Я, по правде сказать, и не помню, чьи это веши.
Итан улыбнулся (красивая улыбка, отметила она), чувствуя себя совершенно свободно и естественно, в то время как Кэт была напряжена.
— На кухне была пачка стирального порошка, — продолжал он, — и я затеял постирушку. После этого само собой захотелось помыться.
Она испытывала какое-то непонятное беспокойство. Хотя и вынуждена была признать, что в его поведении не было ничего неприличного. Все было просто и естественно. Пыль в глаза? Она не знала, что и подумать.
Покончив с носками, Итан с удовольствием расправил спину, откинул влажные волосы назад и, встретившись взглядом с Кэт, слегка улыбнулся ей.
— Давно я мечтал о хорошем душе, — сказал он. — В тюрьме вода была или холодной как лед, или горячей как огонь. К сожалению, мой первый душ на свободе тоже оказался ледяным.
— Мне очень жаль… что наши удобства… — пробормотала она, с трудом подыскивая слова.
— Да я вовсе «не жалуюсь, — погладил он свой выбритый подбородок. — Напротив — я как будто заново родился.
То, как он посмотрел на нее, говорило, что мысли его приняли какое-то новое направление. Кэт внутренне напряглась.
— Послушайте, — сказал он голосом на октаву ниже прежнего. — Я еще раз хочу поблагодарить вас за то, что привели сюда Дэниела. Для меня это очень много значит.
— Я это заметила.
Наступила долгая пауза. Тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в очаге. Кэт чувствовала, что он что-то обдумывает, что-то у него было на уме, но, сколько она ни силилась, не могла угадать. Нечто неспокойное, даже пугающее. Итан посмотрел в сторону стула, у которого стояла корзина с едой.
— Вы принесли суп, говорите?
— А-а… Да. Я вас тут отвлекаю разговорами, а вы, наверное, хотите есть, — живо проговорила она, радуясь возможности прервать это тягостное молчание. — Я, пожалуй, пойду.
Она поднялась со стула, и Итан встал. Он не сделал ни малейшего движения в ее сторону, но ее подмывало отскочить.
— Зачем вы уходите? — спросил он. — Присоединяйтесь, и вместе перекусим.
— Нет, нет. Я сыта.
— Тогда, может быть, просто посидите со мной? Они стояли достаточно близко, так близко, что она чувствовала залах его тела — запах свежего, только что вымытого тела и влажных волос. Уголки его губ чуть изогнулись. Неужели он заметил, что она… не то что боится, а опасается его? Наверное, это его развеселило.
— Ну, хорошо — давайте я с вами посижу. Кэт, не оборачиваясь, села. Итан поставил корзину на колени, открыл крышку, заглянул внутрь.» Наконец-то появился новый объект внимания, теперь не надо таращить глаза друг на друга «, — подумала Кэт.
— Силия готовит очень вкусные супы, — сказала она вслух. — Сегодня суп из капусты и моркови, очень вкусный. Я уже пробовала.
— Здорово. Я бы сейчас быка съел, — сказал Итан, бросив на нее хитрый взгляд и едва заметно подмигнув. — То, что любой индеец из прерий может съесть лошадь за один присест, — это не совсем так. Он может съесть лошадь только в том случае, если сильно проголодается'.
Кэт кивнула, чтобы показать, что принимает его шутку, и чуть заметно улыбнулась. Она не могла понять причину его такого приподнятого настроения. Может быть, после встречи с сыном? Или он пытается очаровать ее, усыпить ее бдительность?
Итан открыл термос.
— Ммм… — промычал он. — Какой запах! Не хочу даже сравнивать с тюремной едой, чтобы не портить впечатления.
Он отлил супа в глубокую Тарелку. Порывшись в корзинке, нашел ложку, попробовал. Кэт было забавно наблюдать за ним.
— Да, действительно очень вкусно! — И опять, быстро взглянув в ее сторону, заговорщически подмигнул.
Кэт не знала, как реагировать. К общению с таким Итаном Миллзом она была не готова. Широко распахнутый ворот его рубашки позволял видеть его тело…
Итан обыгрывает американскую поговорку» I'm so hungry, that I could eat a horse» — «Я так проголодался, что съел бы лошадь».
Опасные мысли, опасные мысли! Надо переключиться. Самое лучшее — это, пожалуй, беседа. Нельзя молчать, надо что-то говорить.
— Я заметила, у вас речь хорошо развита, — начала она. — Какое образование вы получили, если не секрет?
— Я закончил факультет общественных наук университета Северного Колорадо, в Грили, — сказал он, спокойно продолжая есть. — В свое время я поставил перед собой, цель стать первым президентом смешанного, англо-индейского происхождения. Да! Стать президентом Соединенных Штатов. Или учителем в школе резервации, как мой отец. И та, и другая цель казались мне одинаково значительными. Однако в действительности получилось так, что сейчас я — бывший заключенный.
— Силия говорит, что вы были осуждены несправедливо.
— Силия права.
— Вы не обидитесь, если я спрошу вас, что тогда произошло?
Итан помолчал, раздумывая. Было видно, что вопрос этот застал его врасплох.
— Нет, не обижусь. Удивительно, но до сих пор этот вопрос мне задавал всего один человек. Сестра. Как бы… истина никого не интересует.
— Меня, например, интересует.
— Я хотел стать «добрым самаритянином». Все началось, когда горячие головы из племени взбунтовались. Люди шерифа загнали их в правительственный учебный центр, который находится как раз у самой резервации. У ребят было при себе оружие, и прошел слушок, что намечается перестрелка. Я в то время проводил консультации в этом центре и пришел туда на следующее утро, как раз во время противостояния. Я сказал Майку Колдуэллу, что могу сходить и поговорить с ребятами, но он ответил в таком духе, что «индосов» там и без меня хватает и что еще один «индос» ему там не нужен. Короче говоря, я пошел туда без его разрешения, потому что хорошо понимал, что единственный способ предотвратить кровопролитие — это уговорить ребят мирно разойтись. Я битый час убеждал их не нарываться на пули — законам белых они уже не доверяли ни на грош — и убедил. Тогда я как мог громко крикнул в сторону белых, что мы сдаемся. Но в тот момент, когда мы начали выходить из двери, кто-то со стороны шерифа открыл огонь. Они потом утверждали, что мы выстрелили первыми, но на самом деле все оружие ребят было внутри и с нашей стороны не прозвучало ни одного выстрела за все время осады.
— Если это правда, — сказала Кэт, — как же они могут обвинять вас в убийстве полицейского?
— Тот, кого подстрелили, находился по другую сторону здания, и экспертиза — да, подтвердила, что он погиб от пули, выпущенной из полицейского ствола. Но по закону подсудимый ответственен за всех убитых во время совершения преступления, даже если смерть наступила от пули, выпущенной своими, при условии, что полицейские применяли оружие правомерно. Поэтому все и уперлось в вопрос, кто первым открыл огонь — мы или люди шерифа.
— Вы ведь сказали, что ваше оружие находилось внутри и что вы не стреляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Итан улыбнулся (красивая улыбка, отметила она), чувствуя себя совершенно свободно и естественно, в то время как Кэт была напряжена.
— На кухне была пачка стирального порошка, — продолжал он, — и я затеял постирушку. После этого само собой захотелось помыться.
Она испытывала какое-то непонятное беспокойство. Хотя и вынуждена была признать, что в его поведении не было ничего неприличного. Все было просто и естественно. Пыль в глаза? Она не знала, что и подумать.
Покончив с носками, Итан с удовольствием расправил спину, откинул влажные волосы назад и, встретившись взглядом с Кэт, слегка улыбнулся ей.
— Давно я мечтал о хорошем душе, — сказал он. — В тюрьме вода была или холодной как лед, или горячей как огонь. К сожалению, мой первый душ на свободе тоже оказался ледяным.
— Мне очень жаль… что наши удобства… — пробормотала она, с трудом подыскивая слова.
— Да я вовсе «не жалуюсь, — погладил он свой выбритый подбородок. — Напротив — я как будто заново родился.
То, как он посмотрел на нее, говорило, что мысли его приняли какое-то новое направление. Кэт внутренне напряглась.
— Послушайте, — сказал он голосом на октаву ниже прежнего. — Я еще раз хочу поблагодарить вас за то, что привели сюда Дэниела. Для меня это очень много значит.
— Я это заметила.
Наступила долгая пауза. Тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в очаге. Кэт чувствовала, что он что-то обдумывает, что-то у него было на уме, но, сколько она ни силилась, не могла угадать. Нечто неспокойное, даже пугающее. Итан посмотрел в сторону стула, у которого стояла корзина с едой.
— Вы принесли суп, говорите?
— А-а… Да. Я вас тут отвлекаю разговорами, а вы, наверное, хотите есть, — живо проговорила она, радуясь возможности прервать это тягостное молчание. — Я, пожалуй, пойду.
Она поднялась со стула, и Итан встал. Он не сделал ни малейшего движения в ее сторону, но ее подмывало отскочить.
— Зачем вы уходите? — спросил он. — Присоединяйтесь, и вместе перекусим.
— Нет, нет. Я сыта.
— Тогда, может быть, просто посидите со мной? Они стояли достаточно близко, так близко, что она чувствовала залах его тела — запах свежего, только что вымытого тела и влажных волос. Уголки его губ чуть изогнулись. Неужели он заметил, что она… не то что боится, а опасается его? Наверное, это его развеселило.
— Ну, хорошо — давайте я с вами посижу. Кэт, не оборачиваясь, села. Итан поставил корзину на колени, открыл крышку, заглянул внутрь.» Наконец-то появился новый объект внимания, теперь не надо таращить глаза друг на друга «, — подумала Кэт.
— Силия готовит очень вкусные супы, — сказала она вслух. — Сегодня суп из капусты и моркови, очень вкусный. Я уже пробовала.
— Здорово. Я бы сейчас быка съел, — сказал Итан, бросив на нее хитрый взгляд и едва заметно подмигнув. — То, что любой индеец из прерий может съесть лошадь за один присест, — это не совсем так. Он может съесть лошадь только в том случае, если сильно проголодается'.
Кэт кивнула, чтобы показать, что принимает его шутку, и чуть заметно улыбнулась. Она не могла понять причину его такого приподнятого настроения. Может быть, после встречи с сыном? Или он пытается очаровать ее, усыпить ее бдительность?
Итан открыл термос.
— Ммм… — промычал он. — Какой запах! Не хочу даже сравнивать с тюремной едой, чтобы не портить впечатления.
Он отлил супа в глубокую Тарелку. Порывшись в корзинке, нашел ложку, попробовал. Кэт было забавно наблюдать за ним.
— Да, действительно очень вкусно! — И опять, быстро взглянув в ее сторону, заговорщически подмигнул.
Кэт не знала, как реагировать. К общению с таким Итаном Миллзом она была не готова. Широко распахнутый ворот его рубашки позволял видеть его тело…
Итан обыгрывает американскую поговорку» I'm so hungry, that I could eat a horse» — «Я так проголодался, что съел бы лошадь».
Опасные мысли, опасные мысли! Надо переключиться. Самое лучшее — это, пожалуй, беседа. Нельзя молчать, надо что-то говорить.
— Я заметила, у вас речь хорошо развита, — начала она. — Какое образование вы получили, если не секрет?
— Я закончил факультет общественных наук университета Северного Колорадо, в Грили, — сказал он, спокойно продолжая есть. — В свое время я поставил перед собой, цель стать первым президентом смешанного, англо-индейского происхождения. Да! Стать президентом Соединенных Штатов. Или учителем в школе резервации, как мой отец. И та, и другая цель казались мне одинаково значительными. Однако в действительности получилось так, что сейчас я — бывший заключенный.
— Силия говорит, что вы были осуждены несправедливо.
— Силия права.
— Вы не обидитесь, если я спрошу вас, что тогда произошло?
Итан помолчал, раздумывая. Было видно, что вопрос этот застал его врасплох.
— Нет, не обижусь. Удивительно, но до сих пор этот вопрос мне задавал всего один человек. Сестра. Как бы… истина никого не интересует.
— Меня, например, интересует.
— Я хотел стать «добрым самаритянином». Все началось, когда горячие головы из племени взбунтовались. Люди шерифа загнали их в правительственный учебный центр, который находится как раз у самой резервации. У ребят было при себе оружие, и прошел слушок, что намечается перестрелка. Я в то время проводил консультации в этом центре и пришел туда на следующее утро, как раз во время противостояния. Я сказал Майку Колдуэллу, что могу сходить и поговорить с ребятами, но он ответил в таком духе, что «индосов» там и без меня хватает и что еще один «индос» ему там не нужен. Короче говоря, я пошел туда без его разрешения, потому что хорошо понимал, что единственный способ предотвратить кровопролитие — это уговорить ребят мирно разойтись. Я битый час убеждал их не нарываться на пули — законам белых они уже не доверяли ни на грош — и убедил. Тогда я как мог громко крикнул в сторону белых, что мы сдаемся. Но в тот момент, когда мы начали выходить из двери, кто-то со стороны шерифа открыл огонь. Они потом утверждали, что мы выстрелили первыми, но на самом деле все оружие ребят было внутри и с нашей стороны не прозвучало ни одного выстрела за все время осады.
— Если это правда, — сказала Кэт, — как же они могут обвинять вас в убийстве полицейского?
— Тот, кого подстрелили, находился по другую сторону здания, и экспертиза — да, подтвердила, что он погиб от пули, выпущенной из полицейского ствола. Но по закону подсудимый ответственен за всех убитых во время совершения преступления, даже если смерть наступила от пули, выпущенной своими, при условии, что полицейские применяли оружие правомерно. Поэтому все и уперлось в вопрос, кто первым открыл огонь — мы или люди шерифа.
— Вы ведь сказали, что ваше оружие находилось внутри и что вы не стреляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42