– Спасибо. Мне просто… немного нехорошо.
– На вас лица нет, – соглашается Джамаль. – Может, стакан воды?
И только тут я осознаю, как хочу пить. Диет-колу. Вот что мне действительно нужно. Неужели в этой отсталой стране не найдется баночки диет-колы?
Но вслух я говорю:
– Да, было бы очень любезно с вашей стороны.
Он кивает и с озабоченным видом уходит. Какой милый молодой человек. Ну почему я встречаюсь не с ним, а с Эндрю? Почему я влюбилась в парня, который только говорит, что ХОЧЕТ учить детей читать, а не в того, кто действительно помогает им в этом?
Ну ладно, допустим, Джамаль работает не в детском отделе.
Но все равно. Готова поспорить, в этот магазин приходили дети, которых Джамаль заинтересовал книжками.
Может, я опять сочиняю? Пытаюсь поверить в то, во что мне хочется верить насчет Джамаля?
Как было с Эндрю. Я-то думала, он не Энди, а Эндрю, а он оказался самым что ни на есть Энди.
Нет-нет, в имени Энди нет ничего плохого, просто…
И тут я понимаю, что мне нужно. И это вовсе не стакан воды.
Не нужна мне вода. Мне нужно услышать мамин голос. Просто необходимо.
Дрожащими пальцами я набираю домашний номер. Не стану рассказывать ей об Эндрю и о том, что он оказался самым что ни на есть Энди. Просто хочу услышать родной голос. Голос, который зовет меня Лиззи, а не Лиз. Голос, который…
– Мам? – кричу я, когда на том конце снимают трубку и женский голос говорит «Алло».
– Какого черта ты звонишь в такую рань? – спрашивает бабуля. – Ты что, не знаешь, сколько тут сейчас времени?
– Бабуля, – выдыхаю я. У меня по-прежнему давит в груди. – А мама дома?
– Черта с два, – отвечает бабуля. – Она в больнице. Ты же знаешь, что по вторникам она помогает отцу Маку.
Я не стала спорить, хотя сегодня не вторник. – Ладно, а папа дома? Или Роза? Или Сара?
– А в чем дело? Я для тебя недостаточно хороша?
– Да нет, что ты, – говорю, – просто…
– У тебя какой-то голосок нездоровый. Ты там не подхватила этот птичий грипп?
– Нет, – говорю, – бабуля… И тут я начинаю плакать.
Почему? Ну ПОЧЕМУ? Я же слишком зла, чтобы плакать. Я же сказала себе это!
– Что за слезы? – спрашивает бабушка. – Ты потеряла паспорт? Не волнуйся, домой тебя все равно пустят. Они сюда всех пускают. Даже тех, кто хочет нас всех взорвать к чертовой матери.
– Бабушка, – говорю я. Трудно шептать, когда плачешь, но я все же попробую. Не хочу беспокоить остальных покупателей в магазине, а то меня вышвырнут на улицу.
– Кажется, я зря сюда приехала. Эндрю – не тот человек, каким я его считала.
– А что он сделал? – спрашивает бабуля.
– Он… он… сказал своей семье, что я толстая. И еще он играет. И обманывает правительство. И он… он сказал, что я люблю помидоры!
– Приезжай домой, – говорит бабуля. – Приезжай немедленно.
– В том-то и дело. Я не могу приехать, Сара и Роза – все – говорили мне, что так все и выйдет. Если я приеду, они скажут, что предупреждали меня. И оказались правы. Ох, бабушка. – Слезы потекли еще сильнее. – У меня никогда не будет парня! Настоящего, который любит меня, а не мой счет в банке.
– Чушь, – говорит бабуля.
– Ч-что? – удивленно переспрашиваю я.
– У тебя будет парень, – говорит бабуля. – Только в отличие от своих сестер ты более привередлива. Ты не выскочишь замуж за первого встречного придурка, который заявит, что любит тебя и тут же обрюхатит.
Это очень трезвая оценка жизни моих сестер. И она тут же осушила мои слезы.
– Ну что ж, этот оказался пустышкой, – продолжает бабушка. – Скатертью дорожка. Ну и что ты намерена делать? Остаться с ним до самого отлета?
– Можно подумать, у меня есть выбор. Я же не могу… вот так просто уйти от него.
– А где он сейчас?
– Наверное, все еще в Центре занятости. – Интересно, он пойдет меня разыскивать?
А, ну да, конечно. Ведь у меня же его пятьсот долларов.
– Значит, ты от него уже ушла, – констатирует бабуля. – Слушай, не вижу, в чем проблема. Ты в Европе, ты молода. Молодежь сто лет ездит в Европу на небольшую сумму денег. Включи мозги, в конце концов. Как насчет твоей подруги Шери? Она же должна быть где-то там.
Шери. Я совсем забыла о ней. Шери же сейчас во Франции, рукой подать через пролив. Шери еще вчера вечером звала меня приехать и пожить с ними в этом – как его? – в Мираке.
Мирак. Это слово звучит, как «рай», – так волшебно оно для меня сейчас.
– Бабуля, – я вскакиваю со стула. – Думаешь… мне стоит?..
– Ты сказала, он играет? – спрашивает бабушка.
– Да, очевидно, – говорю я. – У него страсть к покеру. Бабуля вздыхает:
– Совсем как твой дядя Тед. Оставайся с ним, если хочешь всю жизнь выплачивать его долги. Именно это и делала твоя тетя Оливия. Но если ты достаточно умная – а я в этом не сомневаюсь, – то ты сбежишь сейчас, пока еще можешь.
– Бабуля, – говорю я, сглатывая слезы. – Думаю… я воспользуюсь твоим советом. Спасибо.
– О, редкий случай, что кто-то из вас послушал меня для разнообразия, – грустно замечает бабушка. – Пожалуй, стоит открыть по этому поводу шампанское.
– Я выпью за тебя абсента, бабуля. А теперь я, пожалуй, позвоню Шери. Спасибо тебе огромное. И, знаешь, не говори никому об этом разговоре, ладно?
– Кому я расскажу? – ворчит бабушка и вешает трубку. Я тоже отключаюсь и поспешно набираю номер Шери.
И как это я сама не вспомнила про Шери? Она же сказала, я могу приехать к ним. Ла-Манш. Она что-то говорила о Ла-Манше. Смогу ли я? Стоит ли?
О нет! Включается голосовая почта. Где же она? В винодельне – давит ногами виноград? Шери, где ты? Ты нужна мне!
Я оставляю сообщение:
– Привет, Шер. Это я, Лиззи. Мне позарез нужно поговорить с тобой. Это очень важно. Мне кажется… нет, я думаю, что мы с Эндрю расстались. – У меня перед глазами встает его лицо в тот момент, когда он говорил мне, что его приятель может отправить деньги в Штаты совершенно бесплатно.
У меня екает сердце.
– Нет, я абсолютно уверена, что мы расстаемся. Не могла бы ты мне позвонить? Похоже, мне придется поймать тебя на слове и воспользоваться приглашением приехать к вам во Францию. Позвони мне. Сразу же. Пока!
От того, что я произнесла эти слова вслух, они становятся как-то реальнее. Мы с моим парнем расстаемся. Если бы я держала рот на замке и не болтала о его работе, ничего этого не произошло бы. Все из-за меня. Язык мой – враг мой.
Я и раньше влипала из-за этого. Но так сильно впервые.
А с другой стороны… если бы я ничего не сказала, разве он признался бы мне насчет игры в карты? Или же он скрывал бы это от меня всю нашу совместную жизнь – как делал это, и довольно успешно, последние три месяца? Неужели у нас все закончилось бы, как у дяди Теда и тети Оливии – горечью, разводом, финансовой несостоятельностью, – и мы проживали бы по отдельности, в Кливленде и Рено соответственно?
Не могу этого допустить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– На вас лица нет, – соглашается Джамаль. – Может, стакан воды?
И только тут я осознаю, как хочу пить. Диет-колу. Вот что мне действительно нужно. Неужели в этой отсталой стране не найдется баночки диет-колы?
Но вслух я говорю:
– Да, было бы очень любезно с вашей стороны.
Он кивает и с озабоченным видом уходит. Какой милый молодой человек. Ну почему я встречаюсь не с ним, а с Эндрю? Почему я влюбилась в парня, который только говорит, что ХОЧЕТ учить детей читать, а не в того, кто действительно помогает им в этом?
Ну ладно, допустим, Джамаль работает не в детском отделе.
Но все равно. Готова поспорить, в этот магазин приходили дети, которых Джамаль заинтересовал книжками.
Может, я опять сочиняю? Пытаюсь поверить в то, во что мне хочется верить насчет Джамаля?
Как было с Эндрю. Я-то думала, он не Энди, а Эндрю, а он оказался самым что ни на есть Энди.
Нет-нет, в имени Энди нет ничего плохого, просто…
И тут я понимаю, что мне нужно. И это вовсе не стакан воды.
Не нужна мне вода. Мне нужно услышать мамин голос. Просто необходимо.
Дрожащими пальцами я набираю домашний номер. Не стану рассказывать ей об Эндрю и о том, что он оказался самым что ни на есть Энди. Просто хочу услышать родной голос. Голос, который зовет меня Лиззи, а не Лиз. Голос, который…
– Мам? – кричу я, когда на том конце снимают трубку и женский голос говорит «Алло».
– Какого черта ты звонишь в такую рань? – спрашивает бабуля. – Ты что, не знаешь, сколько тут сейчас времени?
– Бабуля, – выдыхаю я. У меня по-прежнему давит в груди. – А мама дома?
– Черта с два, – отвечает бабуля. – Она в больнице. Ты же знаешь, что по вторникам она помогает отцу Маку.
Я не стала спорить, хотя сегодня не вторник. – Ладно, а папа дома? Или Роза? Или Сара?
– А в чем дело? Я для тебя недостаточно хороша?
– Да нет, что ты, – говорю, – просто…
– У тебя какой-то голосок нездоровый. Ты там не подхватила этот птичий грипп?
– Нет, – говорю, – бабуля… И тут я начинаю плакать.
Почему? Ну ПОЧЕМУ? Я же слишком зла, чтобы плакать. Я же сказала себе это!
– Что за слезы? – спрашивает бабушка. – Ты потеряла паспорт? Не волнуйся, домой тебя все равно пустят. Они сюда всех пускают. Даже тех, кто хочет нас всех взорвать к чертовой матери.
– Бабушка, – говорю я. Трудно шептать, когда плачешь, но я все же попробую. Не хочу беспокоить остальных покупателей в магазине, а то меня вышвырнут на улицу.
– Кажется, я зря сюда приехала. Эндрю – не тот человек, каким я его считала.
– А что он сделал? – спрашивает бабуля.
– Он… он… сказал своей семье, что я толстая. И еще он играет. И обманывает правительство. И он… он сказал, что я люблю помидоры!
– Приезжай домой, – говорит бабуля. – Приезжай немедленно.
– В том-то и дело. Я не могу приехать, Сара и Роза – все – говорили мне, что так все и выйдет. Если я приеду, они скажут, что предупреждали меня. И оказались правы. Ох, бабушка. – Слезы потекли еще сильнее. – У меня никогда не будет парня! Настоящего, который любит меня, а не мой счет в банке.
– Чушь, – говорит бабуля.
– Ч-что? – удивленно переспрашиваю я.
– У тебя будет парень, – говорит бабуля. – Только в отличие от своих сестер ты более привередлива. Ты не выскочишь замуж за первого встречного придурка, который заявит, что любит тебя и тут же обрюхатит.
Это очень трезвая оценка жизни моих сестер. И она тут же осушила мои слезы.
– Ну что ж, этот оказался пустышкой, – продолжает бабушка. – Скатертью дорожка. Ну и что ты намерена делать? Остаться с ним до самого отлета?
– Можно подумать, у меня есть выбор. Я же не могу… вот так просто уйти от него.
– А где он сейчас?
– Наверное, все еще в Центре занятости. – Интересно, он пойдет меня разыскивать?
А, ну да, конечно. Ведь у меня же его пятьсот долларов.
– Значит, ты от него уже ушла, – констатирует бабуля. – Слушай, не вижу, в чем проблема. Ты в Европе, ты молода. Молодежь сто лет ездит в Европу на небольшую сумму денег. Включи мозги, в конце концов. Как насчет твоей подруги Шери? Она же должна быть где-то там.
Шери. Я совсем забыла о ней. Шери же сейчас во Франции, рукой подать через пролив. Шери еще вчера вечером звала меня приехать и пожить с ними в этом – как его? – в Мираке.
Мирак. Это слово звучит, как «рай», – так волшебно оно для меня сейчас.
– Бабуля, – я вскакиваю со стула. – Думаешь… мне стоит?..
– Ты сказала, он играет? – спрашивает бабушка.
– Да, очевидно, – говорю я. – У него страсть к покеру. Бабуля вздыхает:
– Совсем как твой дядя Тед. Оставайся с ним, если хочешь всю жизнь выплачивать его долги. Именно это и делала твоя тетя Оливия. Но если ты достаточно умная – а я в этом не сомневаюсь, – то ты сбежишь сейчас, пока еще можешь.
– Бабуля, – говорю я, сглатывая слезы. – Думаю… я воспользуюсь твоим советом. Спасибо.
– О, редкий случай, что кто-то из вас послушал меня для разнообразия, – грустно замечает бабушка. – Пожалуй, стоит открыть по этому поводу шампанское.
– Я выпью за тебя абсента, бабуля. А теперь я, пожалуй, позвоню Шери. Спасибо тебе огромное. И, знаешь, не говори никому об этом разговоре, ладно?
– Кому я расскажу? – ворчит бабушка и вешает трубку. Я тоже отключаюсь и поспешно набираю номер Шери.
И как это я сама не вспомнила про Шери? Она же сказала, я могу приехать к ним. Ла-Манш. Она что-то говорила о Ла-Манше. Смогу ли я? Стоит ли?
О нет! Включается голосовая почта. Где же она? В винодельне – давит ногами виноград? Шери, где ты? Ты нужна мне!
Я оставляю сообщение:
– Привет, Шер. Это я, Лиззи. Мне позарез нужно поговорить с тобой. Это очень важно. Мне кажется… нет, я думаю, что мы с Эндрю расстались. – У меня перед глазами встает его лицо в тот момент, когда он говорил мне, что его приятель может отправить деньги в Штаты совершенно бесплатно.
У меня екает сердце.
– Нет, я абсолютно уверена, что мы расстаемся. Не могла бы ты мне позвонить? Похоже, мне придется поймать тебя на слове и воспользоваться приглашением приехать к вам во Францию. Позвони мне. Сразу же. Пока!
От того, что я произнесла эти слова вслух, они становятся как-то реальнее. Мы с моим парнем расстаемся. Если бы я держала рот на замке и не болтала о его работе, ничего этого не произошло бы. Все из-за меня. Язык мой – враг мой.
Я и раньше влипала из-за этого. Но так сильно впервые.
А с другой стороны… если бы я ничего не сказала, разве он признался бы мне насчет игры в карты? Или же он скрывал бы это от меня всю нашу совместную жизнь – как делал это, и довольно успешно, последние три месяца? Неужели у нас все закончилось бы, как у дяди Теда и тети Оливии – горечью, разводом, финансовой несостоятельностью, – и мы проживали бы по отдельности, в Кливленде и Рено соответственно?
Не могу этого допустить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63