– пробормотал он, упираясь подбородком в сплетенные пальцы.
Она взглянула, не в силах противиться очарованию его голоса.
– Ты говорил, что она впечатляет.
– Внеси правку. Замени на «ужасает».
– Так «ужасает», а не «пугает»?
Он подался вперед, губы на волосок от ее губ.
– Ужасает.
Она ахнула и отпрянула, стукнув спинкой кресла о стену. Долгое, напряженное молчание повисло между ними. Она видела тревогу в глубине его глаз и знала, что он ощущает то же влечение, что и она. Он чуть было не сократил разделявшее их расстояние. Потом откинулся назад, и она поняла, что решение принято, он отказался от того, что могло случиться.
Она старалась говорить нормальным голосом.
– Ты уходишь от ответа.
– На какой вопрос? – хрипло спросил он, и странный свет мерцал в его глазах.
– Вопрос… – она откашлялась, – вопрос о доверии. Ты сказал, что я должна поверить тебе. А ты бы положился на одно только доверие, будь ты на моем месте?
– Нет. – И прежде чем она успела отреагировать, добавил: – Но я ученый. Верить умеешь ты. Я добываю факты и цифры, а ты во главу угла ставишь доверие, веру и надежду.
– А любовь? – решилась она. Его лицо стало холодным.
– И ее тоже. Что оставляет за тобой последнее слово. Так что прими мой совет. Выравняй шансы, найди себе специалиста по электронике. – Он протянул руку и поймал ее запястье. – А пока не нашла, позволь мне доставить тебя на Ранчо и показать, на что способно мое оборудование. Не хочу, чтобы кто-то сказал, будто я пользуюсь твоей… невинностью.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Они вышли из гостиницы и поехали на Ранчо. Для Рейчел это было как возвращение домой. Она знала и любила каждую пядь большого П-образного строения – от изящной лестницы, ведущей мимо столовой к центральному внутреннему двору, до кирпичной печи за домом. Через патио они прошли на веранду, где по обеим сторонам огромной дубовой двери располагались деревянные скамьи, покрытые замысловатой резьбой.
Едва вошли внутрь, как почувствовали прохладу.
– Стены здесь в три фута толщиной, – объяснила она Заку. – Они защищали и от перемен погоды, и от нападений индейцев.
– Потрясающее помещение, – сказал он, опуская взгляд с высоких потолочных балок к массивному каменному камину.
– Это главная комната или зала. Здесь собиралась вся семья, проводились праздники, ну и тому подобное. Хочешь, я покажу тебе все?
– Спасибо. Только давай сначала найдем Курта.
Тот оказался в столовой. Он расстелил на дубовом полу толстые изоляционные коврики и как раз начал распаковывать аппаратуру.
– Ты будешь здесь? – спросил он Зака. – Ранчо закрывают, и я не прочь был бы перекусить, а оставлять это без присмотра не хочется.
– Давай. Я подожду. Заодно проверю оборудование, – согласился Зак. Курт, ухмыльнувшись, исчез.
Рейчел взирала на скопище камер, металлических ящиков и штативов – всей этой электронной премудрости, так не соответствующей старинному убранству комнаты. И все эти современные штучки против одного маленького привидения? Честно ли?
– С чего мне начать объяснения? – спросил Зак, останавливаясь возле коврика.
Она показала на цилиндрический предмет, напоминающий объектив фотоаппарата:
– Что это?
– Спектрометр.
Уголки ее губ поползли вниз.
– Ну конечно – спектрометр.
Он улыбнулся.
– Это насадка на фотоаппарат. Когда я фотографирую объект – скажем, птицу, – спектрометр разлагает свет, и я получаю спектральную – или цветовую – характеристику птицы.
– Угу.
– Сейчас, я покажу. – Он открыл футляр фотоаппарата и порылся внутри. Достав пачку фотографий, протянул ей. – Эти снимки сделаны с помощью спектрометра.
Рейчел уставилась на цветовые пятна. Он перегнулся через ее плечо и показал на одно из пятен:
– Это орел. Различаешь контур?
– Да, – соврала она, вдруг встревожившись. Нет! Опять то же самое – внезапное влечение, лишающее ее власти над собой. И она не знает, как противиться этому. Преодолеть непреодолимое, восстать против собственной природы. Не к добру это. Ох, не к добру.
Он продолжал, явно не замечая состояния слушательницы:
– Допустим, я сделал снимок, не зная, что перед объективом была птица. Чтобы узнать, что же было сфотографировано, я могу послать снимок в лабораторию для идентификации. Там ее классифицируют, сравнив со стандартными спектрограммами.
Она старалась сделать вид, что не реагирует на его близость, и говорить ровно и связно.
– А при чем здесь охота на призраков?
– Теоретически призрак – это скопление энергии, которое я могу сфотографировать. Поэтому мы расставим аппараты в стратегических точках. Некоторые будут снабжены спектрометрами, часть – стандартные 35-миллиметровые модели, а остальные – с инфракрасной пленкой. Если Франциска появится, мы сможем получить изображение с помощью одного из фотоаппаратов. Мы ищем чего-либо не укладывающегося в обычные представления.
Она заинтересовалась:
– А как вы решаете, когда делать снимок?
– Мы пользуемся детекторами звука и движения. Детектор срабатывает, и аппарат делает серию снимков, которые мы позже анализируем. Что не возьмет спектрограф, может выйти в инфракрасных лучах. Все, что мы не сможем расшифровать, будет отправлено в лабораторию для анализа.
– Звучит резонно.
Он отошел, возвращая спектрометр на коврик, а она испугалась, почувствовав укол сожаления. Она хочет его близости, хочет его прикосновений. Но то, чего она хочет, недопустимо, чревато и… неуправляемо.
– А это что? – спросила она, ткнув наудачу в черный металлический корпус со множеством циферблатов и переключателей на передней панели.
– Катодный магнитометр.
Она подняла прибор и кивнула:
– Слыхала.
– Хорошо. Значит, можно не объяснять.
Она взглянула сквозь пронизанную солнечными лучами челку.
– Объясни, если хочешь.
В его глазах замерцало зеленоватое золото.
– Хочу.
Он снова подошел и поднял магнитометр. Нагнувшееся к прибору лицо почти касалось ее щеки. Закрыв глаза, она вдохнула его запах. Запах мыла, чистоты и свежести с легким цветочным оттенком. Запах одеколона – сложный аромат с кедровым тоном. И еще какой-то запах. Что-то очень милое, наполнившее ее бархатистым теплом, принесло чувство защищенности и…
У самого уха раздался смех.
– Тебе бы стоило посмотреть, чтобы понять, как он действует, – сказал он хрипловато.
Глаза раскрылись и невидяще уставились на прибор. Он понял? Подозревает? Господи, помоги.
– Я смотрю. А что же я делаю?
– Вот и прекрасно. – Он похлопал по корпусу. – Это катодный магнитометр.
– Ты уже говорил.
– Рад, что ты слышала. По другой теории, появление призраков вызывает возмущение магнитного поля. Это устройство фиксирует малейшее возмущение.
Она удивленно смотрела на шкалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Она взглянула, не в силах противиться очарованию его голоса.
– Ты говорил, что она впечатляет.
– Внеси правку. Замени на «ужасает».
– Так «ужасает», а не «пугает»?
Он подался вперед, губы на волосок от ее губ.
– Ужасает.
Она ахнула и отпрянула, стукнув спинкой кресла о стену. Долгое, напряженное молчание повисло между ними. Она видела тревогу в глубине его глаз и знала, что он ощущает то же влечение, что и она. Он чуть было не сократил разделявшее их расстояние. Потом откинулся назад, и она поняла, что решение принято, он отказался от того, что могло случиться.
Она старалась говорить нормальным голосом.
– Ты уходишь от ответа.
– На какой вопрос? – хрипло спросил он, и странный свет мерцал в его глазах.
– Вопрос… – она откашлялась, – вопрос о доверии. Ты сказал, что я должна поверить тебе. А ты бы положился на одно только доверие, будь ты на моем месте?
– Нет. – И прежде чем она успела отреагировать, добавил: – Но я ученый. Верить умеешь ты. Я добываю факты и цифры, а ты во главу угла ставишь доверие, веру и надежду.
– А любовь? – решилась она. Его лицо стало холодным.
– И ее тоже. Что оставляет за тобой последнее слово. Так что прими мой совет. Выравняй шансы, найди себе специалиста по электронике. – Он протянул руку и поймал ее запястье. – А пока не нашла, позволь мне доставить тебя на Ранчо и показать, на что способно мое оборудование. Не хочу, чтобы кто-то сказал, будто я пользуюсь твоей… невинностью.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Они вышли из гостиницы и поехали на Ранчо. Для Рейчел это было как возвращение домой. Она знала и любила каждую пядь большого П-образного строения – от изящной лестницы, ведущей мимо столовой к центральному внутреннему двору, до кирпичной печи за домом. Через патио они прошли на веранду, где по обеим сторонам огромной дубовой двери располагались деревянные скамьи, покрытые замысловатой резьбой.
Едва вошли внутрь, как почувствовали прохладу.
– Стены здесь в три фута толщиной, – объяснила она Заку. – Они защищали и от перемен погоды, и от нападений индейцев.
– Потрясающее помещение, – сказал он, опуская взгляд с высоких потолочных балок к массивному каменному камину.
– Это главная комната или зала. Здесь собиралась вся семья, проводились праздники, ну и тому подобное. Хочешь, я покажу тебе все?
– Спасибо. Только давай сначала найдем Курта.
Тот оказался в столовой. Он расстелил на дубовом полу толстые изоляционные коврики и как раз начал распаковывать аппаратуру.
– Ты будешь здесь? – спросил он Зака. – Ранчо закрывают, и я не прочь был бы перекусить, а оставлять это без присмотра не хочется.
– Давай. Я подожду. Заодно проверю оборудование, – согласился Зак. Курт, ухмыльнувшись, исчез.
Рейчел взирала на скопище камер, металлических ящиков и штативов – всей этой электронной премудрости, так не соответствующей старинному убранству комнаты. И все эти современные штучки против одного маленького привидения? Честно ли?
– С чего мне начать объяснения? – спросил Зак, останавливаясь возле коврика.
Она показала на цилиндрический предмет, напоминающий объектив фотоаппарата:
– Что это?
– Спектрометр.
Уголки ее губ поползли вниз.
– Ну конечно – спектрометр.
Он улыбнулся.
– Это насадка на фотоаппарат. Когда я фотографирую объект – скажем, птицу, – спектрометр разлагает свет, и я получаю спектральную – или цветовую – характеристику птицы.
– Угу.
– Сейчас, я покажу. – Он открыл футляр фотоаппарата и порылся внутри. Достав пачку фотографий, протянул ей. – Эти снимки сделаны с помощью спектрометра.
Рейчел уставилась на цветовые пятна. Он перегнулся через ее плечо и показал на одно из пятен:
– Это орел. Различаешь контур?
– Да, – соврала она, вдруг встревожившись. Нет! Опять то же самое – внезапное влечение, лишающее ее власти над собой. И она не знает, как противиться этому. Преодолеть непреодолимое, восстать против собственной природы. Не к добру это. Ох, не к добру.
Он продолжал, явно не замечая состояния слушательницы:
– Допустим, я сделал снимок, не зная, что перед объективом была птица. Чтобы узнать, что же было сфотографировано, я могу послать снимок в лабораторию для идентификации. Там ее классифицируют, сравнив со стандартными спектрограммами.
Она старалась сделать вид, что не реагирует на его близость, и говорить ровно и связно.
– А при чем здесь охота на призраков?
– Теоретически призрак – это скопление энергии, которое я могу сфотографировать. Поэтому мы расставим аппараты в стратегических точках. Некоторые будут снабжены спектрометрами, часть – стандартные 35-миллиметровые модели, а остальные – с инфракрасной пленкой. Если Франциска появится, мы сможем получить изображение с помощью одного из фотоаппаратов. Мы ищем чего-либо не укладывающегося в обычные представления.
Она заинтересовалась:
– А как вы решаете, когда делать снимок?
– Мы пользуемся детекторами звука и движения. Детектор срабатывает, и аппарат делает серию снимков, которые мы позже анализируем. Что не возьмет спектрограф, может выйти в инфракрасных лучах. Все, что мы не сможем расшифровать, будет отправлено в лабораторию для анализа.
– Звучит резонно.
Он отошел, возвращая спектрометр на коврик, а она испугалась, почувствовав укол сожаления. Она хочет его близости, хочет его прикосновений. Но то, чего она хочет, недопустимо, чревато и… неуправляемо.
– А это что? – спросила она, ткнув наудачу в черный металлический корпус со множеством циферблатов и переключателей на передней панели.
– Катодный магнитометр.
Она подняла прибор и кивнула:
– Слыхала.
– Хорошо. Значит, можно не объяснять.
Она взглянула сквозь пронизанную солнечными лучами челку.
– Объясни, если хочешь.
В его глазах замерцало зеленоватое золото.
– Хочу.
Он снова подошел и поднял магнитометр. Нагнувшееся к прибору лицо почти касалось ее щеки. Закрыв глаза, она вдохнула его запах. Запах мыла, чистоты и свежести с легким цветочным оттенком. Запах одеколона – сложный аромат с кедровым тоном. И еще какой-то запах. Что-то очень милое, наполнившее ее бархатистым теплом, принесло чувство защищенности и…
У самого уха раздался смех.
– Тебе бы стоило посмотреть, чтобы понять, как он действует, – сказал он хрипловато.
Глаза раскрылись и невидяще уставились на прибор. Он понял? Подозревает? Господи, помоги.
– Я смотрю. А что же я делаю?
– Вот и прекрасно. – Он похлопал по корпусу. – Это катодный магнитометр.
– Ты уже говорил.
– Рад, что ты слышала. По другой теории, появление призраков вызывает возмущение магнитного поля. Это устройство фиксирует малейшее возмущение.
Она удивленно смотрела на шкалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41