По мере того как до Лиззи доходил смысл его слов, ее все больше охватывал ужас.
– Лиззи, мы слишком рано поженились, – снова заговорил Майлс. – У нас не было времени подумать о будущем или о том, действительно ли мы подходим друг другу. Ведь если бы ты не забеременела, мы бы не поженились, не так ли?
Лиззи уставилась на мужа. Поразивший ее шок заставил вспомнить тот, другой шок – от осознания того, что она беременна. Она стояла в туалете ресторана, в котором работала, и с надеждой думала, что в результаты теста вкралась ошибка. Ведь она спала только с Майлсом, а другие девушки часто меняли партнеров, так почему же залетела именно она? Господи, что же теперь будет? Ее родители были хорошими и добрыми людьми, но они строго придерживались старых моральных правил. Их любимая дочь забеременела… не будучи замужем. Это станет для них трагедией.
Лиззи никогда не забывала того облегчения, которое она испытала, когда Майлс, с трудом сглотнув слюну, сказал, что они поженятся и он на свою зарплату муниципального служащего сможет содержать ее и ребенка.
И вот теперь Майлс снова говорил с ней так же решительно, пытаясь убедить силой своих доводов.
– Лиззи, пойми, я вовсе не жалею, что мы поженились. В то время это был единственный выход. Мы поженились и жили вместе, но оба понимали, что это не совсем то, чего нам хотелось. Разве ты никогда не мечтала о лучшей жизни?
Нет, Лиззи никогда не мечтала о лучшей жизни. Честно говоря, ее не охватил радостный трепет, когда Майлс заявил о предстоящей свадьбе и поцеловал ее, но разве не радовались от души их свадьбе родители? Вот и получается, что брак – это одно дело, а любовь и страсть – совсем другое, предназначенное для «мыльных опер», а не для реальной жизни.
– Мы еще достаточно молоды, чтобы наслаждаться жизнью, – сказал Майлс, отчаянно стараясь, чтобы жена поняла его. – И сможем возместить потерянное время.
– Как ее зовут? – требовательным тоном спросила Лиззи, у которой неожиданно прорезался голос. – Кто она такая?
– Лиззи… – Во взгляде Майлса была жалость. – Да нет у меня никого. Данмор слишком маленький городок, в нем невозможно ничего утаить. Я просто хочу уйти, пока совсем не состарился, пока не потерял уверенности в себе.
И вот эти слова оказались самыми болезненными. Значит, у него никого нет. Нет женщины, которая заставила бы Майлса уйти от жены. Значит, во всем виновата она, Лиззи, да еще то, что они слишком рано поженились.
В течение нескольких месяцев после ухода мужа Лиззи постоянно спрашивала себя: как же она, считавшая себя реалисткой, не осознала того, что было очевидно всем, – в браке должна присутствовать особая магия, которой их браку как раз и не хватало?
Она неоднократно повторяла про себя слова Майлса: «Ты этого хочешь, Лиззи? Чтобы мы сосуществовали вместе ради приличия и детей? Чтобы никогда не смогли жить полноценной жизнью, не найдя в себе мужества расстаться?»
Дебру ошеломило известие о разводе родителей, она приехала домой из медицинского колледжа, не в силах сдержать слезы и дрожь.
– Как вы могли так поступить с нами? – набросилась она на мать. – Как вы могли?
И Лиззи, которая очень бы хотела, чтобы Майлс остался, но не могла удерживать мужа против его воли, стала объяснять дочери, что супружеские пары иногда расходятся, и не лучше ли признать это, чем жить во лжи?
– Жизнь продолжается, – пояснила Лиззи со спокойствием, которого вовсе не ощущала. – Это по-прежнему твой дом, только отец больше не будет жить здесь. А его новый дом будет для тебя вторым домом. – Лиззи и сама не понимала, как ей удавалось говорить с дочерью тоном, подразумевающим, что все будет хорошо, однако у нее это получилось. Рыдания Дебры постепенно стихли, как бывало в детстве, когда кто-то обижал маленькую Дебру и только Лиззи могла успокоить ее. «Что ж, мать всегда остается матерью», – думала Лиззи, гладя дочь по голове.
Джо отреагировал совсем иначе. Ему шел двадцать второй год, он счастливо жил в Лондоне, а когда приехал на несколько дней домой и Лиззи поведала ему о случившемся, Джо на некоторое время лишился дара речи, что, вероятно, произошло с ним впервые в жизни.
– Ох, мама, – сочувственно промолвил он, когда пришел в себя, – даже когда я был моложе, я понимал, что вы с отцом живете вместе только ради меня и Дебры. Думаю, вы поступили правильно.
Лиззи пристально смотрела на сына. Он так был похож на своего отца: худощавый, непослушные вихры, которые надо было все время расчесывать, и те же ласковые карие глаза.
Лиззи никому не говорила о том, что сказал ей Джо. Но слова сына придали ей новые силы.
– Люди меняются, а жизнь продолжается, – обычно отвечала она, когда кто-то пытался выразить ей сочувствие.
– Мы с Майлсом жили хорошо, но ты же знаешь, что мы поженились слишком молодыми и в силу определенных обстоятельств, – сказала Лиззи своей сестре Гвен. – Что мы тогда могли знать о любви? И вообще, надо издать закон, запрещающий людям жениться раньше тридцати лет!
– Нам следовало разойтись еще несколько лет назад. – Эти слова Лиззи сказала доктору Морган. Она тщательно скрывала ото всех, что глубоко несчастна.
Майлс перенес расставание значительно легче. Он переехал из Данмора в город, и, похоже, у него действительно никого не было, хотя поначалу никто в это не верил.
– Должна быть другая женщина, – говорили люди, подозревая всех одиноких женщин, посещавших вместе с Майлсом Шанаханом сквош-клуб.
Но женщины из клуба, если им задавали вопросы, отвечали практически одинаково:
– Он никогда не был общительным человеком, всегда держался особняком.
Время шло, и когда стало ясно, что Майлс действительно счастлив, хотя и одинок, всякие сплетни в Данморе прекратились.
Майлс и Лиззи стали как бы символом современного мира: они нашли в себе мужество сделать свой выбор, и теперь каждый из них жил своей жизнью.
Майлс увлекся парусным спортом, стал членом экипажа большой яхты, принимавшей участие в соревнованиях. Кто бы мог подумать? Неприметный Майлс Шанахан храбро пересекает Атлантику и возвращается домой полным энергии, с загорелым и обветренным лицом, помолодевший лет на десять.
Не было необходимости рассказывать об этом Лиззи, она и так все прекрасно знала. Она, Майлс и дети по-прежнему вместе ужинали на Рождество в Данморе. Они вчетвером шли в ресторан отеля, и в первый год люди с удивлением смотрели на семью, с улыбками, как будто ничего и не случилось, поглощающую праздничную индейку. Люди называли это цивилизованными отношениями, однако, восхищаясь ими, никто в Данморе и понятия не имел, чего им это стоило.
Когда Лиззи открыла дверь, ее встретила тишина, напоминавшая могильную. «Ищи в этом свои преимущества, – решительно приказала себе Лиззи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151