Когда он ушел, мама продолжила свой рассказ:
– Отец не знал, что делать с Шеннон. Он любил дочь, но совершенно не понимал ее. В наше с отцом время люди были счастливы, если появлялась возможность поступить в колледж, а Шеннон не воспользовалась такой возможностью. Только и ждала, как бы побыстрее закончить школу и отправиться путешествовать.
– Наверное, тебе очень не нравилось, когда и я вела себя так же, – вставила Эрин и поморщилась при мысли о том, что испытывала мать, когда на восемнадцатилетие вместо подарка она попросила денег на путешествие.
– Это другое дело, – ласково объяснила мама. – У Шеннон была цель уехать и не возвращаться, а ты просто хотела развлечься.
– Да, но все обернулось иначе, – вздохнула Эрин.
– Ладно, не будем об этом, – оборвала их Керри, – а то я тоже пойду за дровами.
Все рассмеялись.
– А потом, – мама сделала глоток уже остывшего чая, – она как-то пришла вечером домой и сообщила нам, что беременна. Эта новость не повергла нас в смертельный ужас, наоборот, мы сказали, что поможем ей. Мы любили ее… как же еще мы могли поступить? Отец предложил пристроить к дому еще одну комнату… мы тогда жили в Рейхени, и дом у нас был очень маленький, честно говоря, слишком маленький для четверых взрослых и ребенка. Но Шеннон это не устраивало, она сказала, что намерена уехать, а ребенок будет только связывать ее по рукам и ногам, поэтому она отдаст его в приют.
У Эрин защемило сердце. Больно было слышать, что она была нежеланным ребенком и родная мать собиралась отдать ее в приют.
– Я понимаю, дорогая, тебе тяжело это слышать, – сказала мама, обращаясь к Эрин, – но я решила рассказать тебе все, как было. Это мой долг по отношению к тебе. Раньше я думала, что сумею защитить тебя, скрыв правду, и вот что из этого вышло. Так что теперь тебе придется ее выслушать.
– А я и хочу услышать правду. – Да, это было так, но только Эрин не представляла себе, какой тяжелой окажется эта правда.
– Ты уверена? – спросила мама.
Эрин кивнула и посмотрела на Керри, которая сидела с видом человека, давно знающего все перипетии этой истории.
– Мы с отцом не могли допустить, чтобы Шеннон отдала тебя в приют, поэтому сказали ей, что сами воспитаем ребенка. Знаешь, дорогая, такое часто бывает. Многих детей воспитывают дедушки и бабушки, и эти дети считают своих дядей и тетей братьями и сестрами. Мы желали тебе только добра.
– Я понимаю, – кивнула Эрин. – Вы все сделали правильно, просто я испытала шок, когда узнала об этом.
Взгляд матери затуманился.
– Я должна была раньше все тебе рассказать. Бог свидетель, я хотела сделать это, но ты становилась старше, а мы с отцом по-прежнему не знали, как начать с тобой такой разговор. А когда тебе понадобился паспорт…
Эрин испугалась, что мама расплачется, ей не хотелось этого. Она протянула руку и успокаивающе погладила мать по голове.
– Продолжай, мама. Расскажи мне о Шеннон, какой она была? – Эрин не решилась задать вопрос о своем отце, это могло еще больше расстроить маму.
– Помню, как Шеннон с подругой ходили в церковь на первое причастие. Соседи дарили девочкам деньги, и они на все эти деньги накупили сладостей. Я тогда подумала, что если Шеннон все это съест, то ей станет плохо. Но Шеннон отобрала шоколадные конфеты и сказала, что отправит их беднякам в страны третьего мира, потому что дети там не видят сладостей. – При этом воспоминании лицо мамы просияло. – Да, а еще она как-то вбила себе в голову, что отец Райан непременно должен присоединиться к движению за ядерное разоружение. Шеннон решила, что, как человек религиозный, он просто обязан участвовать вместе с ней в маршах протеста. Ей тогда было пятнадцать. Она познакомилась с местным парнем, который был одним из лидеров этого движения, и убеждала нас, что кто-то ведь должен думать о судьбах мира.
– Больше всего ей нравилось участвовать в разных демонстрациях, – добавила Керри. – Когда ей наскучило бороться за ядерное разоружение, она перекинулась на другое. Помнишь, была такая группа, которая ездила в Штаты протестовать против проведения тайных военных испытаний на землях индейцев? Так вот, ее увлекла и эта идея, потому что ей хотелось поехать в Штаты. Да она бы с радостью отправилась и на Северный полюс, разве не так?
– Не надо так уж осуждать ее, – попросила мама. – У нее было доброе сердце. Девочка просто была идеалисткой.
Керри бросила на Эрин взгляд, который говорил, что она не согласна с матерью, но спорить с ней не будет.
Мама продолжала настаивать на том, что Шеннон была доброй, однако излишне доверяла людям. И они с отцом понимали, что Шеннон не готова взять на себя ответственность за ребенка.
– Представь себе, во время этих маршей протеста и пикетов она запросто могла бы доверить тебя совершенно незнакомым людям.
– Но когда она стала старше, у нее так и не появилось желания забрать меня? – спросила Эрин.
– Нет, – покачала головой мама.
Керри, не сдержавшись, вступила в разговор:
– Когда тебе было восемь лет, Шеннон связалась с парнем, у которого была трехлетняя дочь, и ей пришло в голову, что ты сможешь жить с ними и стать нянькой для этой малышки.
– Да, я помню, как она приезжала, – пробормотала Эрин.
– Ага, приехала только потому, что решила использовать тебя.
– Керри, не говори так! – возмутилась мама.
– Но это же правда. И шесть лет назад она приезжала только для того, чтобы одолжить у нас денег на свое дурацкое общежитие. И продолжает она жить поблизости потому, что не теряет надежды разжиться у нас деньгами. Надеюсь, ты не даешь ей денег?
– Нет, не даю, – заверила мама, но и Керри, и Эрин поняли, что это не так.
– Она совсем не умеет распоряжаться деньгами? – спросила Эрин.
– Да она не понимает, что деньги надо зарабатывать, – со злостью выпалила Керри.
В этот момент Питер и девочки вернулись с прогулки, и Керри ушла к ним. Эрин и мама остались на кухне одни.
– Керри не может простить Шеннон того, что она сделала с тобой и со мной, – пояснила мама. – Но я не хочу, чтобы ты неверно думала о Шеннон. Не такая уж она плохая. Просто в ней неистребим бунтарский дух, она не желает ничем ограничивать свою свободу. Конечно, мне хотелось, чтобы жизнь у нее сложилась, как у дочерей моих подруг: счастливый брак, дом, дети. Но у нее все получилось иначе. Однако это был ее выбор, и не будем ее осуждать за это. Возможно, во всем виновата я. Может, мне следовало настоять, чтобы она воспитывала тебя, и, кто знает, вдруг это изменило бы ее.
– Если она этого не хотела, то ты не смогла бы заставить ее.
– Да, наверное. И потом, мы все очень любили тебя, поэтому нам было в радость воспитывать тебя.
На лице Эрин появилась улыбка. Вот в этом все дело. Если родная мать не желала ее появления, то бабушка и дедушка были очень рады ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
– Отец не знал, что делать с Шеннон. Он любил дочь, но совершенно не понимал ее. В наше с отцом время люди были счастливы, если появлялась возможность поступить в колледж, а Шеннон не воспользовалась такой возможностью. Только и ждала, как бы побыстрее закончить школу и отправиться путешествовать.
– Наверное, тебе очень не нравилось, когда и я вела себя так же, – вставила Эрин и поморщилась при мысли о том, что испытывала мать, когда на восемнадцатилетие вместо подарка она попросила денег на путешествие.
– Это другое дело, – ласково объяснила мама. – У Шеннон была цель уехать и не возвращаться, а ты просто хотела развлечься.
– Да, но все обернулось иначе, – вздохнула Эрин.
– Ладно, не будем об этом, – оборвала их Керри, – а то я тоже пойду за дровами.
Все рассмеялись.
– А потом, – мама сделала глоток уже остывшего чая, – она как-то пришла вечером домой и сообщила нам, что беременна. Эта новость не повергла нас в смертельный ужас, наоборот, мы сказали, что поможем ей. Мы любили ее… как же еще мы могли поступить? Отец предложил пристроить к дому еще одну комнату… мы тогда жили в Рейхени, и дом у нас был очень маленький, честно говоря, слишком маленький для четверых взрослых и ребенка. Но Шеннон это не устраивало, она сказала, что намерена уехать, а ребенок будет только связывать ее по рукам и ногам, поэтому она отдаст его в приют.
У Эрин защемило сердце. Больно было слышать, что она была нежеланным ребенком и родная мать собиралась отдать ее в приют.
– Я понимаю, дорогая, тебе тяжело это слышать, – сказала мама, обращаясь к Эрин, – но я решила рассказать тебе все, как было. Это мой долг по отношению к тебе. Раньше я думала, что сумею защитить тебя, скрыв правду, и вот что из этого вышло. Так что теперь тебе придется ее выслушать.
– А я и хочу услышать правду. – Да, это было так, но только Эрин не представляла себе, какой тяжелой окажется эта правда.
– Ты уверена? – спросила мама.
Эрин кивнула и посмотрела на Керри, которая сидела с видом человека, давно знающего все перипетии этой истории.
– Мы с отцом не могли допустить, чтобы Шеннон отдала тебя в приют, поэтому сказали ей, что сами воспитаем ребенка. Знаешь, дорогая, такое часто бывает. Многих детей воспитывают дедушки и бабушки, и эти дети считают своих дядей и тетей братьями и сестрами. Мы желали тебе только добра.
– Я понимаю, – кивнула Эрин. – Вы все сделали правильно, просто я испытала шок, когда узнала об этом.
Взгляд матери затуманился.
– Я должна была раньше все тебе рассказать. Бог свидетель, я хотела сделать это, но ты становилась старше, а мы с отцом по-прежнему не знали, как начать с тобой такой разговор. А когда тебе понадобился паспорт…
Эрин испугалась, что мама расплачется, ей не хотелось этого. Она протянула руку и успокаивающе погладила мать по голове.
– Продолжай, мама. Расскажи мне о Шеннон, какой она была? – Эрин не решилась задать вопрос о своем отце, это могло еще больше расстроить маму.
– Помню, как Шеннон с подругой ходили в церковь на первое причастие. Соседи дарили девочкам деньги, и они на все эти деньги накупили сладостей. Я тогда подумала, что если Шеннон все это съест, то ей станет плохо. Но Шеннон отобрала шоколадные конфеты и сказала, что отправит их беднякам в страны третьего мира, потому что дети там не видят сладостей. – При этом воспоминании лицо мамы просияло. – Да, а еще она как-то вбила себе в голову, что отец Райан непременно должен присоединиться к движению за ядерное разоружение. Шеннон решила, что, как человек религиозный, он просто обязан участвовать вместе с ней в маршах протеста. Ей тогда было пятнадцать. Она познакомилась с местным парнем, который был одним из лидеров этого движения, и убеждала нас, что кто-то ведь должен думать о судьбах мира.
– Больше всего ей нравилось участвовать в разных демонстрациях, – добавила Керри. – Когда ей наскучило бороться за ядерное разоружение, она перекинулась на другое. Помнишь, была такая группа, которая ездила в Штаты протестовать против проведения тайных военных испытаний на землях индейцев? Так вот, ее увлекла и эта идея, потому что ей хотелось поехать в Штаты. Да она бы с радостью отправилась и на Северный полюс, разве не так?
– Не надо так уж осуждать ее, – попросила мама. – У нее было доброе сердце. Девочка просто была идеалисткой.
Керри бросила на Эрин взгляд, который говорил, что она не согласна с матерью, но спорить с ней не будет.
Мама продолжала настаивать на том, что Шеннон была доброй, однако излишне доверяла людям. И они с отцом понимали, что Шеннон не готова взять на себя ответственность за ребенка.
– Представь себе, во время этих маршей протеста и пикетов она запросто могла бы доверить тебя совершенно незнакомым людям.
– Но когда она стала старше, у нее так и не появилось желания забрать меня? – спросила Эрин.
– Нет, – покачала головой мама.
Керри, не сдержавшись, вступила в разговор:
– Когда тебе было восемь лет, Шеннон связалась с парнем, у которого была трехлетняя дочь, и ей пришло в голову, что ты сможешь жить с ними и стать нянькой для этой малышки.
– Да, я помню, как она приезжала, – пробормотала Эрин.
– Ага, приехала только потому, что решила использовать тебя.
– Керри, не говори так! – возмутилась мама.
– Но это же правда. И шесть лет назад она приезжала только для того, чтобы одолжить у нас денег на свое дурацкое общежитие. И продолжает она жить поблизости потому, что не теряет надежды разжиться у нас деньгами. Надеюсь, ты не даешь ей денег?
– Нет, не даю, – заверила мама, но и Керри, и Эрин поняли, что это не так.
– Она совсем не умеет распоряжаться деньгами? – спросила Эрин.
– Да она не понимает, что деньги надо зарабатывать, – со злостью выпалила Керри.
В этот момент Питер и девочки вернулись с прогулки, и Керри ушла к ним. Эрин и мама остались на кухне одни.
– Керри не может простить Шеннон того, что она сделала с тобой и со мной, – пояснила мама. – Но я не хочу, чтобы ты неверно думала о Шеннон. Не такая уж она плохая. Просто в ней неистребим бунтарский дух, она не желает ничем ограничивать свою свободу. Конечно, мне хотелось, чтобы жизнь у нее сложилась, как у дочерей моих подруг: счастливый брак, дом, дети. Но у нее все получилось иначе. Однако это был ее выбор, и не будем ее осуждать за это. Возможно, во всем виновата я. Может, мне следовало настоять, чтобы она воспитывала тебя, и, кто знает, вдруг это изменило бы ее.
– Если она этого не хотела, то ты не смогла бы заставить ее.
– Да, наверное. И потом, мы все очень любили тебя, поэтому нам было в радость воспитывать тебя.
На лице Эрин появилась улыбка. Вот в этом все дело. Если родная мать не желала ее появления, то бабушка и дедушка были очень рады ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151