Уайет впился пальцами в пень, словно цепляясь за скалу над обрывом… под которым его ждут изголодавшиеся львы. Он чувствовал, что каждое сказанное им сейчас слово будет иметь решающее значение… Кашлянув, Уайет осторожно произнес:
— Э-э… ты о чем это?
А Таллула вдруг начала плакать, быстро взмахивая удочкой, но не попадая крючком в воду. Леска, как хлыстом, срезала растущие на берегу цветы. Ярко-желтые лепестки падали в воду, и течение уносило их прочь.
Уайет, вскочив на ноги, шагнул к Таллуле, снедаемый страхом. Она направила на него удочку, остановив его мрачным взглядом.
— Ты потрясен… И испуган. Ты не хочешь меня. Я знала это.
Глава 8
Таллула скомкала список женщин, которые могли бы подойти Уайету, и, швырнув смятый лист в кучу других таких же, вытерла навернувшиеся слезы.
Мысль о том, что он назовет новую приманку в честь другой женщины, была невыносима.
Таллула прижала руки к ноющим грудям. Она не могла сосредоточиться и подобрать подходящую пару для Трейси Симмонс, овдовевшей семь лет назад. Элеганс был городом Таллулы, люди привыкли рассчитывать на ее умение создавать семьи, но в настоящий момент она могла думать только об Уайете.
— Что ж, он, несомненно, сдал экзамен на достойного жениха. Тут ничего не скажешь. А я… мне тридцать восемь… я, скорее всего, беременна от него. Да, он прошел курс обучения, и его головастики знают свое дело, — бормотала Таллула, зачеркивая имя Донны Вилер, которое только что написала на новом листе бумаги. — Она слишком хороша для него.
Закрыв глаза, она увидела сидящего на пне Уайета, задумчиво наблюдающего за тем, как она ловит рыбу. Ветер соблазнительно растрепал его волосы, и она изнемогает от желания вцепиться в них, заставить его губы прильнуть к ее ноющей груди.
Она изнемогает от желания услышать, как Уайет по-южному певуче говорит, что любит ее.
— Хорошенькое ты выбрала время, чтобы заводиться, Таллула Джейн, — одернула она себя. — Оставь Уайета в покое. Ты и так до смерти напугала его.
Что-то внутри у нее тут же откликнулось, и Таллула тихо застонала.
— Да, я не хочу заставлять его бросать бродячую жизнь и жениться на мне, — презрительно фыркнула она. — Вот уже три дня он прячется от меня, правда, приходит есть в кафе. Если он хочет сидеть взаперти в своем домике или ходить один на рыбалку, я за ним бегать не стану.
Откинув одеяло, Таллула посмотрела на свой живот, затем взглянула на листок с тестом на беременность, чувствуя, как ее губы расплываются в улыбке.
— Головастики, — медленно произнесла она, вспоминая, как отдался ей Уайет в тот первый раз. В разгар страсти он был красив, необуздан, силен, каким и должен быть мужчина, оплодотворяющий женщину…
Уайет по всему миру выслеживал свою дочь. Такой целеустремленный человек не откажется от своего ребенка и будет чтить свои обязанности.
Таллула вытерла слезы.
Она положила руки на живот, ощупывая его и гадая, как там поживает зародыш.
— Прекрасное время ты выбрала, Таллула, — снова заговорила она вслух. — Только представьте себе: тайком уехала из города, чтобы за сто миль от Элеганса купить домашний тест на беременность. Мистер Уилкинс растрезвонил бы эту новость в ту же минуту, как за тобой закрылась бы дверь.
Ну почему она не может относиться к Уайету так же, как ко всем прочим мужчинам, прошедшим через ее жизнь?
Почему она не может шлепнуть его по заду во время тренировки, как шлепает других ребят?
Почему она не может подобрать ему подходящую женщину, после чего тихо отойти в сторону, позволив новой любви заполнить его сердце?
Почему она не может считать Уайета своим приятелем, другом?
«Я тебя хочу… я тебя люблю…
Никто из ее ухажеров никогда не дарил ей букет алых роз.
Ни у кого из них не было лучшего друга — поросенка.
Ее дружки не заговаривали о головастиках и не шептали ей на ухо соблазнительные слова.
Никто из них не пытался предъявить на нее права, отгородив ее от окружающего мира властной рукой, положенной ей на плечо. Всю жизнь она заботилась о других, и никто не предлагал позаботиться о ней самой…
Ее поклонники прекрасно танцуют быстрые танцы, но Уайет движется медленно, уверенно…
Таллула зевнула, проклиная Уайета за то, что с первого же момента своего появления он так запутал ее жизнь.
Плюхнувшись животом на кровать, она вздрогнула, так как ее чувствительная грудь уперлась в матрас. Подсунув под себя подушку, Таллула закрыла глаза, подставляя себя свежему вечернему ветерку, шелестящему занавесками.
Закинув ногу на другую подушку, она стала смотреть на занавешенное окно, страстно желая ощутить упругое бедро Уайета, покрытое жесткими волосами.
Размышляя над своей бурно развившейся сексуальностью, Таллула пришла к выводу, что это Уайет завел в ней мотор в том возрасте, когда некоторые женщины уже становятся бабушками.
Правда, сам Уайет уже дедушка, но вряд ли он стал холоднее.
До тех пор, пока она не поделилась с ним гложущим ее страхом: тем, что она беременна.
Здоровый верзила, перепуганный до смерти, — не лучшее зрелище, решила Таллула, устраивая подушку между ног, жалея, что это не Уайет. Она стиснула ноги, сжав подушку… Если бы он сейчас был в ее власти, ему бы пришлось заплатить за все эти «Я тебя люблю».
Закрыв глаза, она принялась со всей силы мутузить подушку. Она заставит его заплатить за те мучения, которые пришлось ей претерпеть в кладовке, когда по дому расхаживали его сестры… Застыв, Таллула отпустила подушку.
Медленно вздохнув, она вспомнила Уайета в темноте кладовки.
«Давай поженимся…»
Таллула поежилась. Однажды она уже была замужем, и это отнюдь не стало для нее праздником.
Фоллен в сапогах Уайета стояла в воде. Обернувшись к устроившимся на одеяле Уайету, Миракл и Лерою, она улыбнулась.
— Смотри. Сейчас я закину вон туда.
— Давай.
— Думаешь, не смогу? Вчера я выловила свой лимит радужной форели. Со мною позанимались твои сестры — мои новые тети.
Уайет склонил голову набок, чтобы Миракл смогла засунуть цветок ему за ухо. Лерой, растянувшись на одеяле, жевал цветы, радостно поглядывая на Уайета, так как его уже пригласили на ночь к Фоллен и хозяину придется смотреть «Мисс Хрюшку» одному.
Таллула вывесила огромную табличку «Оставь меня в покое», и Уайет решил не трогать ее, пока не придумает что-нибудь такое, перед чем она не сможет устоять.
Миракл, зевнув, свернулась калачиком на коленях у Уайета. Он покачивал ее, глядя на свою дочь, длинноногую копию его матери.
— У меня никогда прежде не было так легко на душе, — сказала Фоллен, закидывая удочку. — Мне кажется, я обрела дом, вокруг меня мои родные… Знаю, это звучит глупо, но чувствую я себя именно так.
— Твои родные рядом с тобой, — медленно проговорил Уайет, не отрывая от нее глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Э-э… ты о чем это?
А Таллула вдруг начала плакать, быстро взмахивая удочкой, но не попадая крючком в воду. Леска, как хлыстом, срезала растущие на берегу цветы. Ярко-желтые лепестки падали в воду, и течение уносило их прочь.
Уайет, вскочив на ноги, шагнул к Таллуле, снедаемый страхом. Она направила на него удочку, остановив его мрачным взглядом.
— Ты потрясен… И испуган. Ты не хочешь меня. Я знала это.
Глава 8
Таллула скомкала список женщин, которые могли бы подойти Уайету, и, швырнув смятый лист в кучу других таких же, вытерла навернувшиеся слезы.
Мысль о том, что он назовет новую приманку в честь другой женщины, была невыносима.
Таллула прижала руки к ноющим грудям. Она не могла сосредоточиться и подобрать подходящую пару для Трейси Симмонс, овдовевшей семь лет назад. Элеганс был городом Таллулы, люди привыкли рассчитывать на ее умение создавать семьи, но в настоящий момент она могла думать только об Уайете.
— Что ж, он, несомненно, сдал экзамен на достойного жениха. Тут ничего не скажешь. А я… мне тридцать восемь… я, скорее всего, беременна от него. Да, он прошел курс обучения, и его головастики знают свое дело, — бормотала Таллула, зачеркивая имя Донны Вилер, которое только что написала на новом листе бумаги. — Она слишком хороша для него.
Закрыв глаза, она увидела сидящего на пне Уайета, задумчиво наблюдающего за тем, как она ловит рыбу. Ветер соблазнительно растрепал его волосы, и она изнемогает от желания вцепиться в них, заставить его губы прильнуть к ее ноющей груди.
Она изнемогает от желания услышать, как Уайет по-южному певуче говорит, что любит ее.
— Хорошенькое ты выбрала время, чтобы заводиться, Таллула Джейн, — одернула она себя. — Оставь Уайета в покое. Ты и так до смерти напугала его.
Что-то внутри у нее тут же откликнулось, и Таллула тихо застонала.
— Да, я не хочу заставлять его бросать бродячую жизнь и жениться на мне, — презрительно фыркнула она. — Вот уже три дня он прячется от меня, правда, приходит есть в кафе. Если он хочет сидеть взаперти в своем домике или ходить один на рыбалку, я за ним бегать не стану.
Откинув одеяло, Таллула посмотрела на свой живот, затем взглянула на листок с тестом на беременность, чувствуя, как ее губы расплываются в улыбке.
— Головастики, — медленно произнесла она, вспоминая, как отдался ей Уайет в тот первый раз. В разгар страсти он был красив, необуздан, силен, каким и должен быть мужчина, оплодотворяющий женщину…
Уайет по всему миру выслеживал свою дочь. Такой целеустремленный человек не откажется от своего ребенка и будет чтить свои обязанности.
Таллула вытерла слезы.
Она положила руки на живот, ощупывая его и гадая, как там поживает зародыш.
— Прекрасное время ты выбрала, Таллула, — снова заговорила она вслух. — Только представьте себе: тайком уехала из города, чтобы за сто миль от Элеганса купить домашний тест на беременность. Мистер Уилкинс растрезвонил бы эту новость в ту же минуту, как за тобой закрылась бы дверь.
Ну почему она не может относиться к Уайету так же, как ко всем прочим мужчинам, прошедшим через ее жизнь?
Почему она не может шлепнуть его по заду во время тренировки, как шлепает других ребят?
Почему она не может подобрать ему подходящую женщину, после чего тихо отойти в сторону, позволив новой любви заполнить его сердце?
Почему она не может считать Уайета своим приятелем, другом?
«Я тебя хочу… я тебя люблю…
Никто из ее ухажеров никогда не дарил ей букет алых роз.
Ни у кого из них не было лучшего друга — поросенка.
Ее дружки не заговаривали о головастиках и не шептали ей на ухо соблазнительные слова.
Никто из них не пытался предъявить на нее права, отгородив ее от окружающего мира властной рукой, положенной ей на плечо. Всю жизнь она заботилась о других, и никто не предлагал позаботиться о ней самой…
Ее поклонники прекрасно танцуют быстрые танцы, но Уайет движется медленно, уверенно…
Таллула зевнула, проклиная Уайета за то, что с первого же момента своего появления он так запутал ее жизнь.
Плюхнувшись животом на кровать, она вздрогнула, так как ее чувствительная грудь уперлась в матрас. Подсунув под себя подушку, Таллула закрыла глаза, подставляя себя свежему вечернему ветерку, шелестящему занавесками.
Закинув ногу на другую подушку, она стала смотреть на занавешенное окно, страстно желая ощутить упругое бедро Уайета, покрытое жесткими волосами.
Размышляя над своей бурно развившейся сексуальностью, Таллула пришла к выводу, что это Уайет завел в ней мотор в том возрасте, когда некоторые женщины уже становятся бабушками.
Правда, сам Уайет уже дедушка, но вряд ли он стал холоднее.
До тех пор, пока она не поделилась с ним гложущим ее страхом: тем, что она беременна.
Здоровый верзила, перепуганный до смерти, — не лучшее зрелище, решила Таллула, устраивая подушку между ног, жалея, что это не Уайет. Она стиснула ноги, сжав подушку… Если бы он сейчас был в ее власти, ему бы пришлось заплатить за все эти «Я тебя люблю».
Закрыв глаза, она принялась со всей силы мутузить подушку. Она заставит его заплатить за те мучения, которые пришлось ей претерпеть в кладовке, когда по дому расхаживали его сестры… Застыв, Таллула отпустила подушку.
Медленно вздохнув, она вспомнила Уайета в темноте кладовки.
«Давай поженимся…»
Таллула поежилась. Однажды она уже была замужем, и это отнюдь не стало для нее праздником.
Фоллен в сапогах Уайета стояла в воде. Обернувшись к устроившимся на одеяле Уайету, Миракл и Лерою, она улыбнулась.
— Смотри. Сейчас я закину вон туда.
— Давай.
— Думаешь, не смогу? Вчера я выловила свой лимит радужной форели. Со мною позанимались твои сестры — мои новые тети.
Уайет склонил голову набок, чтобы Миракл смогла засунуть цветок ему за ухо. Лерой, растянувшись на одеяле, жевал цветы, радостно поглядывая на Уайета, так как его уже пригласили на ночь к Фоллен и хозяину придется смотреть «Мисс Хрюшку» одному.
Таллула вывесила огромную табличку «Оставь меня в покое», и Уайет решил не трогать ее, пока не придумает что-нибудь такое, перед чем она не сможет устоять.
Миракл, зевнув, свернулась калачиком на коленях у Уайета. Он покачивал ее, глядя на свою дочь, длинноногую копию его матери.
— У меня никогда прежде не было так легко на душе, — сказала Фоллен, закидывая удочку. — Мне кажется, я обрела дом, вокруг меня мои родные… Знаю, это звучит глупо, но чувствую я себя именно так.
— Твои родные рядом с тобой, — медленно проговорил Уайет, не отрывая от нее глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37