— Я позвоню своему отцу, — крикнул он. Сержант Яновски подвинул телефонный аппарат по столу, так что Брикс мог до него дотянуться. Никто не произнес ни слова.
— Пап, — сказал Брикс, когда Квентин ответил. Он расслышал звуки веселья на втором плане: женский смех, дребезжанье кубиков льда в бокалах, и как распевали мужчина и женщина песенку из бродвейского мюзикла. — Па, ты должен помочь мне! Я в полицейском участке в Уэстпорте. Я здесь совсем один и меня обвиняют в уби… в покушении на убийство. Я здесь совсем один, па-а! Ты должен приехать и помочь мне!
Мужчина и женщина завершили пение, и все гости зааплодировали. Пара начала новую песню.
— Пап? Пап!
— Я не приеду, — сказал Квентин бесстрастно. — Ты сам в это влип, сам и вылезай. Ты не должен бежать ко мне, как какой-то школьник: ты взрослый мужчина. Ты сам по себе, ты больше не мой сын.
Квентин повесил трубку, и музыку отрубило. Брикс начал дрожать. Он прижал трубку к уху, пытаясь думать.
— Как скоро он приедет? — спросил один из полицейских.
Брикс повесил трубку и огляделся.
— Он не приедет. Невероятный сукин сын! — выпалил он. И внезапно понял, что заплачет. Боже, мне нельзя реветь! Он сел, опустив голову, пытаясь втянуть слезы, которые уже добрались до горла.
— Мы не закончили с этими правами, которые я зачитывал, — заявил сержант Яновски. — Хотите, я начну снова?
— Зачем? — прорычал Брикс. Он все еще боролся со слезами и собирался с мыслями.
— Мы должны знать, что вы их поняли. Вы их поняли?
— Ради Бога, их поймет и младенец!
— Тогда, — он снова начал читать, — помня о своих правах, желаете ли вы отказаться от своего права хранить молчание, и будете ли отвечать на наши вопросы?
Брикс издал злой лай, означающий смех:
— Я отвечаю на ваши вопросы уже полчаса.
— Но вы в любой момент можете прекратить, — пояснил детектив Фэсшинг. — Вы можете хранить молчание.
Брикс пожал плечами.
— Тогда подпишитесь вот здесь. — Сержант Яновски положил перед Бриксом формуляр, на котором были напечатаны шесть его прав, а внизу было оставлено место для его подписи и имен свидетелей.
Брикс взглянул на формуляр. Я не должен ничего подписывать, подумал он. Но затем поглядел на список своих шести прав и подумал, какого черта, это же к нему не имеет никакого отношения. Ведь это все для преступников. Они для людей, которые ничего не понимают. Для таких, которые совсем не так умны, как он.
Он вывел свою подпись и поставил галочку рядом с «да» под вопросом об отказе воспользоваться правами.
— Что теперь?
— Вы все еще можете вызвать адвоката, — сказал детектив Фэсшинг.
Брикс покачал головой.
— Вы уверены? — спросил сержант Яновски. — Даже хотя вы и подписались здесь, вы все равно могли бы…
— Я не хочу никакого чертового адвоката, — проорал Брикс. — Хватит об этом. Обойдусь!
— Мистер Эйгер не хочет адвоката, — сказал детектив Фэсшинг, и оба полицейских по очереди сообщили это друг другу, как водевильная команда, перебрасывающая мяч. — Он отказался вызвать адвоката. Ведь правильно, мистер Эйгер?
— Правильно, правильно. Какого дьявола вы не можете успокоиться?
— Потому что мы еще не разобрались во всем. Вы еще не сообщили нам, в чем вы растворили «Хальсион».
— Я ни в чем ею не растворял, ради Бога, я ничего не делал!
— Тогда как же три миллиграмма попали ей в желудок?
— Я же сказал вам, я… — Брикс осекся, потому что ему в голову пришла мысль. Он даже удивился, отчего она не пришла раньше. — Откуда вы знаете, что там было три миллиграмма? Если вам это Эмма сказала, тогда вы должны понять, что она сама их и приняла. Никто другой не может знать, сколько она приняла.
— Врачи знаю, они этому учились. Это примерно, Брикс, но очень близко к точной цифре, потому что расчеты основаны на времени, когда они попали к ней, на симптомах, и на том, сколько времени ей понадобилось, чтобы выбраться из комы. Вот чего мы пока не знаем, это как тебе удалось ей их дать.
— Ока сама это сделала! Я сказал же вам, я дал ей…
— Вы сказали, что она никогда бы не приняла чрезмерную дозу. Вы и фармацевту это сказали. Сказали фармацевту?
Брикс молчал.
— А был ли фармацевт? Брикс молчал.
— Ну, кто-то ведь был, или не был, Брикс? Кто-то дал тебе таблетки, и потом ты их растер или раздробил. Так что ты сделал, пошел в компанию, которая принадлежит тебе и отцу и воспользовался чьей-то ступкой и пестиком? Они что, по-прежнему в ходу, как в добрые старые дни? Или ты пошел домой и разломал их в кофемолке? Или в машинке для дробления перца? Или даже в кухонном комбайне. Возможно, в кухонном комбайне не удалось бы, а? Я никогда не дробил таблеток в кухонном комбайне. Может быть, ты нам расскажешь, как это, Брикс?
— Я не понимаю, о чем вы говорите,
— О том, как ты размолол «Хальсион» перед тем как подсунуть его мисс Годдар в вино, коньяк или еще куда-то.
— Я этого не делал. Я ничего не делал.
— Официант тебя видел.
— Никто меня не видел!
— Он видел тебя. Он подумал, а что это ты там делаешь, но потом решил, что это не его дело. Он решил, что ты, наверное, вздумал помочь ей заснуть. Он был прав, да? Он был прав, Брикс?
— Я ничего не делал. Никто меня не видел.
— Мы можем вызвать его — он будет здесь через двадцать минут. — Сержант Яновски потянулся к телефону. — Гораздо быстрее, чем твой папочка. А твой папочка думает, что ты пытался убить мисс Годдар? Поэтому он не приехал, чтобы тебя поддержать? Может быть, с ним нам тоже придется поговорить. — Он нажимал клавиши на телефоне, очень медленно. — Мы могли бы и сами прийти к нему, если он не хочет приехать сюда. Я думаю, мы так и сделаем, и поговорим с твоим папочкой.
— Отстаньте от него! — завопил Брикс. Он вырвал телефон у полицейского, — Я сделал это, чтобы помочь ей заснуть. Ведь так сказал официант, да? Он был прав — чтобы она поспала. Вот и все. Я всегда заботился о ней: она о себе заботиться не умела, она была растяпа. И за ужином все бредила, вопила и кричала, так что я решил, что ей стоит отдохнуть, пойти выспаться и тогда все будет в порядке.
Сержант Яновски вынул телефон из рук Брикса и поставил его на стол.
— Отлично. — Он повторил несколько раз: — Отлично, отлично. Что это значит, Брикс? В порядке? Это значит, что она не сможет рассказать о том, чем ты занимался в компании, принадлежащей тебе и твоему папочке?
Брикс вжался в спинку стула:
— Я не понимаю, о чем вы…
— Ох, конечно понимаешь, Брикс, мы же все знаем, что там происходит. Мисс Годдар выяснила, что ты замешан в преступлении, и ты должен был убить ее, чтобы она замолчала…
— Нет! Я не был замешан в преступлении! Что здесь происходит? Сначала вы обвиняете меня, что я положил эту дрянь ей в коньяк, а потом начинаете рассуждать о моей компании — вы все так перепутали, что не понимаете, что делаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144