вытащил оттуда?!
Спор бошей перешел в ссору. И тогда один из них порылся в кармане и вытащил оттуда мелочь. Монета, сверкнув, перевернулась в воздухе. Изловчившись, он поймал ее и зажал в кулаке.
Боши склонились над раскрытой ладонью. Победитель хищно усмехнулся, спрятал монету в карман и, схватив Катрин за плечи, резко поставил ее на ноги.
– Хорошенькая девчушка, – заметил он на отвратительном французском. Своей здоровенной рукой он погладил Катрин по щеке.
Та, вздрогнув, отпрянула назад.
В глазах боша промелькнуло удивление.
– Да она девственница! – обернулся он к товарищу. – Право дело, ничего лучше нет на свете, чем девственницы!
Элен посмотрела на Эдмонда.
– Что они собираются делать?
– Не бойся, – прошептал он, вдруг разом повзрослев.
– Молчать! – раздался окрик.
Элен подпрыгнула и схватила брата за руку. Тот ответил ободряющим пожатием.
В глубине комнаты бош тем временем склонился над Катрин, вплотную приблизив к ней лицо.
– Не каждый день попадаются девственницы, а? – хмыкнул он.
И вдруг, громко вскрикнув, отбросил Катрин. Ударившись о край обеденного стола, она упала на пол.
Бош выругался и дотронулся до окровавленной нижней губы.
Второй солдат истерично засмеялся.
Укушенный злобно посмотрел на товарища и как зверь набросился на девушку.
– Нет! – закричала Катрин. – Ради Бога, нет!
Бош усмехнулся и облизал губы. Катрин прислонилась к столу, выставив руки вперед. Элен услышала звук разрываемой ткани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68