– Отойди, приятель, – категорично заявил парень, возвращая Марку пятьдесят центов.
Если бы только у Пейдж был фотоаппарат, она стала бы обладательницей бесценного снимка физиономии Марка.
Его реакция вызвала смех Пейдж. Оценивая очередь, которая значительно выросла, и весело считая ряды шумных претендентов, она помахала ему, наблюдшая за тем, как он неохотно согласился и прокладывает себе путь в конец. Пейдж собиралась слезать вниз, когда с воплем полетела в воду от мяча, брошенного жирным парнем в шортах.
Она показалась из воды, ослепленная, мокрая насквозь, стуча зубами и совершенно ошеломленная. Ее одежда прилита к телу. Даже на теплом вечернем воздухе ей было холодно Пейдж почувствовала, что ее соски напряглись и затвердели, прижимаясь к мокрой ткани платья, и, начав осматриваться, она замерла, смутившись. Можно легко представить себе эффект. Он читался в нетерпеливых глазах мужчин, ожидающих своей очереди бросить мяч, жаждущих увидеть, как она снова промокнет насквозь. Их пылкие фантазии разгорались. Она покраснела, поняв, что и ее – также, и быстро нашла в толпе Марка, показывая ему, чтобы он помог ей слезть отсюда к чертовой матери. Марк стоял, сложив руки на груди и глядя на нее со странной всепоедающей улыбкой, которая заставила ее почувствовать не только прозрачность своей одежды, но и своих мыслей. На этот раз он помахал ей.
– Марк! – крикнула она, все еще стуча зубами, обхватив себя руками и ожидая от него помощи, чтобы спуститься.
Но Марк только рассмеялся, когда кто-то еще купил три мяча и приготовился кидать.
– Эй, погодите минутку, это шутка – на самом деле, я не работаю здесь, – сказала она, поворачиваясь от Марка к тощему юнцу, собиравшемуся обстреливать ее, а затем к карни.
Она не могла поверить в происходящее. Надо быть сумасшедшей, чтобы залезть сюда.
Банг! Пейдж второй раз оказалась в воде. А ведь она могла бы поклясться, что парень на несколько ярдов промахнулся! Вынырнув наружу, хватая ртом воздух, сна посмотрела на карни, уверенная в том, что это он подстроил ее падение.
– Могу я, по крайней мере, сделать перерыв? – язвительно осведомилась она, смеясь и откидывая с лица занавес мокрых волос.
После танцев вода подействовала освежающе. К тому же все равно она уже мокрая.
– Ты хочешь перерыв, ты его получишь, – сказал карни, растянув губы в улыбке, и его бегающие карие глазки превратились в щелки.
Возможно, сегодня его ждала удача. Его жена стояла рядом, наверное, уже подсчитывая в уме прибыль. Большое пляжное полотенце окутывало ее обгоревшие на солнце плечи. Платиновые волосы уже начали обсыхать.
– Отдых отменяется, дорогая, – начала говорить Пейдж как раз в тот момент, когда Марк, наконец, решил подойти к ней.
– Тебе достаточно? – пошутил он, снимая очки и протирая свои удивительные голубые глаза.
В ответ Пейдж бросила на него пристальный взгляд. Но Марк был такой милый, что она не могла сохранить строгое выражение лица.
Водрузив на место очки, он произвел ревизию эротической композиции, которую являло собой ее платье, и смотрел до тех пор, пока она не покраснела. Нетерпеливая толпа принялась свистеть и кричать.
Пейдж, все еще находясь на сцене, взглянула на публику с самообладанием профессиональной актрисы. Какого черта, ее костюм в «Кошках» был еще более откровенным, чем этот. Она выставила средний палец вверх и усмехнулась:
– Ладно, парни, еще один удар. Цельтесь как следует.
Она повернулась к карни и сказала игривым шепотом:
– На этот раз без обмана, мистер. Марк, следи за руками этого парня…
Банг! В середине своей речи Пейдж снова оказалась в воде. Карни с удивленным видом показал обе руки, заявляя о своей непричастности. Она повернулась к его жене, которая, весело смеясь, подала свежее полотенце своей совершенно вымокшей дублерше. Ее муж отошел и вернулся с большим пластиковым мешком, наполненным мягкими игрушками, и вручил его Марку, уже и так нагруженному целой сумкой призов.
После этого казалось совершенно естественным пойти погулять по пляжу с туфлями в руках, обхватив друг друга руками, слушая прибой и подчиняясь его чарующему заклинанию. Они взяли из джипа Марка пару одеял и укрылись ими, чтобы согреться. Пейдж выскользнула из своего мокрого платья, натянув на себя его бейсбольную фуфайку. Он заметил ей, что его фуфайка длиннее того маленького розового халатика, который был на ней, когда они познакомились. Пейдж рассмеялась. Это соответствовало истине.
Пляж тревожил душу Пейдж. Огромные волны Тихого океана взрывались и отступали, набухая вновь под небом, залитым лунным светом, и вызывая предчувствие того, что что-то должно произойти, когда они шли все дальше и дальше, а шум пирса становился все слабее и слабее, до тех пор, пока от него осталось лишь воспоминание. В густом и влажном воздухе пахло морской солью и свежестью. Мягкий приятный песок пружинисто проседал под ее шагами, лаская голые ступни.
Пейдж редко выбиралась из Манхеттэна, и ей не часто выпадало счастье походить по траве, не говоря уж о песке, и она упивалась им, обещая себе, что у нее когда-нибудь будет резиденция на берегу моря, и уже воображая пляж задним двориком дома, а океан – частным бассейном. Ритм океанского прибоя погружал ее в сон, перенося в другой мир.
«Ах, какие сладкие грезы», – думала она. Во сне всегда получаешь что-нибудь очень хорошее, и это всегда кажется настоящим.
– Я, кажется, привыкаю видеть тебя с мокрыми волосами, – сказал Марк, его голос мягко нарушил молчание. – Уже второй раз за этот вечер. Когда ты спустилась вниз. И сейчас.
– Да? – Пейдж повернулась к нему, поднимая мокрою массу волос и кокетливо отбрасывая ее за плечо.
Стало прохладнее, и она поуютнее завернулась в одеяло.
– Ты здорово замерзла? – спросил Марк, останавливаясь и оборачивая свое одеяло вокруг них обоих, чтобы согреть ее.
– Теперь нет. – И это действительно было так.
Его тело действовало как нагреватель, изливая на нее чудесное тепло, разгоняя холод, обезоруживая и лишая решимости. Она жалобно напомнила себе, что Марку не по средствам то идиллическое место на берегу. Ему была не по средствам она.
– С мокрыми волосами ты выглядишь просто великолепно и очень возбуждающе.
Опять эти глаза, заглянувшие прямо ей в душу. Этот изысканный точеный нос.
Их бедра соприкасались: ее ледяное обнаженное и его теплое, упакованное в хлопчатобумажную ткань. Было так спокойно, так тихо. Вокруг – ни души. Пейдж кидало то в жар, то в холод. Она чувствовала себя такой слабой и беззащитной.
– О да, – согласилась Пейдж, проводя по его щеке все еще холодным кончиком носа. – Насколько возбуждающе?
– Чертовски… – ответил он вполголоса.
Его одеяло служило им укрытием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Если бы только у Пейдж был фотоаппарат, она стала бы обладательницей бесценного снимка физиономии Марка.
Его реакция вызвала смех Пейдж. Оценивая очередь, которая значительно выросла, и весело считая ряды шумных претендентов, она помахала ему, наблюдшая за тем, как он неохотно согласился и прокладывает себе путь в конец. Пейдж собиралась слезать вниз, когда с воплем полетела в воду от мяча, брошенного жирным парнем в шортах.
Она показалась из воды, ослепленная, мокрая насквозь, стуча зубами и совершенно ошеломленная. Ее одежда прилита к телу. Даже на теплом вечернем воздухе ей было холодно Пейдж почувствовала, что ее соски напряглись и затвердели, прижимаясь к мокрой ткани платья, и, начав осматриваться, она замерла, смутившись. Можно легко представить себе эффект. Он читался в нетерпеливых глазах мужчин, ожидающих своей очереди бросить мяч, жаждущих увидеть, как она снова промокнет насквозь. Их пылкие фантазии разгорались. Она покраснела, поняв, что и ее – также, и быстро нашла в толпе Марка, показывая ему, чтобы он помог ей слезть отсюда к чертовой матери. Марк стоял, сложив руки на груди и глядя на нее со странной всепоедающей улыбкой, которая заставила ее почувствовать не только прозрачность своей одежды, но и своих мыслей. На этот раз он помахал ей.
– Марк! – крикнула она, все еще стуча зубами, обхватив себя руками и ожидая от него помощи, чтобы спуститься.
Но Марк только рассмеялся, когда кто-то еще купил три мяча и приготовился кидать.
– Эй, погодите минутку, это шутка – на самом деле, я не работаю здесь, – сказала она, поворачиваясь от Марка к тощему юнцу, собиравшемуся обстреливать ее, а затем к карни.
Она не могла поверить в происходящее. Надо быть сумасшедшей, чтобы залезть сюда.
Банг! Пейдж второй раз оказалась в воде. А ведь она могла бы поклясться, что парень на несколько ярдов промахнулся! Вынырнув наружу, хватая ртом воздух, сна посмотрела на карни, уверенная в том, что это он подстроил ее падение.
– Могу я, по крайней мере, сделать перерыв? – язвительно осведомилась она, смеясь и откидывая с лица занавес мокрых волос.
После танцев вода подействовала освежающе. К тому же все равно она уже мокрая.
– Ты хочешь перерыв, ты его получишь, – сказал карни, растянув губы в улыбке, и его бегающие карие глазки превратились в щелки.
Возможно, сегодня его ждала удача. Его жена стояла рядом, наверное, уже подсчитывая в уме прибыль. Большое пляжное полотенце окутывало ее обгоревшие на солнце плечи. Платиновые волосы уже начали обсыхать.
– Отдых отменяется, дорогая, – начала говорить Пейдж как раз в тот момент, когда Марк, наконец, решил подойти к ней.
– Тебе достаточно? – пошутил он, снимая очки и протирая свои удивительные голубые глаза.
В ответ Пейдж бросила на него пристальный взгляд. Но Марк был такой милый, что она не могла сохранить строгое выражение лица.
Водрузив на место очки, он произвел ревизию эротической композиции, которую являло собой ее платье, и смотрел до тех пор, пока она не покраснела. Нетерпеливая толпа принялась свистеть и кричать.
Пейдж, все еще находясь на сцене, взглянула на публику с самообладанием профессиональной актрисы. Какого черта, ее костюм в «Кошках» был еще более откровенным, чем этот. Она выставила средний палец вверх и усмехнулась:
– Ладно, парни, еще один удар. Цельтесь как следует.
Она повернулась к карни и сказала игривым шепотом:
– На этот раз без обмана, мистер. Марк, следи за руками этого парня…
Банг! В середине своей речи Пейдж снова оказалась в воде. Карни с удивленным видом показал обе руки, заявляя о своей непричастности. Она повернулась к его жене, которая, весело смеясь, подала свежее полотенце своей совершенно вымокшей дублерше. Ее муж отошел и вернулся с большим пластиковым мешком, наполненным мягкими игрушками, и вручил его Марку, уже и так нагруженному целой сумкой призов.
После этого казалось совершенно естественным пойти погулять по пляжу с туфлями в руках, обхватив друг друга руками, слушая прибой и подчиняясь его чарующему заклинанию. Они взяли из джипа Марка пару одеял и укрылись ими, чтобы согреться. Пейдж выскользнула из своего мокрого платья, натянув на себя его бейсбольную фуфайку. Он заметил ей, что его фуфайка длиннее того маленького розового халатика, который был на ней, когда они познакомились. Пейдж рассмеялась. Это соответствовало истине.
Пляж тревожил душу Пейдж. Огромные волны Тихого океана взрывались и отступали, набухая вновь под небом, залитым лунным светом, и вызывая предчувствие того, что что-то должно произойти, когда они шли все дальше и дальше, а шум пирса становился все слабее и слабее, до тех пор, пока от него осталось лишь воспоминание. В густом и влажном воздухе пахло морской солью и свежестью. Мягкий приятный песок пружинисто проседал под ее шагами, лаская голые ступни.
Пейдж редко выбиралась из Манхеттэна, и ей не часто выпадало счастье походить по траве, не говоря уж о песке, и она упивалась им, обещая себе, что у нее когда-нибудь будет резиденция на берегу моря, и уже воображая пляж задним двориком дома, а океан – частным бассейном. Ритм океанского прибоя погружал ее в сон, перенося в другой мир.
«Ах, какие сладкие грезы», – думала она. Во сне всегда получаешь что-нибудь очень хорошее, и это всегда кажется настоящим.
– Я, кажется, привыкаю видеть тебя с мокрыми волосами, – сказал Марк, его голос мягко нарушил молчание. – Уже второй раз за этот вечер. Когда ты спустилась вниз. И сейчас.
– Да? – Пейдж повернулась к нему, поднимая мокрою массу волос и кокетливо отбрасывая ее за плечо.
Стало прохладнее, и она поуютнее завернулась в одеяло.
– Ты здорово замерзла? – спросил Марк, останавливаясь и оборачивая свое одеяло вокруг них обоих, чтобы согреть ее.
– Теперь нет. – И это действительно было так.
Его тело действовало как нагреватель, изливая на нее чудесное тепло, разгоняя холод, обезоруживая и лишая решимости. Она жалобно напомнила себе, что Марку не по средствам то идиллическое место на берегу. Ему была не по средствам она.
– С мокрыми волосами ты выглядишь просто великолепно и очень возбуждающе.
Опять эти глаза, заглянувшие прямо ей в душу. Этот изысканный точеный нос.
Их бедра соприкасались: ее ледяное обнаженное и его теплое, упакованное в хлопчатобумажную ткань. Было так спокойно, так тихо. Вокруг – ни души. Пейдж кидало то в жар, то в холод. Она чувствовала себя такой слабой и беззащитной.
– О да, – согласилась Пейдж, проводя по его щеке все еще холодным кончиком носа. – Насколько возбуждающе?
– Чертовски… – ответил он вполголоса.
Его одеяло служило им укрытием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130