– Где его мать? – осведомилась она.
– Умерла от передозировки наркотиков, – ответил Антонио.
Мишель жалобно застонала.
– Что же будет с малышом? – спросила она. – Ты забрал его в приют?
Антонио повернулся к Чамберсу.
Заметив, каким взглядом на нее смотрит Чамберс, Мишель нахмурилась:
– Ну?
Чамберс глубоко вздохнул и произнес:
– Марсио рассказал брату о тебе и Каване, о том, что вы американцы – так он решил, – и попросил передать ребенка вам, если с ним что-нибудь случится.
Мишель изумленно вытаращила глаза:
– Ты имеешь в виду, он хочет, чтобы мы усыновили ребенка?
Чамберс пожал плечами:
– Я не могу сказать наверняка, чего он хочет.
Мишель отвернулась к океану и посмотрела на Кару и детей, до сих пор плескавшихся в волнах. При виде Робби и Ларисы, поднимавших тучи брызг, ее пронзило странное, незнакомое доселе чувство.
– Где сейчас ребенок? – повторила она, поворачиваясь к Антонио.
– Его забрала одна женщина, – ответил Антонио и, рассмеявшись, добавил: – Не принимай близко к сердцу. Такое сплошь и рядом происходит с людьми, которые приезжают сюда, чтобы заняться благотворительностью.
– Я знаю, – сказала Мишель. – Но со мной это случилось впервые. – Внезапно ее охватила подозрительность, и она бросила взгляд на Чамберса. – Только не говори мне, что появление еще одного сироты – это добрая весть.
Чамберс рассмеялся и покачал головой.
– Тебе решать, – отозвался он. – Лично я считаю хорошей новостью то, что Антонио удалось сегодня утром разузнать о человеке, который сидел в тюрьме Пастиллиано.
Мишель тут же встрепенулась:
– И сумел оттуда выбраться?
– Некоторым это удается, – напомнил Чамберс.
Мишель повернулась к Антонио.
– Кто этот человек? – спросила она. – Кто-нибудь из «Эстреллы»?
Антонио кивнул.
– Он даст показания? – допытывалась Мишель.
– Я делаю все, что могу, – сказал Антонио. – После того, что случилось вчера, у нас есть шанс. Но, поступив так, он пошел бы против своих товарищей, а им вряд ли захочется навлекать на себя еще большие неприятности, так что особенно не надейся.
– Но он хотя бы поговорит с нами? – настаивала Мишель. – Даже если мы обойдемся без записей, это уже немало для начала.
Чамберс предупреждающе поднял руку.
– Это наша единственная надежная зацепка, – произнес он, – и мы не можем ее потерять. – С этими словами он посмотрел мимо Мишель и ухмыльнулся.
Мишель повернулась и, увидев Кавана, который расплачивался с таксистом, поднялась на ноги.
– Милый, – сказала она, положив руки на плечи Кавану, когда тот вошел в кабинку, – я уже начинала волноваться.
– И не зря, – отозвался Каван и, весело сверкнув голубыми глазами, взглянул поверх ее плеча на Антонио. – Ты подставил меня, – провозгласил он.
Мишель посмотрела на Антонио, на лице которого появилась виноватая мина.
– Это не я, – заспорил он, вскинув руки.
– Если не ты, то кто же? – Каван со смехом подтянул к себе кресло и сел. – Антонио уговорил меня посетить занятия по половому воспитанию, – объяснил он. – Я пошел туда и оказался в компании малолетних жриц любви.
Чамберс расхохотался и хлопнул Антонио по спине.
– Стало быть, теперь ты знаешь, что такое любовь, – сказала Мишель.
Антонио фыркнул, а Чамберс жестом велел мальчишке-торговцу принести еще пива.
– В общем-то было интересно, – признался Каван. – Но у дверей на страже сидела сестра Тереза, следя за тем, чтобы все присутствующие уяснили урок и получили презервативы.
Мишель улыбнулась. Сестра Тереза была ревностной католичкой, но отнюдь не витала в облаках.
Увидев, что к Мишель присоединились Том и Каван, дети выскочили на берег и наперегонки помчались к кабинке. Едва они ступили на дорожку, Каван подхватил на руки Робби и Ларису, а Томас, старший из трех, сделал вид, что он слишком взрослый и ему безразлично, что он остался один. Увидев это, Том тут же посадил мальчика себе на колени и предложил ему пива.
Мишель было приятно видеть, как легко мужчины находят общий язык с детьми. Она улыбнулась, заметив, с какой радостью воспринимает их внимание Робби, маленький симпатичный мальчуган с твердым, независимым характером и таким бесшабашным, озорным нравом, что не было ничего удивительного в том, как близко они сошлись с Каваном. Поймав взгляд Кавана, Мишель почувствовала, как дрогнуло ее сердце, и с трудом подавила желание прикоснуться к нему. В последнее время Каван все чаще заговаривал о том, что им нужно «упорядочить» взаимоотношения, и Мишель, хотя и не спрашивала, что именно он имеет в виду, понимала, что уже очень скоро ей придется принимать то или иное решение, и она страшилась этого дня ничуть не меньше, чем того мига, когда вновь встретится с Майком.
Но Каван – это не Майк. Они различались буквально во всем, и если бы не внешнее сходство, Мишель, пожалуй, усомнилась бы в их родстве. Каван никогда не пытался ошеломить ее, сбить с толку. Рядом с ним Мишель могла быть самой собой, у нее не возникало ощущения, будто ей навязывают чуждые цели и воззрения. Но она так любила Майка, что долгое время ей казалось, будто она разделяет все его желания. Она была готова на все, лишь бы он был счастлив, и даже теперь по-прежнему все время думала о нем, тосковала по нему. Однако те страдания, которые они причинили друг другу, нельзя было забыть, а возможно, даже простить. Мишель опустила глаза на Робби, гадая, не для того ли она сблизилась с Каваном, чтобы наказать Майка. А может быть, она хотела заставить Майка попытаться вернуть ее, хотя именно она бросила его, а не наоборот.
Думать об этом было слишком мучительно, и Мишель, торопливо выбросив из головы мысли о Майке, повернулась к Антонио.
– Кто та женщина, которая взяла ребенка? – негромко спросила она. – Она родственница Марсио?
Антонио кивнул, приподняв брови с таким видом, будто ожидал этого вопроса.
– Мать? Тетка? Бабка? – продолжала Мишель.
– Тетка, – ответил молодой человек.
– Она видела то, что случилось вчера?
– Судя по ее словам, да.
– Ты уговоришь ее встретиться с нами?
Чамберс вмешался в беседу, не дав Антонио раскрыть рта.
– Забудь об этом, – сказал он.
Мишель повернулась к Чамберсу, удивленная его раздраженным тоном и тем, что тот услышал ее разговор с Антонио.
– Об этом не может быть и речи, – добавил Чамберс, пытаясь избежать столкновения с головой Томаса, который уклонялся от кулачков Ларисы.
Лицо Мишель потемнело. Она откинулась на спинку шезлонга, усаживая себе на колени Робби.
– Я думала, цель нашего пребывания здесь – сбор улик, – с вызовом произнесла она.
– Совершенно верно, – подтвердил Чамберс, бросив взгляд на Кавана, который только сейчас заинтересовался разговором. – Но мы условились, что расследования в трущобах веду я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Умерла от передозировки наркотиков, – ответил Антонио.
Мишель жалобно застонала.
– Что же будет с малышом? – спросила она. – Ты забрал его в приют?
Антонио повернулся к Чамберсу.
Заметив, каким взглядом на нее смотрит Чамберс, Мишель нахмурилась:
– Ну?
Чамберс глубоко вздохнул и произнес:
– Марсио рассказал брату о тебе и Каване, о том, что вы американцы – так он решил, – и попросил передать ребенка вам, если с ним что-нибудь случится.
Мишель изумленно вытаращила глаза:
– Ты имеешь в виду, он хочет, чтобы мы усыновили ребенка?
Чамберс пожал плечами:
– Я не могу сказать наверняка, чего он хочет.
Мишель отвернулась к океану и посмотрела на Кару и детей, до сих пор плескавшихся в волнах. При виде Робби и Ларисы, поднимавших тучи брызг, ее пронзило странное, незнакомое доселе чувство.
– Где сейчас ребенок? – повторила она, поворачиваясь к Антонио.
– Его забрала одна женщина, – ответил Антонио и, рассмеявшись, добавил: – Не принимай близко к сердцу. Такое сплошь и рядом происходит с людьми, которые приезжают сюда, чтобы заняться благотворительностью.
– Я знаю, – сказала Мишель. – Но со мной это случилось впервые. – Внезапно ее охватила подозрительность, и она бросила взгляд на Чамберса. – Только не говори мне, что появление еще одного сироты – это добрая весть.
Чамберс рассмеялся и покачал головой.
– Тебе решать, – отозвался он. – Лично я считаю хорошей новостью то, что Антонио удалось сегодня утром разузнать о человеке, который сидел в тюрьме Пастиллиано.
Мишель тут же встрепенулась:
– И сумел оттуда выбраться?
– Некоторым это удается, – напомнил Чамберс.
Мишель повернулась к Антонио.
– Кто этот человек? – спросила она. – Кто-нибудь из «Эстреллы»?
Антонио кивнул.
– Он даст показания? – допытывалась Мишель.
– Я делаю все, что могу, – сказал Антонио. – После того, что случилось вчера, у нас есть шанс. Но, поступив так, он пошел бы против своих товарищей, а им вряд ли захочется навлекать на себя еще большие неприятности, так что особенно не надейся.
– Но он хотя бы поговорит с нами? – настаивала Мишель. – Даже если мы обойдемся без записей, это уже немало для начала.
Чамберс предупреждающе поднял руку.
– Это наша единственная надежная зацепка, – произнес он, – и мы не можем ее потерять. – С этими словами он посмотрел мимо Мишель и ухмыльнулся.
Мишель повернулась и, увидев Кавана, который расплачивался с таксистом, поднялась на ноги.
– Милый, – сказала она, положив руки на плечи Кавану, когда тот вошел в кабинку, – я уже начинала волноваться.
– И не зря, – отозвался Каван и, весело сверкнув голубыми глазами, взглянул поверх ее плеча на Антонио. – Ты подставил меня, – провозгласил он.
Мишель посмотрела на Антонио, на лице которого появилась виноватая мина.
– Это не я, – заспорил он, вскинув руки.
– Если не ты, то кто же? – Каван со смехом подтянул к себе кресло и сел. – Антонио уговорил меня посетить занятия по половому воспитанию, – объяснил он. – Я пошел туда и оказался в компании малолетних жриц любви.
Чамберс расхохотался и хлопнул Антонио по спине.
– Стало быть, теперь ты знаешь, что такое любовь, – сказала Мишель.
Антонио фыркнул, а Чамберс жестом велел мальчишке-торговцу принести еще пива.
– В общем-то было интересно, – признался Каван. – Но у дверей на страже сидела сестра Тереза, следя за тем, чтобы все присутствующие уяснили урок и получили презервативы.
Мишель улыбнулась. Сестра Тереза была ревностной католичкой, но отнюдь не витала в облаках.
Увидев, что к Мишель присоединились Том и Каван, дети выскочили на берег и наперегонки помчались к кабинке. Едва они ступили на дорожку, Каван подхватил на руки Робби и Ларису, а Томас, старший из трех, сделал вид, что он слишком взрослый и ему безразлично, что он остался один. Увидев это, Том тут же посадил мальчика себе на колени и предложил ему пива.
Мишель было приятно видеть, как легко мужчины находят общий язык с детьми. Она улыбнулась, заметив, с какой радостью воспринимает их внимание Робби, маленький симпатичный мальчуган с твердым, независимым характером и таким бесшабашным, озорным нравом, что не было ничего удивительного в том, как близко они сошлись с Каваном. Поймав взгляд Кавана, Мишель почувствовала, как дрогнуло ее сердце, и с трудом подавила желание прикоснуться к нему. В последнее время Каван все чаще заговаривал о том, что им нужно «упорядочить» взаимоотношения, и Мишель, хотя и не спрашивала, что именно он имеет в виду, понимала, что уже очень скоро ей придется принимать то или иное решение, и она страшилась этого дня ничуть не меньше, чем того мига, когда вновь встретится с Майком.
Но Каван – это не Майк. Они различались буквально во всем, и если бы не внешнее сходство, Мишель, пожалуй, усомнилась бы в их родстве. Каван никогда не пытался ошеломить ее, сбить с толку. Рядом с ним Мишель могла быть самой собой, у нее не возникало ощущения, будто ей навязывают чуждые цели и воззрения. Но она так любила Майка, что долгое время ей казалось, будто она разделяет все его желания. Она была готова на все, лишь бы он был счастлив, и даже теперь по-прежнему все время думала о нем, тосковала по нему. Однако те страдания, которые они причинили друг другу, нельзя было забыть, а возможно, даже простить. Мишель опустила глаза на Робби, гадая, не для того ли она сблизилась с Каваном, чтобы наказать Майка. А может быть, она хотела заставить Майка попытаться вернуть ее, хотя именно она бросила его, а не наоборот.
Думать об этом было слишком мучительно, и Мишель, торопливо выбросив из головы мысли о Майке, повернулась к Антонио.
– Кто та женщина, которая взяла ребенка? – негромко спросила она. – Она родственница Марсио?
Антонио кивнул, приподняв брови с таким видом, будто ожидал этого вопроса.
– Мать? Тетка? Бабка? – продолжала Мишель.
– Тетка, – ответил молодой человек.
– Она видела то, что случилось вчера?
– Судя по ее словам, да.
– Ты уговоришь ее встретиться с нами?
Чамберс вмешался в беседу, не дав Антонио раскрыть рта.
– Забудь об этом, – сказал он.
Мишель повернулась к Чамберсу, удивленная его раздраженным тоном и тем, что тот услышал ее разговор с Антонио.
– Об этом не может быть и речи, – добавил Чамберс, пытаясь избежать столкновения с головой Томаса, который уклонялся от кулачков Ларисы.
Лицо Мишель потемнело. Она откинулась на спинку шезлонга, усаживая себе на колени Робби.
– Я думала, цель нашего пребывания здесь – сбор улик, – с вызовом произнесла она.
– Совершенно верно, – подтвердил Чамберс, бросив взгляд на Кавана, который только сейчас заинтересовался разговором. – Но мы условились, что расследования в трущобах веду я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127