Не прекращая двигаться, Марк старался удовлетворить любое ее желание. Задрав голову вверх, Энджи наблюдала за их отражением в зеркале.
– Знаешь, я никогда раньше не видела себя со стороны. – Слова вырывались у нее, словно рыдание. – С ума сойти, просто с ума сойти!
Марк ликовал, чувствуя, что может продолжать так хоть всю ночь напролет. Однако после второго оргазма Энджи его движения начали ускоряться. Марк начал терять над собой контроль.
– Подожди, подожди немного…
Они кончили одновременно, под яростный крик Энджи. Застонав, Марк без сил рухнул на нее.
Тело Энджи некоторое время еще содрогалось. Когда она наконец успокоилась, Марк скатился с нее. Тяжело дыша, он лежал, глядя на их обнаженные тела, отражавшиеся на потолке.
– С ума сойти, Марк Бакнер. Так здорово у меня никогда еще не было.
– Готов поспорить, что ты всем это говоришь.
– Неправда, вовсе даже неправда!
Энджи протянула руку к валявшейся на полу сумочке и достала сигарету. Закурив, она предложила пачку Марку.
Марк покачал головой:
– Я не курю.
– Я заметила, что ты и пьешь мало.
– Да, немного.
– Но одну вещь ты делаешь действительно хорошо – трахаешься, милый. Ох, как ты трахаешься! – Она повернулась к нему. – Ты любишь трахаться – просто трахаться и все?
– Ну… Прости за нескромность, но, кажется, я уже дал тебе неплохой ответ.
– Я знаю. Разве я против? Но ты всегда так?
– Должно быть, я чего-то не понимаю. К чему ты клонишь?
– Встречаются двое – хрен и дырка, сходятся, но у них-то любви никакой нет. Только соединяются, и все. Вот я к чему клоню. Ты тоже такой, да, Марк Бакнер?
Марк, вспомнив заключительное замечание Алекса, начал смеяться.
– Что я такого сказала смешного, а? – не обижаясь, спросила Энджи. – Что я такого сказала?
Не отвечая, Марк продолжал смеяться. Тогда Энджи стряхнула пепел со своей сигареты и слегка прикоснулась зажженным концом к его животу. Марк вздрогнул и сердито посмотрел на нее:
– Какого черта?!
Теперь смеялась уже Энджи, указывая пальцем на его пах.
– Смотри, смотри, как он подпрыгнул, когда я так сделала!
– Просто рефлекс, – проворчал Марк.
– Это от боли? – с интересом спросила она. – Я слышала, что у повешенных в последний момент бывает эрекция. Как ты думаешь, это правда?
– Мне как-то не хочется это выяснять.
– Посмотрим насчет рефлекса. – Обеими руками Энджи погладила его пенис, и тот сразу стал твердеть.
Марк повернулся на бок. Энджи, не выпуская член из рук, направила его в себя. Она приподняла одну ногу, положила ее на Марка, и они принялись не спеша, с наслаждением совокупляться. На этот раз Энджи двигала только бедрами.
Когда наступил оргазм, она слегка вскрикнула, отвалилась от Марка и почти сразу же уснула, слегка похрапывая.
Марк отправился в ванную и долго лежал в горячей воде. Когда он вернулся и лег рядом с Энджи, она, не просыпаясь, что-то недовольно пробормотала.
Повернувшись на спину, Марк лежал в темноте, глядя на потолок, на свое призрачное отражение в зеркале.
Хотелось спать, но неприятные мысли не давали ему уснуть. Слова Алекса и ноющая боль от сигареты, которой обожгла его Энджи, открыли шлюзы горьких воспоминаний, которые Марк привык отодвигать в самые дальние уголки своего сознания.
Мысли его кружились, как стервятники над добычей, возвращаясь к тому позорному дню в Мехико…
Глава 8
Марк Бакнер был единственным ребенком отца-американца и матери-мексиканки. Последние три месяца беременности его мать провела в Сан-Антонио, штат Техас – для того чтобы Марк наверняка родился американским гражданином.
Рой Бакнер несколько лет работал в Мехико управляющим автосборочного предприятия, принадлежавшего американцам. Это был крупный мужчина, неотесанный и хамоватый, обладавший напористостью торговца, силой грузчика и упрямством мула. Его жена Пилар, напротив, была невысокой, не отличалась крепким здоровьем и выглядела так, будто вот-вот начнет обмахиваться кружевным веером под присмотром дуэньи. Мать Марка происходила из старинного аристократического рода, была хорошо образованна, любила искусство, книги и музыку. Когда Марк подрос, он никак не мог понять, почему его родители поженились. Говорят, что противоположности сходятся, но вряд ли это утверждение было справедливо в данном случае.
Постепенно Марк все же сформулировал для себя какое-то объяснение – основанное частично на фактах, частично на собственных догадках. Родители его матери были людьми бедными, а если называть вещи своими именами – они были нищими, хотя гордость не позволяла им это признать. А Рой Бакнер в месяц проматывал столько, сколько им хватило бы на год. Фактически они продали ему свою дочь – единственное, что имело хоть какую-то рыночную стоимость. Взамен Рой Бакнер переписал на себя их долги, и время от времени подбрасывал денег.
Однако прошло довольно много времени, прежде чем Марк наконец догадался, почему же его отец женился на его матери. Во-первых, отец считал, что женитьба на аристократке прибавит ему веса в обществе; во-вторых, он надеялся, что женитьба позволит ему повысить свой социальный статус. Однако он просчитался. Не только мексиканское высшее общество не приняло Роя Бакнера, но даже столпы американской колонии по-прежнему относились к нему свысока.
Марк был уверен, что между его родителями не было любви. Хотя мать никогда не говорила ему об этом прямо, он чувствовал, что она презирает Роя Бакнера. Сам Марк его определенно презирал. Отец был грубым, вульгарным, ему не хватало элементарной культуры, над всякими «утонченностями» он откровенно насмехался. Отец не обращал на Марка внимания, за исключением тех кратких моментов, когда пытался сделать из своего сына настоящего мужчину. Марку понадобилось не так уж много времени, чтобы почувствовать, что отец относится к нему чуть ли не с отвращением.
Когда Марк подрос, он понял, что между его родителями нет и страсти, никаких сексуальных контактов. Хотя до мальчика доходили слухи, что его отец – закоренелый бабник.
В результате Марк вырос одиночкой. Он много читал, хорошо учился в частной школе для американских детей. Командным видам спорта он предпочитал легкую атлетику. Самых больших успехов он достиг в беге на сто ярдов. Поджарый, как гончая, Марк очень быстро бегал. И почти всегда побеждал. Конечно, в определенной степени он соревновался с другими, но в первую очередь – и это было главным достоинством легкой атлетики – он состязался с самим собой.
Впоследствии Марк пришел к выводу, что если бы он жил и тренировался в Штатах, то, вполне возможно, стал бы выдающимся бегуном. Однако в Мехико легкой атлетике не уделяли особого внимания, да и сам Марк не придавал спортивным достижениям особого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67