— Или же был другой мужчина… « — Вы считаете меня способной на это?
— Простите меня, но я совсем запутался, я скатываюсь вниз по наклонной плоскости… Я даже заподозрил Ручини в желании отнять вас у меня.
— И что же сообщил вам сыщик?
— Что вы прожили в полном одиночестве больше месяца в маленькой квартире возле сада Боргезе.
— Итак?
— Итак, я идиот!
— Сократ сказал: «Познай себя», — вы помните это, Джимми?
— Этот генерал был прав.
— Генерал?
— А разве не этот Сократ командовал армией «конфедератов» во время отступления?
— Не будем вдаваться в подробности, Джимми!.. Греческая история имеет очень мало общего с территорией Соединенных Штатов… Да и не в этом дело. Вы хотели найти меня: вам удалось это. Вы боялись застать меня в объятиях другого. Ваши подозрения оказались неосновательными. Что же вам еще угодно?
— Вас!
— И только?
— Диана, не будьте жестоки и не иронизируйте. Я прекрасно знаю, что не обладаю перлами ума, достойными столь утонченной женщины, как вы… Я просто славный малый, вот и все.
— Реклама!
— Ничего подобного. Я просто хочу вам сказать, что я далеко не злой человек и, если бы у вас действительно оказался любовник, закрыл бы на это глаза при условии, что мой соперник не был бы ни красивее, ни умнее меня.
— О, этой опасности вы можете не бояться, Джимми, мне было бы слишком трудно найти человека глупее вас.
— Я не совсем ясно понимаю смысл вашей фразы.
— Мужчины всегда ставят вопросы, а женщины изобретают ответы… И трудно сказать, кто из них преуспевает больше… Послушайте меня, Джимми, возвращайтесь в Реццонико снова пить ваш gin-fizz в баре «Эксцельсиор». Через шесть недель, шесть месяцев или шесть лет вы снова увидите меня, ..
— О, Диана, как я не люблю неопределенность!.. Я унаследовал эту привычку от моей матери, которая подклеивала, нумеровала и распределяла в регистр любовные записки моего отца… Когда вы полагаете вернуться в Венецию?
— Никогда!
Джимми расхохотался. Шутка показалась ему удачной. Он повторил:
— Никогда, никогда?
Леди Диана подтвердила. Джимми взял свою шляпу и перчатки и, дружески похлопывая Диану по плечу, проговорил:
— Диана, я жду вас в субботу; «Тритон» будет у пристани… Решено, в следующую субботу. Спокойной ночи!..
Он быстро поцеловал леди Диану в затылок и, насвистывая, направился к дверям. На полдороге он обернулся.
— Между прочим, если я встречусь когда-нибудь с вашим поклонником, я не скажу ему, что приезжал за вами в Неаполь… Честное слово!
Он исчез.
Леди Диана, не оглянувшись, продолжала полировать себе ногти у окна, созерцая Castello dell'Ovo. Она уже забыла про визит Джимми, как забывают о появлении в комнате пчелы, сделавшей три круга, ударившейся о стекло и улетевшей.
Леди Диана и Ручини вернулись к семи часам. Они проехали по залитому солнцем Неаполю, по тенистым садам парка Marguerite, окружающего замок Санта-Эль.
Сидя, обнявшись, у окна, они любовались Везувием, этой китайской шапочкой, украшенной страусовым пером черного и белого дыма, расплывающегося в лучах заходящего солнца. По асфальту Партенопы бродили неаполитанцы. Гавань Св. Викентия выступала своим длинным острием на фоне моря.
Были ли ослеплены их глаза красотой залива, или же созерцанием величия их любви? Украшает ли рамка страсть? Что возвеличивает людей, окружая их ореолом, — чудесная красота природы, бросающая в лицо обманчивое очарование своих персонажей, или же изучение внутреннего скрытого чувства?
Диана и Ручини любили друг друга. Их сердца трепетали при малейшем прикосновении и взгляде. Лейтмотив мелодии, цвет неба, мимолетный аромат, нежное прикосновение, слово оживляли их чувство, давали ему страдание или радость. Они страдали из-за пустяков, приобретавших для них значение, и наслаждались красотой, которую они идеализировали. Слитые в одно целое своими чувствами, нервами и телами, они переживали одновременно моральные радости и физические наслаждения.
Сознание этого совершенного единения заставляло их молчаливо любоваться Неаполитанским заливом.
Раздался звонок телефона, нарушивший очарование грез. Металлический звук заставил вздрогнуть леди Диану. Это было возвращением к действительности, холодной, жестокой и неумолимой.
Ручини подошел к телефону.
— Pronto! Да… Кто меня спрашивает?
— Дама, — ответил швейцар. — Она просит, чтобы господин граф немедленно принял ее.
— Я не принимаю неизвестных людей. Пусть назовет свое имя!
Ручини повернулся к Диане. Она заметила, что его взгляд стал жестоким и сверкающим. Воин вытеснял любовника. Диана нежно спросила:
— Вас хочет видеть женщина?
— Не называя себя… Я не люблю этих мистификаций. Надвигающиеся события заставляют меня быть осторожным и сдержанным…
— Я полагаю, что ее визит не имеет ни малейшего отношения к событиям, на которые вы намекаете… Без сомнения, она явилась по сердечному делу…
Ручини нетерпеливо пожал плечами. Постучали. Мальчик в белом передал ему письмо. Ручини коротко приказал:
— Пригласите эту даму!
И, повернувшись к леди Диане, добавил:
— Дорогая, оставьте меня с ней одного. Позже я расскажу вам, кто она..
После нескольких секунд колебания леди Диана неохотно поднялась. Тогда Ручини схватил ее в объятия, прижал к груди и впился в ее губы.
— Уже? — прошептал он. — Вы уже не верите мне?
Но леди Диана высвободилась, улыбаясь, и ответила:
— Нет, я никогда не усомнюсь в тебе!
Диана ушла.
Дверь открылась.
Графиня Николетта Ручини вошла, протягивая руки брату. Тот молча обнял ее.
У Николетты Ручини в двадцать один год были грация подростка и печальная серьезность женщины, рано узнавшей жизнь. Тонкая, маленькая, с черными волосами и классическим профилем, она представляла собой идеализированный женственный тип красоты своих предков.
Вырвавшись из объятий брата, она нежно упрекнула его.
— Чтобы проникнуть к тебе, нужно непременно показать визитную карточку?
— Нет, сестренка!..
— Ты живешь здесь не один?.. Ах, я должна была догадаться… Леди Диана Уайнхем? И, искренне опечаленная, она добавила:
— О, Анджело!.. Англичанка?
— Замолчи, крошка!.. Та, о которой ты говоришь, лучшая из женщин, искренняя и прямая!
Николетта недоверчиво повторяла:
— Англичанка!..
— Ты сейчас увидишь ее и убедишься, прав ли я, доверяя ей. Но рассказывай скорее причину твоего визита. Что случилось, сестренка?
— Я привезла тебе, Анджело, письмо, переданное патером де Сала.
Ручини вскрыл конверт и прочел:
«Дорогой Анджело, вчера мы получили очень важные известия; я предпочитаю доверить их вашей сестре, чем правительственной почте Итак, сообщаю вам, что истребитель „Арроу“ захватил груз судна „Королева Елена“ у берегов Киренаики. Вы понимаете, что это значит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44