Подобное проявление широты натуры неизменно вызывало у Маргарет восхищение.
Всякий раз, когда Маргарет и Джеймс оставались наедине, она испытывала к главе рода Бухананов сильнейшее влечение. Их близкие отношения никогда ей не надоедали. Они с Джеймсом даже как-то пришли к выводу, что, несмотря на частые смены сексуальных партнеров, их тяга друг к другу не ослабевает, поскольку освящена сильным взаимным чувством. Их сексуальному притяжению не могли помешать ни разница в характерах, ни работа, которой они отдавались всей душой, ни образ жизни, который у каждого был свой собственный и столь же неповторимый, как они сами.
Ревности друг к другу они не испытывали. Наоборот, когда Джеймс или Маргарет видели своего любовника в объятиях другого сексуального партнера, это лишь увеличивало их возбуждение, давало пищу воображению и усиливало тягу к разного рода сексуальным играм и экспериментам в сфере чувственных отношений.
Когда «мобильник» оказался на сиденье «рейндж-ровера», Маргарет обняла Джеймса за талию, приникла к нему всем телом и хрипловатым от страсти голосом спросила:
– Нас же четверо. Почему ты заказал завтрак на шестерых?
– А юный любовник, что был с тобой вчера вечером? Вдруг он объявится? Или еще кто-нибудь неожиданно нагрянет? Сама знаешь, как это у нас бывает, – ответил Джеймс.
– Рик спит сном праведника, а когда проснется, сразу уберется восвояси. Не заходя в большой дом.
Джеймс притянул Маргарет к себе, сильно и страстно ее поцеловал, после чего решительно высвободился из ее объятий и сделал шаг в сторону. Маргарет почувствовала, как между ними пролегло отчуждение, чего вчера вечером не было заметно. Она на короткое время мысленно вернулась к мгновениям страсти, которые испытала вчера в объятиях Джеймса и Рика.
Маргарет и впрямь имела склонность к молодым любовникам и часто их меняла. Джеймс по этому поводу с ухмылкой замечал, что ее чрезмерно волнует юная плоть. В этом утверждении имелась доля истины, но только доля, поскольку для Маргарет красивое мужское тело не являлась предметом поклонения и было лишь средством для достижения острого, болезненно приятного чувства, которое она ощущала под конец совокупления. Никаких других чувств, а тем более чувства любви, она при подобных контактах не испытывала.
Вчера вечером даже сам воздух, казалось, был напоен вожделением. Красивые леди, эффектно изгибаясь, целовали и ласкали своих не менее красивых партнеров. Желание затопило всех и находило выражение в прерывистом дыхании, сладострастных стонах и жарких объятиях. Джеймс наблюдал за тем, как Маргарет и ее молодой любовник, на ходу раздеваясь, направились из гостиной в библиотеку. У двери Маргарет повернулась к Джеймсу и послала ему воздушный поцелуй. Он же, вызвав в своем воображении картину предстоящего разгула плоти, улыбнулся ей в ответ. Уж он-то знал, как любила Маргарет все то, что имело отношение к чувственности и любовным усладам.
Когда Маргарет с любовником удалилась, Джеймс с тоской оглядел комнату. Вроде все как всегда. Но нет – не хватало Оливии. И той страстной любовной игры, в которую он, Джеймс, играл с Оливией и Маргарет одновременно. Это до такой степени вошло у них троих в привычку, что стало необходимым, как воздух, которым они дышали. Всепоглощающая страсть к сексу «без границ» привела к тому, что Бухананы и Маргарет в значительной степени отгородились от общества, которое вряд ли было способно понять и принять подобные любовные отношения. Но поскольку Оливии не было, а вожделение продолжало томить Джеймса, он решил присоединиться к Маргарет и ее молодому любовнику. Скинув с себя одежду, Джеймс вошел в библиотеку и, властно коснувшись плеча молодого человека, заставил его отступить от Маргарет, после чего занял его место, склонившись над стоявшей на четвереньках женщиной.
Воспоминания о вчерашнем вечере рассеялись как дым.
– Что-нибудь случилось? – спросила, глядя на Джеймса, Маргарет.
– У нас с тобой все по-прежнему, если тебя интересует именно это. Просто я вдруг подумал, что еще вчера мы пребывали в мире с собой и всем светом. А вот сегодня все переменилось. И причиной тому – эта проклятая машина. Мне бы хотелось, чтобы она исчезла, словно ее никогда не было.
Маргарет отлично понимала, что он имел в виду, но, в то время как Джеймс хотел любым путем исключить из своей привычной жизни раздражитель в виде оставленного на дороге автомобиля, ее, наоборот, тянуло к брошенному пассажирами автомобилю как магнитом. Кроме того, Маргарет удивило поведение Джеймса: не в его характере было проявлять мнительность и прятать голову в песок. Она считала его человеком мужественным и готовым ко всякого рода неожиданностям. Он по своей сути был исследователем, то есть человеком, который в любом деле шел до конца, с хладнокровием и спокойствием принимая любой исход – как хороший, так и дурной.
Прикатил на велосипеде грум и встал у брошенной машины на часах. Когда Джеймс тронул с места «рейндж-ровер» и поехал к большому дому, Маргарет упорно хранила молчание, продолжая всматриваться в лицо Буханана-старшего. «Неужели он знает о машине что-то такое, чего не знаю я?» – всю дорогу спрашивала она себя.
Когда они подъехали к большому дому, то увидели Анжелику и Септембер, которые, сгибаясь под тяжестью лежавшего у них на плечах огромного рулона холста, спускались по лестнице. Джеймс выскочил из «ровера» и поспешил к сестрам.
– Надо было подождать меня или позвонить на конюшню и вызвать на подмогу конюхов! – воскликнул он.
– Не было такой необходимости. Да и холст вовсе не такой уж тяжелый. Его просто тащить неудобно, – сказала Септембер, когда они втроем с Джеймсом и Анжеликой аккуратно положили рулон на пол.
– Доброе утро, Джеймс, доброе утро, Маргарет. Куда это, интересно знать, вы ездили в столь ранний час? – спросила Анжелика.
– Да так… Случилось кое-что. Поперек дороги в Сефтон-Парк стоит машина, которую, судя по всему, кто-то в спешке бросил. Знаете что-нибудь об этом, девочки?
– Ни-че-го, – синхронно отрапортовали девочки. На лицах у обеих разом проступило озадаченное выражение.
Джеймс подошел к столику, стоявшему в холле слева от двери, взял почту и проследовал к большому овальному окну, выходившему в сад. Таких окон, в полтора раза выше человеческого роста, в холле имелось ровным счетом пять. Поговаривали, что зеленоватые стекла в них были вставлены в рамы еще во времена династии Стюартов. Обеденный стол, стоявший у окна, был накрыт на шесть персон – именно так, как просил Джеймс. Вслед за Джеймсом к столу потянулись и женщины.
В тех случаях, когда Джеймс появлялся в общественных местах в сопровождении Септембер, Анжелики и Маргарет, обитатели деревушки Сефтон-под-Горой ухмылялись и говорили:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Всякий раз, когда Маргарет и Джеймс оставались наедине, она испытывала к главе рода Бухананов сильнейшее влечение. Их близкие отношения никогда ей не надоедали. Они с Джеймсом даже как-то пришли к выводу, что, несмотря на частые смены сексуальных партнеров, их тяга друг к другу не ослабевает, поскольку освящена сильным взаимным чувством. Их сексуальному притяжению не могли помешать ни разница в характерах, ни работа, которой они отдавались всей душой, ни образ жизни, который у каждого был свой собственный и столь же неповторимый, как они сами.
Ревности друг к другу они не испытывали. Наоборот, когда Джеймс или Маргарет видели своего любовника в объятиях другого сексуального партнера, это лишь увеличивало их возбуждение, давало пищу воображению и усиливало тягу к разного рода сексуальным играм и экспериментам в сфере чувственных отношений.
Когда «мобильник» оказался на сиденье «рейндж-ровера», Маргарет обняла Джеймса за талию, приникла к нему всем телом и хрипловатым от страсти голосом спросила:
– Нас же четверо. Почему ты заказал завтрак на шестерых?
– А юный любовник, что был с тобой вчера вечером? Вдруг он объявится? Или еще кто-нибудь неожиданно нагрянет? Сама знаешь, как это у нас бывает, – ответил Джеймс.
– Рик спит сном праведника, а когда проснется, сразу уберется восвояси. Не заходя в большой дом.
Джеймс притянул Маргарет к себе, сильно и страстно ее поцеловал, после чего решительно высвободился из ее объятий и сделал шаг в сторону. Маргарет почувствовала, как между ними пролегло отчуждение, чего вчера вечером не было заметно. Она на короткое время мысленно вернулась к мгновениям страсти, которые испытала вчера в объятиях Джеймса и Рика.
Маргарет и впрямь имела склонность к молодым любовникам и часто их меняла. Джеймс по этому поводу с ухмылкой замечал, что ее чрезмерно волнует юная плоть. В этом утверждении имелась доля истины, но только доля, поскольку для Маргарет красивое мужское тело не являлась предметом поклонения и было лишь средством для достижения острого, болезненно приятного чувства, которое она ощущала под конец совокупления. Никаких других чувств, а тем более чувства любви, она при подобных контактах не испытывала.
Вчера вечером даже сам воздух, казалось, был напоен вожделением. Красивые леди, эффектно изгибаясь, целовали и ласкали своих не менее красивых партнеров. Желание затопило всех и находило выражение в прерывистом дыхании, сладострастных стонах и жарких объятиях. Джеймс наблюдал за тем, как Маргарет и ее молодой любовник, на ходу раздеваясь, направились из гостиной в библиотеку. У двери Маргарет повернулась к Джеймсу и послала ему воздушный поцелуй. Он же, вызвав в своем воображении картину предстоящего разгула плоти, улыбнулся ей в ответ. Уж он-то знал, как любила Маргарет все то, что имело отношение к чувственности и любовным усладам.
Когда Маргарет с любовником удалилась, Джеймс с тоской оглядел комнату. Вроде все как всегда. Но нет – не хватало Оливии. И той страстной любовной игры, в которую он, Джеймс, играл с Оливией и Маргарет одновременно. Это до такой степени вошло у них троих в привычку, что стало необходимым, как воздух, которым они дышали. Всепоглощающая страсть к сексу «без границ» привела к тому, что Бухананы и Маргарет в значительной степени отгородились от общества, которое вряд ли было способно понять и принять подобные любовные отношения. Но поскольку Оливии не было, а вожделение продолжало томить Джеймса, он решил присоединиться к Маргарет и ее молодому любовнику. Скинув с себя одежду, Джеймс вошел в библиотеку и, властно коснувшись плеча молодого человека, заставил его отступить от Маргарет, после чего занял его место, склонившись над стоявшей на четвереньках женщиной.
Воспоминания о вчерашнем вечере рассеялись как дым.
– Что-нибудь случилось? – спросила, глядя на Джеймса, Маргарет.
– У нас с тобой все по-прежнему, если тебя интересует именно это. Просто я вдруг подумал, что еще вчера мы пребывали в мире с собой и всем светом. А вот сегодня все переменилось. И причиной тому – эта проклятая машина. Мне бы хотелось, чтобы она исчезла, словно ее никогда не было.
Маргарет отлично понимала, что он имел в виду, но, в то время как Джеймс хотел любым путем исключить из своей привычной жизни раздражитель в виде оставленного на дороге автомобиля, ее, наоборот, тянуло к брошенному пассажирами автомобилю как магнитом. Кроме того, Маргарет удивило поведение Джеймса: не в его характере было проявлять мнительность и прятать голову в песок. Она считала его человеком мужественным и готовым ко всякого рода неожиданностям. Он по своей сути был исследователем, то есть человеком, который в любом деле шел до конца, с хладнокровием и спокойствием принимая любой исход – как хороший, так и дурной.
Прикатил на велосипеде грум и встал у брошенной машины на часах. Когда Джеймс тронул с места «рейндж-ровер» и поехал к большому дому, Маргарет упорно хранила молчание, продолжая всматриваться в лицо Буханана-старшего. «Неужели он знает о машине что-то такое, чего не знаю я?» – всю дорогу спрашивала она себя.
Когда они подъехали к большому дому, то увидели Анжелику и Септембер, которые, сгибаясь под тяжестью лежавшего у них на плечах огромного рулона холста, спускались по лестнице. Джеймс выскочил из «ровера» и поспешил к сестрам.
– Надо было подождать меня или позвонить на конюшню и вызвать на подмогу конюхов! – воскликнул он.
– Не было такой необходимости. Да и холст вовсе не такой уж тяжелый. Его просто тащить неудобно, – сказала Септембер, когда они втроем с Джеймсом и Анжеликой аккуратно положили рулон на пол.
– Доброе утро, Джеймс, доброе утро, Маргарет. Куда это, интересно знать, вы ездили в столь ранний час? – спросила Анжелика.
– Да так… Случилось кое-что. Поперек дороги в Сефтон-Парк стоит машина, которую, судя по всему, кто-то в спешке бросил. Знаете что-нибудь об этом, девочки?
– Ни-че-го, – синхронно отрапортовали девочки. На лицах у обеих разом проступило озадаченное выражение.
Джеймс подошел к столику, стоявшему в холле слева от двери, взял почту и проследовал к большому овальному окну, выходившему в сад. Таких окон, в полтора раза выше человеческого роста, в холле имелось ровным счетом пять. Поговаривали, что зеленоватые стекла в них были вставлены в рамы еще во времена династии Стюартов. Обеденный стол, стоявший у окна, был накрыт на шесть персон – именно так, как просил Джеймс. Вслед за Джеймсом к столу потянулись и женщины.
В тех случаях, когда Джеймс появлялся в общественных местах в сопровождении Септембер, Анжелики и Маргарет, обитатели деревушки Сефтон-под-Горой ухмылялись и говорили:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64