Его злобное рычание заглушал ветер, оно звучало весьма отдаленно, почти тихо, и все же Хамелеон содрогнулся. Датский дог вцепился зубами в толстый нарукавник и начал терзать его. Эдвард катался по земле, пытаясь отбиться, но от Руфуса не было спасения. Сильное животное, он мог в мгновение ока разорвать человека на части.
Хамелеон с восхищением покачал головой. Да, не поздоровится тому, кто станет объектом нападения этой собаки. Даже бывший борец едва справился, а что же будет с женщиной? С женщиной он разделается за одну минуту, а то и меньше.
Робак снова поднес свисток к губам. Руфус моментально замер, потом посмотрел на хозяина и, виляя хвостом, поспешил обратно. Пасть его была широко открыта, на землю стекала слюна. Хамелеон увидел, как сверкнули белые клыки.
– Сидеть! – скомандовал Робак. Собака села, и он потрепал ее по холке. – Руфус хороший мальчик, – ласково сказал он. – Хороший.
Хамелеон невольно взглянул на площадку. Эдвард еле поднялся с земли.
– Удовлетворены, мистер Самуэль? – спросил Робак. Хамелеон подавил улыбку. Удовлетворен ли он? Да эта собака – само совершенство! Ходячая бомба с часовым механизмом. Она разорвет Элен Жано на куски.
– Потрясающее животное, мистер Робак. Я покупаю Руфуса. Это как раз то, что нужно.
ПРОШЛОЕ V
ШАНТАЖ
Глава 1
Париж, 1958 год
Любовь Черина, главный редактор «Ле Мод», нетерпеливо постучала в дверь Элен и, быстро шагнув в кабинет, с треском ее захлопнула. Элен улыбнулась.
– Хочешь поговорить, Люба? – спросила она. Лицо Чериной с потекшей тушью, с нарумяненными, словно яблоко, щеками и самым решительным из всех подбородком, сейчас возмущенно вскинутым вверх, было зловещим, а это означало, что Люба в воинственном настроении. Она мгновенно сдернула со своего королевского носа очки в кричаще-розовой оправе, выхватила из-под мышки макеты журналов и бросила их на стол.
– Да! – драматически воскликнула Черина. Дрожащим пальцем с красным маникюром она указала на макеты. – Эти… все эти глупости! – продолжала она, и ее щеки от негодования стали багровыми. – Неужели ты всерьез вознамерилась их напечатать?
Улыбаясь, Элен быстро просмотрела макеты. Они были подготовлены на июнь-июль, для журналов с летней коллекцией одежды. Фотографии были однозначными: модели с пустым взглядом застыли в драматических позах. Жак расставил их вокруг фонтана Нептуна в Версале, заставив задрать юбки выше колен.
– Да, – ответила Элен. – Я нахожу их хорошими. Люба задышала, словно проснувшийся вулкан.
– Неужели не видишь?! – возмутилась она. Элен недоуменно посмотрела на нее.
– Да ведь они такие… такие заурядные! – Люба произнесла последнее слово с таким отвращением, будто на язык ей капнули яду.
Все в этой женщине выходило за рамки общепринятого: голос, жесты, внешний вид. Эмигрантка из Белоруссии, с голосом, звучавшим как экзотическая смесь двух составляющих – неправильного произношения и иностранного диалекта, – Черина обладала лицом и фигурой своего рода уникальными. От природы она была высокой тонкокостной женщиной с длинной шеей, но быть такой, как прочие высокие, худые и длинношеие женщины, ее не устраивало, и она работала над своей внешностью. Она выкрасила свои волосы в иссиня-черный цвет, и они блестели, как начищенный ботинок; она накладывала на ресницы неимоверное количество туши, подводила веки толстыми линиями и выделяла их тенями, румянила щеки сверх всякой меры. Но самое главное, она умела всегда быть живой, и именно эта ее живость превращала гадкого утенка в лебедя. Она понимала, что ей никогда не стать лебедем прекрасным, и выбрала для себя второй путь – лебедя необычного. Она сверкала, как десять слоев лака, носила исключительно вызывающие наряды – японские кимоно, персидские платья, прусские сапоги с позолоченными галунами, платья алых цветов с пурпурными мехами – и без труда привлекла бы к себе внимание целой аудитории, если бы таковая нашлась. Она посещала театры, костюмированные балы, не пропускала ни одной презентации. Люди могли смеяться над ней, но ее стиль был настолько продуман и в высшей степени оригинален, причем, несмотря на маскарадный эффект, выработан, без всякого сомнения, с большим вкусом, что, куда бы она ни пришла, все воспринимали его как новое веяние моды. Одно слово Любы могло провалить коллекцию любого дизайнера.
Жизнь предопределила ей быть главным редактором, но, к сожалению, мир лишался при этом великого кутюрье, а может, и театрального художника по костюмам. Тем не менее, она уже давно стала легендой. В отрасли ее почтительно называли Царицей. В течение многих лет она была главным редактором журналов «Мари Клер Эль» и «Л'Офисьель». Она создавала новые направления в моде с таким же непревзойденным чутьем, с каким лепила себя.
Немногим более года назад Любовь Черина была уволена с последнего места работы. Согласно Легенде, она тогда отдыхала на шикарной вилле в Коста-Смеральда. В тот самый момент, когда Черина купалась в бассейне, один из слуг принес ей телефон. Подплыв к бортику, она взяла трубку. Звонили из ее журнала. Там только что сменилось руководство. «Вы уволены», – услышала она и тотчас тихонько пошла ко дну. Элен считала, что ей дважды повезло: во-первых, слуга, встревоженный идущими со дна пузырями, нырнул в бассейн и вернул Царицу к жизни дыханием изо рта в рот, и, во-вторых, она стала работать в «Ле Мод».
Элен еще раз внимательно просмотрела макеты.
– Не вижу ничего плохого, – произнесла она осторожно.
Люба в отчаянии заломила руки.
– Летние платья у фонтана Нептуна? Нет, нет и еще раз нет! У глетчера! На снежной равнине! На плавучей льдине! Пусть даже в холодильнике! Вот как это должно быть. А так – слишком банально. Слишком избито.
Элен медленно кивнула и задумчиво поджала губы. Она отлично понимала Черину. Ей вечно не хватало драматизма. Фотографии были хорошими, но слишком уж обычными, почти заурядными. Любой другой журнал мог опубликовать точно такие же, и тогда «Ле Мод» никогда не стать лидирующим мировым журналом в области моды.
Однако макеты были уже готовы и даже напечатаны копии. Через два дня подписание в печать. Верстался уже августовский номер. Ведь, как правило, проходит около шести месяцев, прежде чем готовый журнал попадает в руки читателя. Элен жестом попросила Любу успокоиться. Немного поразмыслив, она нажала кнопку селектора.
Послышался искаженный помехами голос секретарши:
– Да, мадемуазель?
Элен к этому времени вернула свою девичью фамилию и настаивала именно на таком обращении. Нагнувшись к селектору, она сказала:
– Элеонора, позвони в транспортное агентство. Организуй билеты на… десять? – уточнила она, взглянув на Любу. Та царственно кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Хамелеон с восхищением покачал головой. Да, не поздоровится тому, кто станет объектом нападения этой собаки. Даже бывший борец едва справился, а что же будет с женщиной? С женщиной он разделается за одну минуту, а то и меньше.
Робак снова поднес свисток к губам. Руфус моментально замер, потом посмотрел на хозяина и, виляя хвостом, поспешил обратно. Пасть его была широко открыта, на землю стекала слюна. Хамелеон увидел, как сверкнули белые клыки.
– Сидеть! – скомандовал Робак. Собака села, и он потрепал ее по холке. – Руфус хороший мальчик, – ласково сказал он. – Хороший.
Хамелеон невольно взглянул на площадку. Эдвард еле поднялся с земли.
– Удовлетворены, мистер Самуэль? – спросил Робак. Хамелеон подавил улыбку. Удовлетворен ли он? Да эта собака – само совершенство! Ходячая бомба с часовым механизмом. Она разорвет Элен Жано на куски.
– Потрясающее животное, мистер Робак. Я покупаю Руфуса. Это как раз то, что нужно.
ПРОШЛОЕ V
ШАНТАЖ
Глава 1
Париж, 1958 год
Любовь Черина, главный редактор «Ле Мод», нетерпеливо постучала в дверь Элен и, быстро шагнув в кабинет, с треском ее захлопнула. Элен улыбнулась.
– Хочешь поговорить, Люба? – спросила она. Лицо Чериной с потекшей тушью, с нарумяненными, словно яблоко, щеками и самым решительным из всех подбородком, сейчас возмущенно вскинутым вверх, было зловещим, а это означало, что Люба в воинственном настроении. Она мгновенно сдернула со своего королевского носа очки в кричаще-розовой оправе, выхватила из-под мышки макеты журналов и бросила их на стол.
– Да! – драматически воскликнула Черина. Дрожащим пальцем с красным маникюром она указала на макеты. – Эти… все эти глупости! – продолжала она, и ее щеки от негодования стали багровыми. – Неужели ты всерьез вознамерилась их напечатать?
Улыбаясь, Элен быстро просмотрела макеты. Они были подготовлены на июнь-июль, для журналов с летней коллекцией одежды. Фотографии были однозначными: модели с пустым взглядом застыли в драматических позах. Жак расставил их вокруг фонтана Нептуна в Версале, заставив задрать юбки выше колен.
– Да, – ответила Элен. – Я нахожу их хорошими. Люба задышала, словно проснувшийся вулкан.
– Неужели не видишь?! – возмутилась она. Элен недоуменно посмотрела на нее.
– Да ведь они такие… такие заурядные! – Люба произнесла последнее слово с таким отвращением, будто на язык ей капнули яду.
Все в этой женщине выходило за рамки общепринятого: голос, жесты, внешний вид. Эмигрантка из Белоруссии, с голосом, звучавшим как экзотическая смесь двух составляющих – неправильного произношения и иностранного диалекта, – Черина обладала лицом и фигурой своего рода уникальными. От природы она была высокой тонкокостной женщиной с длинной шеей, но быть такой, как прочие высокие, худые и длинношеие женщины, ее не устраивало, и она работала над своей внешностью. Она выкрасила свои волосы в иссиня-черный цвет, и они блестели, как начищенный ботинок; она накладывала на ресницы неимоверное количество туши, подводила веки толстыми линиями и выделяла их тенями, румянила щеки сверх всякой меры. Но самое главное, она умела всегда быть живой, и именно эта ее живость превращала гадкого утенка в лебедя. Она понимала, что ей никогда не стать лебедем прекрасным, и выбрала для себя второй путь – лебедя необычного. Она сверкала, как десять слоев лака, носила исключительно вызывающие наряды – японские кимоно, персидские платья, прусские сапоги с позолоченными галунами, платья алых цветов с пурпурными мехами – и без труда привлекла бы к себе внимание целой аудитории, если бы таковая нашлась. Она посещала театры, костюмированные балы, не пропускала ни одной презентации. Люди могли смеяться над ней, но ее стиль был настолько продуман и в высшей степени оригинален, причем, несмотря на маскарадный эффект, выработан, без всякого сомнения, с большим вкусом, что, куда бы она ни пришла, все воспринимали его как новое веяние моды. Одно слово Любы могло провалить коллекцию любого дизайнера.
Жизнь предопределила ей быть главным редактором, но, к сожалению, мир лишался при этом великого кутюрье, а может, и театрального художника по костюмам. Тем не менее, она уже давно стала легендой. В отрасли ее почтительно называли Царицей. В течение многих лет она была главным редактором журналов «Мари Клер Эль» и «Л'Офисьель». Она создавала новые направления в моде с таким же непревзойденным чутьем, с каким лепила себя.
Немногим более года назад Любовь Черина была уволена с последнего места работы. Согласно Легенде, она тогда отдыхала на шикарной вилле в Коста-Смеральда. В тот самый момент, когда Черина купалась в бассейне, один из слуг принес ей телефон. Подплыв к бортику, она взяла трубку. Звонили из ее журнала. Там только что сменилось руководство. «Вы уволены», – услышала она и тотчас тихонько пошла ко дну. Элен считала, что ей дважды повезло: во-первых, слуга, встревоженный идущими со дна пузырями, нырнул в бассейн и вернул Царицу к жизни дыханием изо рта в рот, и, во-вторых, она стала работать в «Ле Мод».
Элен еще раз внимательно просмотрела макеты.
– Не вижу ничего плохого, – произнесла она осторожно.
Люба в отчаянии заломила руки.
– Летние платья у фонтана Нептуна? Нет, нет и еще раз нет! У глетчера! На снежной равнине! На плавучей льдине! Пусть даже в холодильнике! Вот как это должно быть. А так – слишком банально. Слишком избито.
Элен медленно кивнула и задумчиво поджала губы. Она отлично понимала Черину. Ей вечно не хватало драматизма. Фотографии были хорошими, но слишком уж обычными, почти заурядными. Любой другой журнал мог опубликовать точно такие же, и тогда «Ле Мод» никогда не стать лидирующим мировым журналом в области моды.
Однако макеты были уже готовы и даже напечатаны копии. Через два дня подписание в печать. Верстался уже августовский номер. Ведь, как правило, проходит около шести месяцев, прежде чем готовый журнал попадает в руки читателя. Элен жестом попросила Любу успокоиться. Немного поразмыслив, она нажала кнопку селектора.
Послышался искаженный помехами голос секретарши:
– Да, мадемуазель?
Элен к этому времени вернула свою девичью фамилию и настаивала именно на таком обращении. Нагнувшись к селектору, она сказала:
– Элеонора, позвони в транспортное агентство. Организуй билеты на… десять? – уточнила она, взглянув на Любу. Та царственно кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85