Они включались автоматически, как только наступали сумерки. Выключить их вручную было нельзя. Разве что вырубив ток во всем районе.
Но уличные фонари продолжали гореть. И в соседнем доме светились окна.
Я пулей влетела в холл, слыша позади крики Джерри:
— Энни! Подожди, Энни!
Я нажала на ближайший выключатель. Свет не загорелся.
Я карабкалась по лестнице в кромешной тьме. Инстинкт гнал меня к спальне миссис Бичем. Я вела ладонью по стене; каждый шаг отдавался у меня в ступнях.
Дверь ее комнаты была распахнута. В спальне темно хоть глаз выколи. И откуда-то доносились очень страшные звуки.
Я в панике повернула обратно. На лестничной площадке стоял шкаф, где хранился фонарь. Набравшись храбрости, я включила его и осветила просторную спальню.
— О боже!
Казалось, по комнате пронесся вихрь. Мебель была перевернута, постель сброшена на пол, содержимое ящиков разбросано.
А в самом центре этого безобразия сидела миссис Бичем. Точнее, не сидела, а была привязана к единственному креслу, стоявшему прямо. Ее запястья и лодыжки были скручены толстой веревкой.
— О боже милосердный!
— Я в порядке, — твердила она, пока я пыталась развязать веревку, впившуюся в ее тонкие запястья. — Я в полном порядке.
Но ни о каком порядке не могло быть и речи. Это было видно даже в неверном свете фонаря. Ее лицо было белым как мел, глаза ввалились. Подол ее ночной рубашки был мокрым, а под креслом скопилась маленькая лужица. Пока я возилась с проклятой веревкой, эта лужица становилась все шире и шире.
— Джерри! Джерри! — завопила я во всю мочь. — Сюда! Скорее! Скорее, пожалуйста!
Какое счастье, что у меня оказался такой друг! Джерри протрезвел раньше, чем добрался до последней ступеньки, и тут же взялся за дело. Другой на его месте ударился бы в панику. Тем более что фонарь у нас был один на двоих и уступать его я не собиралась.
Наконец Джерри надоело со мной бороться:
— Энни, посвети сюда.
Ему хватило нескольких секунд, чтобы развязать миссис Бичем и вынуть ее из кресла. Когда мы вели ее к кровати, он заметил мокрую ночную рубашку и впервые за все это время замешкался.
— Энни…
— Распределительный щит под лестницей. Ты не мог бы им заняться? — Я отдала ему фонарь. — За нас можешь не волноваться.
Мои глаза начинали привыкать к темноте. И все же мне потребовалась уйма времени, чтобы на ощупь найти ей чистую ночную рубашку.
— Спасибо, Энни. — Возможно, это было сказано от души, но ее тон оставался таким же сухим, как обычно.
Свет загорелся тогда, когда я сняла с нее мокрую рубашку. Она инстинктивно прикрылась руками.
Джерри вернулся через несколько секунд. Он вынул из шкафа теплую шаль и набросил ее на плечи миссис Бичем, продолжая твердить, что она в полном порядке и что теперь все о'кей.
— Побудь с ней, — шепнул он мне.
Я тоже пыталась держаться уверенно, пока Джерри вызывал «Скорую помощь».
Таксист уже ехал к ближайшему полицейскому участку.
Я закутывала ее в шаль и бормотала какие-то дурацкие слова утешения. Когда я обводила взглядом разгромленную комнату, мой голос начинал дрожать.
— Все будет хорошо, — твердила я, не веря собственным словам.
Я чувствовала себя совершенно бесполезной. Близость женщины, которая умудрялась держать меня на расстоянии даже тогда, когда я подкалывала ей волосы, выбивала меня из колеи.
Но зато Джерри просто родился для таких ситуаций. Он точно знал, что следует говорить. И что делать. Был поразительно чутким и мягким. Обращался с миссис Бичем так, словно она была его матерью. Ну, может, и не так. Если бы она была его матерью, он волновался бы. Но было очень похоже.
И все же возня с дрожавшей миссис Бичем не мешала ему оставаться профессиональным сыщиком.
— Энни, ни к чему не прикасайся, — предупредил он меня. — Придется снимать отпечатки пальцев, — с улыбкой объяснил он миссис Бичем. — Нельзя их смазать. Это важная улика.
Я плечом почувствовала, что она слегка расслабилась.
Джерри был в своей стихии, и я готова была расцеловать его. С лица миссис Бичем постепенно исчезла смертельная бледность, из ее глаз ушло выражение страха.
— Они… причинили вам какой-нибудь вред? — спросил Джерри.
Я отвернулась, боясь услышать ответ. Но затем устыдилась, заставила себя посмотреть на миссис Бичем и увидела, что она едва заметно покачала головой.
Зато облегчение Джерри было видно невооруженным глазом. Он выпрямился и попросил меня поставить чайник.
Лично я предпочла бы откупорить бутылку виски, но Джерри был непреклонен.
— Она не ранена, — прошептал он. — И все же я думаю, что до приезда врача ей следует выпить чаю. Покрепче и послаще.
Потом Джерри вновь обратился к миссис Бичем:
— А теперь вас нужно как следует согреть. Мы не дадим вам простудиться. — Он начал растирать ей запястья, стараясь восстановить кровообращение.
— О, спасибо. У нас включено отопление, так что простуда мне не грозит. — К ней полностью вернулась манера разговаривать свысока.
Но Джерри это не смутило.
— Я знаю, что отопление включено. — Он кивнул. — Но после сильных потрясений температура тела обычно падает, а это может вам повредить. — Хотя миссис Бичем протестовала, он продолжал растирать ей руки.
Я никогда не видела его таким. Джерри не церемонился даже со своими обожаемыми сыновьями. Это был его стиль поведения.
Но с миссис Бичем он был совершенно другим. Таким мягким и заботливым, что я обомлела.
Я быстро спустилась на кухню готовить чай.
Полиция и «Скорая помощь» прибыли почти одновременно.
Внезапно весь дом наводнили серьезные люди в темно-синей форме. Как ни странно, их присутствие, которое должно было успокаивать, оказало на меня противоположное действие. При них все выглядело еще более хаотичным и кошмарным. Пугающим. Теперь, когда я снова вернулась в спальню, казалось, что до кухни так же далеко, как до луны.
Бригада «Скорой помощи» пыталась уговорить миссис Бичем лечь на носилки, но тут в комнату вошел ее личный врач, окутанный облаком сигарного дыма.
— Кто его вызвал? — тоскливо спросил чей-то голос.
Я промолчала.
Дело заключалось не в том, что я не любила доктора Морана. Любить его было невозможно. Но он был лечащим врачом миссис Бичем и знал ее лучше всех. Он обвел комнату взглядом, как актер в дешевой мелодраме.
— Попрошу всех выйти! Спасибо!
Два полицейских не обратили на его слова никакого внимания.
Однако бригада «Скорой помощи» безропотно подчинилась. Доктор Моран слыл в Дублине светилом.
Он раскрыл сумку так театрально, как будто в шкафу прятались операторы во главе с режиссером.
Затем доктор Моран склонился над миссис Бичем с таким видом, словно ему предстояло, не сходя с места, сделать ей беспрецедентную хирургическую операцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Но уличные фонари продолжали гореть. И в соседнем доме светились окна.
Я пулей влетела в холл, слыша позади крики Джерри:
— Энни! Подожди, Энни!
Я нажала на ближайший выключатель. Свет не загорелся.
Я карабкалась по лестнице в кромешной тьме. Инстинкт гнал меня к спальне миссис Бичем. Я вела ладонью по стене; каждый шаг отдавался у меня в ступнях.
Дверь ее комнаты была распахнута. В спальне темно хоть глаз выколи. И откуда-то доносились очень страшные звуки.
Я в панике повернула обратно. На лестничной площадке стоял шкаф, где хранился фонарь. Набравшись храбрости, я включила его и осветила просторную спальню.
— О боже!
Казалось, по комнате пронесся вихрь. Мебель была перевернута, постель сброшена на пол, содержимое ящиков разбросано.
А в самом центре этого безобразия сидела миссис Бичем. Точнее, не сидела, а была привязана к единственному креслу, стоявшему прямо. Ее запястья и лодыжки были скручены толстой веревкой.
— О боже милосердный!
— Я в порядке, — твердила она, пока я пыталась развязать веревку, впившуюся в ее тонкие запястья. — Я в полном порядке.
Но ни о каком порядке не могло быть и речи. Это было видно даже в неверном свете фонаря. Ее лицо было белым как мел, глаза ввалились. Подол ее ночной рубашки был мокрым, а под креслом скопилась маленькая лужица. Пока я возилась с проклятой веревкой, эта лужица становилась все шире и шире.
— Джерри! Джерри! — завопила я во всю мочь. — Сюда! Скорее! Скорее, пожалуйста!
Какое счастье, что у меня оказался такой друг! Джерри протрезвел раньше, чем добрался до последней ступеньки, и тут же взялся за дело. Другой на его месте ударился бы в панику. Тем более что фонарь у нас был один на двоих и уступать его я не собиралась.
Наконец Джерри надоело со мной бороться:
— Энни, посвети сюда.
Ему хватило нескольких секунд, чтобы развязать миссис Бичем и вынуть ее из кресла. Когда мы вели ее к кровати, он заметил мокрую ночную рубашку и впервые за все это время замешкался.
— Энни…
— Распределительный щит под лестницей. Ты не мог бы им заняться? — Я отдала ему фонарь. — За нас можешь не волноваться.
Мои глаза начинали привыкать к темноте. И все же мне потребовалась уйма времени, чтобы на ощупь найти ей чистую ночную рубашку.
— Спасибо, Энни. — Возможно, это было сказано от души, но ее тон оставался таким же сухим, как обычно.
Свет загорелся тогда, когда я сняла с нее мокрую рубашку. Она инстинктивно прикрылась руками.
Джерри вернулся через несколько секунд. Он вынул из шкафа теплую шаль и набросил ее на плечи миссис Бичем, продолжая твердить, что она в полном порядке и что теперь все о'кей.
— Побудь с ней, — шепнул он мне.
Я тоже пыталась держаться уверенно, пока Джерри вызывал «Скорую помощь».
Таксист уже ехал к ближайшему полицейскому участку.
Я закутывала ее в шаль и бормотала какие-то дурацкие слова утешения. Когда я обводила взглядом разгромленную комнату, мой голос начинал дрожать.
— Все будет хорошо, — твердила я, не веря собственным словам.
Я чувствовала себя совершенно бесполезной. Близость женщины, которая умудрялась держать меня на расстоянии даже тогда, когда я подкалывала ей волосы, выбивала меня из колеи.
Но зато Джерри просто родился для таких ситуаций. Он точно знал, что следует говорить. И что делать. Был поразительно чутким и мягким. Обращался с миссис Бичем так, словно она была его матерью. Ну, может, и не так. Если бы она была его матерью, он волновался бы. Но было очень похоже.
И все же возня с дрожавшей миссис Бичем не мешала ему оставаться профессиональным сыщиком.
— Энни, ни к чему не прикасайся, — предупредил он меня. — Придется снимать отпечатки пальцев, — с улыбкой объяснил он миссис Бичем. — Нельзя их смазать. Это важная улика.
Я плечом почувствовала, что она слегка расслабилась.
Джерри был в своей стихии, и я готова была расцеловать его. С лица миссис Бичем постепенно исчезла смертельная бледность, из ее глаз ушло выражение страха.
— Они… причинили вам какой-нибудь вред? — спросил Джерри.
Я отвернулась, боясь услышать ответ. Но затем устыдилась, заставила себя посмотреть на миссис Бичем и увидела, что она едва заметно покачала головой.
Зато облегчение Джерри было видно невооруженным глазом. Он выпрямился и попросил меня поставить чайник.
Лично я предпочла бы откупорить бутылку виски, но Джерри был непреклонен.
— Она не ранена, — прошептал он. — И все же я думаю, что до приезда врача ей следует выпить чаю. Покрепче и послаще.
Потом Джерри вновь обратился к миссис Бичем:
— А теперь вас нужно как следует согреть. Мы не дадим вам простудиться. — Он начал растирать ей запястья, стараясь восстановить кровообращение.
— О, спасибо. У нас включено отопление, так что простуда мне не грозит. — К ней полностью вернулась манера разговаривать свысока.
Но Джерри это не смутило.
— Я знаю, что отопление включено. — Он кивнул. — Но после сильных потрясений температура тела обычно падает, а это может вам повредить. — Хотя миссис Бичем протестовала, он продолжал растирать ей руки.
Я никогда не видела его таким. Джерри не церемонился даже со своими обожаемыми сыновьями. Это был его стиль поведения.
Но с миссис Бичем он был совершенно другим. Таким мягким и заботливым, что я обомлела.
Я быстро спустилась на кухню готовить чай.
Полиция и «Скорая помощь» прибыли почти одновременно.
Внезапно весь дом наводнили серьезные люди в темно-синей форме. Как ни странно, их присутствие, которое должно было успокаивать, оказало на меня противоположное действие. При них все выглядело еще более хаотичным и кошмарным. Пугающим. Теперь, когда я снова вернулась в спальню, казалось, что до кухни так же далеко, как до луны.
Бригада «Скорой помощи» пыталась уговорить миссис Бичем лечь на носилки, но тут в комнату вошел ее личный врач, окутанный облаком сигарного дыма.
— Кто его вызвал? — тоскливо спросил чей-то голос.
Я промолчала.
Дело заключалось не в том, что я не любила доктора Морана. Любить его было невозможно. Но он был лечащим врачом миссис Бичем и знал ее лучше всех. Он обвел комнату взглядом, как актер в дешевой мелодраме.
— Попрошу всех выйти! Спасибо!
Два полицейских не обратили на его слова никакого внимания.
Однако бригада «Скорой помощи» безропотно подчинилась. Доктор Моран слыл в Дублине светилом.
Он раскрыл сумку так театрально, как будто в шкафу прятались операторы во главе с режиссером.
Затем доктор Моран склонился над миссис Бичем с таким видом, словно ему предстояло, не сходя с места, сделать ей беспрецедентную хирургическую операцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82